Надя и Сергей на окружающих попросту не обращали внимания. Улыбки, вскользь брошенные Надей по пути на сцену, ее легкие, будто случайные прикосновения, мрачный, из-под бровей взгляд Сергея, буравящий затылок каждого, кто остановился и заговорил со «звездой», все свидетельствовало, парочка уже основательно увязла в сетях Гименея.

«Надо взять себя в руки! Быть спокойной и мудрой! Порадоваться за подругу!» — мысленно уговаривала себя Наталья.

Мимо нее в сторону больницы прошла пожилая женщина с девочкой. Сонная девочка жевала «Сникерс» и держала в руке на веревочке два воздушных шарика. Они сталкивались, увивались вокруг друг друга и норовили вырваться из рук девочки, улететь в небо.

«Как Надька со своим охранником!» — опять раздраженно, глядя на воздушные шарики, подумала Наталья. «Может, старею? Потому и завидую? Завидую.… Нет, нет!.. Еще не вечер! Мы еще потанцуем!».

— Соседка! Привет!

Со стороны плотины приближался Юрка, шофер «Скорой помощи» с шестнадцатого этажа со своей трусливой овчаркой Найдой. Всегда сексуально озабоченный Дым тут же сделал стойку и ринулся в атаку. Найда испуганно взвизгнула, прижалась к ногам Юрки.

— Чего испугалась, дурочка! Не съест он тебя!

Наталье пришлось взять Дыма на поводок и пару раз стегануть. На хвостатого Дон Жуана это не произвело ни малейшего впечатления. Он продолжал рваться к Найде и, выпятив грудь, шумно вдыхал воздух. Иногда бросал взгляды на хозяйку, и в его глазах было столько страсти, мольбы и заверений в честности своих намерений, что Юрка и Наталья не выдержали и громко захохотали.

— Слушай, соседка! — отсмеявшись, сказал Юра. — Ты не могла бы организовать пару билетов на Мальвину?

— Без проблем, — улыбнулась Наталья.

Настроение опять мгновенно испортилось. «На Мальвину!». Больше всего ее задело именно это. Она и вида не подала, но сама внутри даже испугалась. Что со мной!? Раньше ничего подобного не было и в помине. Чтоб она хоть когда-то завидовала Надьке!? Не иначе, жарища поганая так действует на психику. Еще и девяти нет, а солнце уже жарит, как в Экваториальной Африке.

— Ко мне брат приехал погостить. Нашел тоже время. Так его жена без ума от Мальвы. Тебе не трудно? — продолжал Юрка.

— Хоть сто порций. Сколько, два, четыре?

— Два, два! — успокоил сосед. — Лично мне вся эта эстрада по барабану…. Жена брата с ума сходит.

— Застолбили. Загляни вечером, — улыбнулась Наталья. И резко дернула за поводок. — Совсем сбрендил, половой террорист! Маньяк!

Юра захохотал, тоже взял свою Найду на поводок.

— Не будем дразнить гусей! — усмехнувшись, кивнул он на скулящего Дыма. Попрощался с Натальей и пошел вдоль берега в сторону интерната, вслед за женщиной и девочкой с шариками.

Настроение у Натальи испортилось безнадежно. Если учесть, что еще только начало дня, совсем плохо дело. Раздражение уже волнами накатывало на нее, на глазах даже слезы выступили.

Вернувшись в свою однокомнатную крепость, Наталья набухала в миску Дыма овсянки с кусками курицы, поставила на плиту чайник и пошла в ванную. Ждала, пока сверху из душа польется холодная вода, чуть не полчаса.

«Погоди, Сереженька!» — шептала она, подставив лицо под прохладные живительные струи воды. «Тебя ожидает сюрприз! И Сю-юр… и Приз.… В одном флаконе!».


Почти весь день Сергей и Надя провели вместе. Встретились рано утром около платной стоянки возле Олимпийского бассейна. Надя, еще издали, увидев знакомую долговязую фигуру в джинсах и черной футболке, невольно улыбнулась. Сергей стоял на самом солнцепеке, рядом с будкой охранника, чуть расставив ноги, руки за спиной, смотрел поверх припаркованных машин куда-то в сторону проспекта. Надя проследила за его взглядом. Внимание Сергея привлекла, разумеется, машина. Что еще могло привлечь его внимание!

Метрах в двадцати от него прямо на тротуаре красовался ярко-желтый «Лэнд Ровер». С надписями на капоте и на дверях «Кэмел Профи». Знаменитый во всем мире внедорожник, тайная мечта любого нормального мужчины. Кто-то из богатых иностранцев, любителей экстремального спорта, поселился в гостинице «Ренессанс», машину даже не потрудился поставить на стоянку, в полной уверенности, ее никто не посмеет тронуть.

Надя почувствовала легкой укол ревности. Она так долго и тщательно собиралась, до мелочей продумывала костюм, прическу и… на тебе! Он даже не смотрит в ее сторону! Замедлила шаг, не спеша, подошла к узкому проезду перед бассейном и, не дойдя нескольких метров, остановилась напротив Сергея на противоположной стороне.

На ней была легкая пестрая юбка, белая обтягивающая футболка, волосы зачесаны назад, на макушке темные очки, на ногах белые лодочки, через плечо плетеная сумка.

Все продумано, просто, в меру эффектно.

Сергей почувствовал на себе взгляд, повернул голову, увидел на противоположной стороне Надю и заулыбался. Как-то неуклюже достал из-за спины букет из трех гвоздик, встряхнул его и, держа перед собой гвоздики в вытянутой руке, двинулся к ней.

— Сто-о-ой!!! — вдруг пронзительно закричала Надя. Поднесла стиснутые кулачки ко рту и чуть не прокусила себе пальцы.

Сергей замер посреди проезда и… в ту же секунду мимо него на бешеной скорости промчался, просвистел, какой-то идиот на иномарке темного цвета. Секундой раньше Надя успела увидеть машину, мчащуюся прямо на Сергея, и, естественно, закричала.

Если бы она не увидела машину.… Если бы не крикнула.… Если бы он не услышал и не остановился…

Иномарка, не снижая скорости, долетела до перекрестка и скрылась за поворотом на Олимпийском проспекте.

Сергей и Надя медленно пошли навстречу друг к другу, встретились на самой середине проезжей части. Сергей притянул ее за плечи к себе, осторожно обнял. Надя прижалась к нему всем телом. Ее трясло, как в лихорадке.

— Господи-и! Как я испугалась! — шептала она.

— Подумаешь! И не в таких переделках приходилось… — начал успокаивать ее Сергей.

Надя чуть отстранилась, закрыла ему ладонью рот.

— Молчи! Стой и молчи! Этот идиот чуть не убил тебя! Ты понимаешь!? Прямо на моих глазах!

— Ведь не убил же…

— Надо было запомнить номер! Найти и оторвать ему голову!

— Так и сделаем! Найдем и оторвем голову.

— Я очень испугалась!

— Я еще больше испугался. Не волнуйся, найдем. Ухо за ухо, нос за нос и все такое!

— Молчи! Стой и молчи! Ты всегда шутишь совсем не в те моменты, в которые надо!

Они опять обнялись. Сергей осторожно, стараясь не сбить с макушки очки, погладил ее по волосам.

— Эй! Совсем озверели, да?! Прямо на проезжей части!

Из бесшумно остановившегося рядом с ними «Мерседеса» высунулся молодой парень со скучающей физиономией. Сергей и Надя оглянулись и только тут сообразили, они стоят посреди дороги, явно мешают отъезжающим от гостиницы машинам.

— Отвали-и! — усталым голосом ответила Надя. Она отстранилась от Сергея, поправила волосы, одернула футболку.

Сергей обнял ее за плечи и осторожно увел на тротуар. «Мерседес», зло, взвизгнув шинами по сухому асфальту, уехал. Около будки охранника Сергей расправил помятый букет гвоздик, протянул Наде.

— Это тебе! — кашлянув, пробормотал он.

Ранним утром, видя, как внук чистит щеткой джинсы, чего за ним ранее не наблюдалось, и бесконечно приглаживает перед зеркалом волосы, Ксения Федоровна нейтральным тоном объявила:

— Некоторые, хорошо воспитанные молодые люди, встречаясь с симпатичными девушками, преподносят им цветы. Это хороший тон.

Надя понюхала букет и улыбнулась. Когда улыбалась, она всегда слегка морщила нос, и вокруг глаз у нее появлялись мелкие морщинки. В эти мгновения Сергей был абсолютно убежден, они знакомы уже лет двести. Будут вместе еще столько.

Надя приподнялась на цыпочки, постучала в окно будки.

— Поставь в банку с водой! Вечером заберу! — приказала она апатичному парню, высунувшемуся на улицу. Повернувшись к Сергею, пояснила. — По такой жаре они через час завянут.

По пути к центру дважды застревали в пробках. Первый раз около «Известий» на Пушкинской стояли, чуть ли не полчаса. Второй, перед Охотным рядом, дверь в дверь ползли в сплошном потоке, как стадо гигантских металлических черепах из фильма ужасов. То справа, то слева у кого-нибудь перегревался и глох двигатель, это еще больше усугубляло затор и, казалось, подобному издевательству не будет конца.

Старина «Форд» в очередной раз показал себя молодцом. Ни разу не чихнул, не закашлялся. Когда после Политехнического у светофора наметился едва заметный просвет между рядами, он, без всякого понукания со стороны Сергея, взревел и так рванул с места, вниз к площади Ногина, что мгновенно оставил далеко позади остальных. Молодых и многолошадных. Через полминуты выскочили на набережную. Сергей с Надей почувствовали на лицах слабое дуновение речного ветерка.

«Форд» оставили прямо на тротуаре у билетной кассы. Они едва успели проскочить по трапу на раскаленную металлическую палубу и перевести дыхание. Речной трамвай будто дожидался их, тут же отвалил от узкого причала Котельнической набережной и заскользил курсом к Крымскому мосту.

Будний день, раннее утро, а трамвай под завязку набит пассажирами. И отнюдь не только любознательными гостями столицы. Коренные жители мегаполиса обоего пола, в основном пенсионного возраста, с детьми и внуками чинно сидели на лавочках или стояли вдоль низких бортов и, почему-то все как один нахмурившись, осматривали проплывающие мимо достопримечательности. Словно проводили ревизию. Дети соревновались с чайками в пронзительных визгах. Бросали символам МХАТа, преследующим трамвай, куски булок и пустые стаканчики из-под мороженого.

Сергей и Надя расположились на корме. Прямо под ногами бурлила и кипела, вырываясь из-под винтов, коричневая речная вода. Громко стучал движок, разговаривать было невозможно. Они только смотрели по сторонам и обменивались выразительными взглядами.

Утро красило стены древнего Кремля, проплывающего мимо них справа, зыбкой торфяной дымкой. Купола едва угадывались. Когда слева по курсу возникло творение вездесущего Церетели, пассажиров и вовсе охватило легкое разочарование. Фигура царя Петра была напрочь скрыта дымной мглой. До пояса еще можно было что-то рассмотреть, но лица самодержца уже не было видно вовсе. Что он там держал в руке, вытянутой над головой, оставалось только гадать.

Когда проплывали под Крымским мостом, на секунду вокруг потемнело, все пассажиры задрали головы вверх и дружно уставились на давящую громаду металлических конструкций. В это мгновение Сергей схватил Надю за плечи, быстро поцеловал в губы и тут же чуть отодвинулся. С озабоченным выражением лица начал вглядываться в силуэт Колеса обозрения посреди парка Горького.

Надя тихо засмеялась, покачала головой.

На Колесо обозрения они не попали, в виду закрытия последнего на профилактический ремонт. Скучающий охранник пояснил. Две недели назад какой-то лихой ковбой, под парами дюжины «Клинского», на самой верхотуре решил перелезть из одной кабины в другую, познакомиться с симпатичными девицами. Естественно, сверзился, переломал руки-ноги. «Скорая помощь», милиция, журналисты…. Нагрянули комиссии. Колесо закрыли до особого распоряжения. Работы нет, заработка тоже. Сплошная тоска и безысходность. Закурить не найдется?

Сергей угостил охранника сигаретой, и они с Надей двинулись вглубь Парка им. Культуры и отдыха. Имя буревестника революции, как пояснил охранник, было отнято у Парка еще в начале перестройки, в виду несоответствия идеологических позиций пролетарского писателя с демократическими веяниями сегодняшнего дня.

На аллеях и тропинках бурлил отдыхающий народ. Старики и дети, дамы без собачек и продавщицы из ближнего зарубежья, получившие единственный выходной среди недели, студентки, срезавшиеся на вступительных экзаменах и искатели случайных знакомств…. Все ели, пили, швыряли стаканчики и пластмассовые бутылки мимо урн и искали жадными глазами новых объектов для развлечения.


Наталья уже два часа не могла дозвониться до Дергуна. Холодный душ ничуть не расслабил, не успокоил. Ее всю трясло. Она сидела перед зеркалом на стуле, куталась во влажное махровое полотенце и неподвижным взглядом смотрела на свое отражение.

«Рассудок с чувством не в ладах!» — горько усмехнулась она и покачала головой. Жадно закурила уже, Бог знает, какую по счету сигарету. Есть не хотелось, только пить и курить.

Где-то в глубинах разума, на самом донышке, мелькала мысль, что она просто по-бабьи люто завидует. Мелко, недостойно. Следовало бы стиснуть зубы, сжать кулаки, собраться и выбросить из головы эту блажь. Ей уже не раз и не два в жизни приходилось предельно мобилизовываться, и идти наперекор своим желаниям. Но теперь, уже несколько дней подряд, как только она пыталась собраться с духом и наступить на горло этой собственной песни, тут же наваливалась лавина раздражения. Черная, беспощадная.