Дженнифер Нивен - С чистого листа

Мэдди отвечает:

– Вы носите классные бабочки, похожи на Доктора Кто, довольно сдержанный для учителя, не очень утомляете нас занятиями, и с вами очень интересно.

Она бросает мяч обратно мистеру Левину.

– Прекрасно, Мэдди, спасибо. Следующим мяч от меня получит или Джек, или Энди, или Наташа, или Тревис, или Либби, или Кешон, пока я не выскажусь обо всех. Затем все по очереди пойдем по кругу. Вопросы есть?

Кешон спрашивает:

– Все, что хочешь, лишь бы хорошее?

– Скажем так: что хочешь с ограничением тринадцать плюс.

Все смеются, кроме Кешона, который явно растерян.

Теперь все мы разглядываем и изучаем друг друга, несомненно, пытаясь придумать пять положительных качеств. Я тоже всех изучаю, но по-другому. После наших занятий я могу выделить в группе Кешона, а Наташа, наверное, девушка с длинными каштановыми волосами, положившая руку ему на ногу, – по крайней мере я так надеюсь ради самого Кешона. Я узнаю Либби, потому что она самая полная из девчонок, и Мэдди благодаря мистеру Левину. Но, как обычно, у меня трудности с Энди и Тревисом. Они одного роста, одинаковой комплекции, у обоих всклокоченные, падающие на глаза волосы. Можно различать людей по характерным жестам вроде того, как они отбрасывают волосы с лица, но эти просто хлопают из-за челок глазами.

Я говорю себе, что справлюсь, если только мистер Левин выберет первым кого-то другого. Теперь я думаю, что бы мне сказать о присутствующих. Кешона и Наташу застукали за занятием сексом в одном из туалетов, что является куда более веской причиной быть здесь, чем у любого из нас. Мэдди здесь потому, что воровала косметику из шкафчиков в раздевалке. Энди испортил школьное имущество (пописав на него), а Тревис на спор раскурил косяк прямо на уроке. Так что вот. Единственный человек, о котором я могу сказать хорошее, – это Либби. И вместо пяти положительных качеств я бы набрал их добрую сотню.

Левин говорит:

– Джек, может, ты начнешь?

Вот влип.

Я лучезарно ему улыбаюсь.

– Отдаю первенство дамам. Рыцарство и все такое.

– Уверен, что дамы оценят твой жест, однако полагаю, что в данном случае они не станут возражать.

Он откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и ждет.

По какой-то причине я гляжу прямо на Либби. Не бросай меня, Либби Страут, когда ты мне нужна больше всех. Она хмурится, и в какой-то момент я жду, что она скажет мне «отвали» или просто встанет и выйдет вон. Но она, наверное, замечает мое отчаяние, потому что произносит:

– Прошу прощения, мистер Левин, но пока не забыла… Тревис, у нас завтра тест на вождение?

Она смотрит на сидящего напротив нее парня в черной футболке с длинными рукавами.

– Что? Правда, что ли? – Он хлопает на нее глазами сквозь челку, открытый рот напоминает букву «О», и меня вдруг разбирает смех.

– По-моему, Домингес говорил… Или это по другому предмету… Ой, погоди-погоди. Похоже, по истории контрольная.

Мистер Левин смотрит на нее так, словно знает, что она что-то задумала, но произносит лишь:

– Джек, начинай.

Кешон хорошо играет в баскетбол. Наташа – позитивная особа, которая всегда улыбается. Мэдди кажется очень умной. Энди в прошлом году помог нам попасть в лигу штата по футболу. У Тревиса прекрасная коллекция винтажных футболок. Вот как-то так.

А вот что они говорят обо мне: Джек симпатичный. Джек собранный. Джек ездит на классной машине. Джек живет в красивом доме. У Джека прекрасная улыбка. У Джека прекрасная прическа. Джек умный. Джек забавный. Джек хорошо играет в бейсбол. Джек, наверное, поступит в любой колледж, куда подаст документы.

Я знаю, что они говорят из добрых побуждений, но чувствую себя каким-то выжатым. Может, у них такие же ощущения, но мне хочется сказать: «Вы меня не знаете. Если это все, что вы обо мне думаете, вы понятия не имеете, кто я на самом деле».

Но кто в этом виноват?

Я поворачиваюсь к Либби.

– Ты добрая. Наверное, добрее всех, кого я знаю. К тому же умеешь прощать, хотя бы немного, но я надеюсь, что гораздо больше, а по мне – так это супердостоинство. – Она смотрит мне прямо в глаза, и ее взгляд очень красноречив. – Ты чертовски умна и не ведешься на чужую болтовню, а меньше всего – на мою. Ты та, кто ты есть. Ты знаешь, кто это, и не боишься, а многие ли из нас могут так сказать? – Она не улыбается, но речь не о ее губах. Речь о ее глазах. – Ты к тому же сильная. Дело не в том, чтобы свалить парня с ног одним ударом в челюсть. (Все смеются, кроме нее.) Я говорю о внутренней силе. Если бы я мог изобразить внутреннюю силу, она бы выглядела как треугольник из карбина. Он обладает самой устойчивой структурой и является самым прочным материалом в мире. Ты делаешь лучше жизнь окружающих тебя людей…

Я собираюсь продолжить, но мистер Левин прерывает меня:

– Тут на самом деле больше пяти качеств. Мне хотелось бы, чтобы ты продолжал, но нужно, чтобы все успели высказаться. Вообще прекрасная работа, Джек. Хорошее начало.

Либби по-прежнему смотрит на меня, и глаза ее распахнуты, как небо.

И вот тут наступает это мгновение.

Я как будто бы вижу ее. Не только ее янтарного цвета глаза или веснушки на щеках, но как бы вижу ее всю.

– Джек? Теперь очередь Либби.

Я чешу себя по затылку, где волоски встали дыбом.

– Да. Конечно.

Бросаю ей мяч.

Она несколько секунд разглядывает его, осторожно и бережно перекатывая в руках, словно держит в них весь земной шар. Затем переводит взгляд на меня, и в нем трудно хоть что-то прочитать. Открывает рот, потом закрывает. Снова открывает. Обнаруживается, что она не может назвать во мне пять положительных качеств. Только одно.

– Вообще-то ты неплохой парень, Джек Масселин. Вот только не уверена, что ты сам об этом знаешь.

Либби

Я стремительно выхожу из спортзала, едва не срываясь на бег. Но Джек нагоняет меня и идет рядом, волосы у него вздымаются и развеваются, словно сами создают некий ветровой эффект.

– Спасибо за то, что сказала обо мне, – говорит он.

– Да так, пустяки.

– Для меня не пустяки. Кстати, что ты вчера сотворила? Ты моя героиня.

– Ты велел мне одеться.

– Потому что Мозес Хант подошел слишком близко, и кто знает, что бы он мог натворить. Я не хотел, чтобы кто-то в тебя вцепился.

– А-а, вот и ирония. – И тут, потому что никак не могу сдержаться, я говорю ему: – Я, наверное, стала очень заразной.

– Знаю. Видел. Слушай, какая-нибудь девчонка посмотрит это видео, и ты вдохновишь ее на покупку фиолетового бикини. Ты принесешь людям пользу. Вот смотри. Повсюду девчонкам разных габаритов захочется иметь свое такое бикини. Производители одежды по всему миру станут рвать жилы, чтобы произвести достаточно фиолетовых купальников для удовлетворения спроса. Девчонки перестанут спрашивать: «А в этих джинсах задница у меня очень большая?» Им станет все равно, большая она или маленькая. Они станут носить все, что им захочется, и в свое удовольствие.

Он улыбается, и мне тоже отчего-то хочется улыбнуться, но я сдерживаюсь, поскольку этот парень разбил мне сердце.

Он говорит:

– Может, оно на это и не похоже, но ты на самом деле улыбаешься.

Джек

Рождества дождаться у меня сил нет, так что я несу робота Дасти по коридору к его комнате и стучу в дверь. Он кричит:

– Войдите!

Я распахиваю дверь, но не захожу, потому что он со мной еще по-настоящему не разговаривает. Я ставлю робота на пол и засылаю его внутрь. Я назвал его Вреднобоем. Это супергерой.

Робот с жужжанием вкатывается в комнату Дасти и там произносит:

– Привет, Дасти. Я везде борюсь с вредностью! Вреднобой прибыл, чтобы врезать тебе по заду!

– Мне по заду? – изумляется Дасти и начинает хохотать.

Это лучшие в мире звуки. Я просовываю голову в дверь и вижу, как мой братишка катается по кровати, а потом вскакивает и рассматривает робота со всех сторон.

Он замечает меня и хмурится. Я жму кнопку на пульте, и Вреднобой произносит:

– Мы с тобой против целого мира, Дасти.

Братишка таращится на робота и качает головой:

– Похоже, он вроде бы узнал меня? Ты как это сделал?

Но штука в том, что Вреднобой не узнает Дасти, как и я, но запрограммирован так, что Дасти – единственный, кого он называет по имени. Для Вреднобоя все носят имя Дасти.

– Просто волшебство, – отвечаю я. – Это для того, чтобы он всегда тебя находил.

Я жму кнопку на пульте, и Вреднобой произносит:

– Не вредничай!

Жму на другую кнопку, и робот начинает дрыгать ногами, только на самом деле он так танцует. Из динамика у него на груди гремит группа «Джексон файв», и вот уже Дасти танцует вместе с роботом.

Я подаю ему пульт и тоже пускаюсь в пляс, а через пару минут Дасти спрашивает:

– У него еще и сумка, как у меня?

Конечно же, сумка, потому что Вреднобой знает, что такие сумки носят только классные ребята. Дасти просто воет от восторга, и теперь мы танцуем втроем, и нам с братом становится совершенно ясно – Вреднобой пришелся ко двору как нельзя кстати.

Две главные вещи, которых мне не хватает без Либби (Джек Масселин)

1. Чувства, которое я испытываю, находясь рядом с ней. Словно я проглотил солнце, и оно высвечивает меня всего изнутри.

2. Всего остального.

Джек

Часам к девяти меня ждут в доме у Кама. Там будет Кэролайн. Все там будут. Мне не хочется видеть всех – вообще-то никого, – но тут уж ничего не поделаешь. Я ведь Джек Масселин. Нужно поддерживать свою репутацию.

Я принимаю душ, одеваюсь, встряхиваю волосами. Хватаю ключи от машины и почти уже выхожу из дома, когда меня нагоняет отец (густые брови, бледная кожа, рубашка с логотипом «Масселин»).

– Эй, Джек, можно с тобой минутку поговорить?

Я лихорадочно придумываю оправдания: у меня встреча, и я уже опаздываю (правда), похоже, машина загорелась (надеюсь, неправда), не хочу с тобой разговаривать (правда-правда-правда).

– Конечно, пап. Что случилось? Только побыстрее. Дамы не любят, когда их заставляют ждать. – Я едва не добавляю: «Сам же знаешь».

– Разговор серьезный, дружок.

Маркус, Дасти и я сидим рядком на диване. Мама – напротив нас на оттоманке размером с небольшую лодку. Она наклонилась вперед, уперев руки в колени, словно готовая в любой момент прыгнуть.

Отец откашливается.

– Мы с мамой очень любим друг друга. И мы любим вас. Вы трое – это наша жизнь, и мы не сделаем ничего, что могло бы вам навредить.

Он еще какое-то время распинается на эту тему: типа как сильно он нас любит и как счастлив, что у него такая прекрасная и понимающая семья, как мы все поддерживали его, когда он болел, и ему никогда не высказать словами, что это для него значит.

Тем временем Маркус, Дасти и я глядим на маму, потому что она всегда называет вещи своими именами. Но она ничего не говорит. Она даже не смотрит на нас. Она глядит куда-то мимо отца, продолжающего свою речь.

Наконец, Дасти поднимает руку и спрашивает:

– Вы разводитесь?

Отца внезапно прямо-таки меняется в лице, и я не могу этого видеть. Теперь молчат все, и в конце концов мама очень тихо и спокойно произносит:

– Мы с папой считаем, что нам лучше всего какое-то время пожить врозь. Нам надо кое-что прояснить в наших семейных отношениях, но эти вопросы никоим образом не отразятся на вас.

Разговор на этом не заканчивается. У Дасти масса вопросов, а Маркус желает знать, что это станет означать для нас, где мы будем жить и сможем ли поступать в колледж.

А я тем временем вне игры – всегда вне игры, пусть даже вокруг меня рушится мир, – прижавшись лицом к разделяющему нас стеклу и заглядывая внутрь.

Либби

Мы едем, чтобы забрать Айрис, машину ведет Джейви, потому что только у нее есть права. Мы с Бейли сидим сзади. Бейли говорит:

– У Дэйва Камински сегодня вечеринка. Я обещала заглянуть всего на минутку.