Амелия Грей - С любовью, герцог

– Конечно, не против, – как ни в чем не бывало ответила за графа леди Адель, проигнорировав ошеломленные взгляды окружающих. – Мой брат обладает такими же качествами, милорд, и я нахожу их достойными восхищения.

При этом заявлении сестры брови Солана поползли на лоб, а Лоретта никак не могла взять в толк, как можно восхищаться волевыми качествами человека, если из-за них он не в состоянии сжалиться над запутавшейся семнадцатилетней девушкой. Но, с другой стороны, леди Адель не знала всех подробностей той истории, как и обо всех ограничениях, сопутствовавших изгнанию Лоретты в Маммот-Хаус.

– И хотя я не так давно знаю мистера Квика, – продолжала вещать леди Адель, – уверена, что и он обладает теми же выдающимися качествами, и мне было бы приятно назвать такого мужчину своим мужем.

– Я рад, что мой племянник так высоко обо мне отзывался, – сдержанно кивнув, ответил граф. Если он и пытался казаться любезным, то у него ничего не получилось: раздражение так и лезло наружу из всех щелей. – И счастлив, что он понравился вам.

По-видимому, леди Адель действительно настолько наивна, что посчитала слова Пакстона высокой оценкой морально-волевых качеств дяди, подумала Лоретта, но это было далеко не так, и ей это известно лучше, чем остальным.

– Да, леди Адель, – продолжил граф, – я тоже думаю, что все мы, все трое, добродетельные граждане и сильные личности. А сейчас, хоть мне и жаль прерывать столь познавательную беседу, я бы предпочел присесть куда-нибудь и немного отдохнуть, если вы не возражаете. Последнее время мне тяжело долгое время стоять.

– Мы с Пакстоном с удовольствием вам поможем, – все так же жизнерадостно сообщила леди Адель, но к графу уже устремилась миссис Филберт.

– Позвольте это сделать мне, – сказала она, перехватив у нее инициативу.

Хоксторн кивком указал Лоретте на дальний угол гостиной и задумчиво произнес:

– Кажется, вот-вот начнется гроза. Пойду, пожалуй, посмотрю, что там на улице, пока Прайс разносит напитки.

– Гроза, говорите? – с преувеличенным интересом переспросила Лоретта и следом за Соланом направилась к окну.

Подойти к нему ближе, чем позволяли приличия, она не решилась, несмотря на то что очень хотелось, и шепотом поведала:

– Я думала, что в обморок упаду, когда леди Адель заговорила про дядю.

– А я уж хотел достать носовой платок и вместо кляпа заткнуть ей рот, если скажет еще хоть слово.

Лоретта захихикала:

– Вы бы не решились.

– Думаю, да, – согласился Солан и улыбнулся с подкупающей искренностью. – Но иногда прямо руки чешутся.

– Она так наивна и добродушна. Ей просто не верится, что у людей могут быть недостатки. Полагаю, то, что рассказывал о дяде Пакстон, если смотреть под нужным углом, не выглядит чем-то негативным и даже может показаться лестным.

– Если не знаешь, как в случае с Адель, что стоит за его словами, то, пожалуй, так и есть. Каждый должен поступать соразмерно обстоятельствам и быть готовым поступиться принципами. Такова жизнь. Но я не хочу говорить о нем. – Его взгляд, казалось, ласкал ее лицо. – Лучше поговорим о вас. Как вы себя чувствуете? Не имела ли эта ночь для вас печальных последствий?

– Мне хотелось бы сказать «нет», но…

Его взгляд наполнился тревогой.

– Что-то болит?

Лоретта облизнула губы:

– Просто весь день мерзли ступни, а согреть их было некому.

Солан облегченно вздохнул и тихо рассмеялся.

– Скоро, любовь моя, все изменится. Надеюсь, вы уже готовы сообщить дяде, что отреклись от обета, потому что мое терпение на исходе.

Лоретта оглянулась через плечо – Пакстон, леди Адель и миссис Филберт усаживали графа в кресло – и уверенно сообщила:

– Я готова, но, прежде чем обрушу на дядю эту новость, хочу спросить вас о Фарли. Вам удалось напасть на его след?

Солан медлил с ответом, и Лоретта догадывалась, что вызвало его нерешительность: думал, что можно ей говорить, а что нельзя.

– Просто скажите правду, – попросила она едва слышно.

– Я его нашел. Он признался, что украл украшения, но сейчас их у него нет.

– Вот как… – Лоретта отвернулась к окну. Ей было больно, и не только потому, что драгоценности матери теперь уже не вернутся к ней. До сих пор в ней теплилась надежда, что Фарли непричастен к воровству, а теперь этой надежды нет.

Она повернулась к Солану лицом и, стараясь не показывать, как трудно далось ей прощание с иллюзиями, сказала:

– Если он их уже продал, не сказал кому? Может, мы могли бы их выкупить?

– Будь это так, вы бы их уже получили. Фарли сказал, что его ограбили, и у меня были веские причины ему поверить. Сейчас не время пускаться в подробности, но потом я все вам расскажу, обещаю. Граф смотрит на нас, так что не стоит давать ему повод обвинять вас в непочтительности, а меня – в отсутствии гостеприимства. Но насчет драгоценностей не волнуйтесь, я их отыщу – хотя на это может уйти больше времени, чем я думал.

Лоретта проглотила ком в горле.

– Как там Фарли?

Солан глубоко вздохнул.

– Фарли – борец. За него можно не переживать: с ним все будет в порядке. Так вы уверены, что не следует поведать графу о событиях прошедшей ночи? Я бы с превеликим удовольствием поставил его в известность, что его власть над вами закончилась.

– Мне это сделать будет еще приятнее.

Они вместе подошли к креслу, в котором восседал граф. По бокам от него стояли Пакстон и леди Адель. Миссис Филберт отправилась передать Прайсу, чтобы раздобыл низкий табурет, куда граф мог бы пристроить больную ногу.

Леди Адель вдруг схватила брата под руку и, просияв улыбкой, с озорным блеском в глазах сказала:

– Хок, мне только что пришла в голову блестящая мысль.

– Я не удивлен, – ухмыльнулся Солан. – У тебя каждый день рождается как минимум две гениальные идеи.

– Не будь занудой! – весело попеняла сестра и тут же переключилась на Пакстона: – Мистер Квик, надеюсь, вы не подтруниваете над своей сестрой так же беспощадно, как Хок.

– Ни в коем случае! – со счастливой улыбкой откликнулся Пакстон. – Мне бы и в голову такое не пришло.

– Это хорошо: в семье не должно быть больше одного остряка, – вынесла свой вердикт леди Адель и, обратившись к брату, продолжила: – А мысль мне в голову пришла и вправду исключительная. Смотрела я на всех здесь собравшихся, смотрела, и вдруг подумала: а почему бы вам с мисс Квик не пожениться?

Последовала немая сцена. Лоретта была на грани обморока. Как, скажите на милость, леди Адель догадалась, зачем Хоксторн всех тут сегодня собрал? И к тому же взялась играть ведущую роль?

– Что вы все смотрите на меня так, словно я открыла ящик Пандоры? – в искреннем недоумении воскликнула девушка. – Хок, ты ведь не станешь отрицать, что думал об этом! Ты, правда, такого не говорил, но я же не слепая и вижу, что мисс Квик тебе ужасно нравится. А уж как вы друг на друга смотрите! – Адель переводила взгляд с одного из присутствующих на другого, не понимая, почему все молчат. – Кто-нибудь скажет хоть что-нибудь?

Похоже, настал момент перехватить инициативу.

Хоксторн высвободил руку, в которую Адель вцепилась мертвой хваткой, протянул ее Лоретте, и, когда она вложила свои пальчики в его ладонь, поднес их к губам, поцеловал и, глядя сверху вниз ей в глаза, спросил:

– Мисс Квик, вы согласны стать моей женой?

Лоретта едва ли не таяла под его взглядом: никогда еще ей не было так хорошо.

– Да очнись же ты, Лоретта! – не выдержал граф, пытаясь подняться на ноги. – Если джентльмен предлагает тебе руку и сердце, не упусти свой шанс, как в прошлый раз, когда ты была слишком юной и глупой, чтобы понимать, что для тебя хорошо, а что плохо. Забудь ты ту дурацкую клятву! Ведь предложение тебе делает не кто-нибудь, а герцог! Скажи ему «да», и дело с концом!

– Скажите ему «да», мисс Квик, пожалуйста! – поддержала графа леди Адель.

– Скажи «да», сестренка! – присоединился к ним и Пакстон.

Солан опять поднес ее руку к губам и шепнул:

– Они же не знают, что ты уже согласилась за меня выйти. Сделай одолжение: скажи «да» еще раз.

Лоретта подняла на него счастливые глаза и с улыбкой громко произнесла:

– Да, любовь моя! Да и только да.

«Дорогой читатель!

Если высшее общество что-то и любит больше, чем скандалы и сплетни, так это сюрпризы. И герцог Хоксторн преуспел больше других: преподнес их аж два! Пока все мы ломали голову и строили предположения, как один из сент-джеймсских повес намерен оградить свою сестру-дебютантку от злонамеренных ухажеров, тот успел подыскать для леди Адель подходящую партию еще до начала сезона! Спешу сообщить, что счастливый избранник – протеже герцога Хоксторна, мистер Пакстон Квик. Но это еще не все. Пока подготавливал почву для помолвки своей сестры, изворотливый герцог ухитрился и сам обзавестись парой, чем весьма озадачил и даже поразил всех нас. По слухам, дата свадьбы леди Адель и мистера Квика пока не определена, но зато – мне это известно совершенно точно – герцог успел не только истребовать, но и получить специальную лицензию на брак. О причинах такой спешки болтают разное, но мы не будем опускаться до сплетен, не так ли? Как бы там ни было, весна еще толком не началась, а цветы любви уже распустились. Церемония бракосочетания, говорят, будет скромной, и о месте ее проведения ничего не известно. Ясно лишь одно: один из самых вожделенных холостяков Англии перестанет быть таковым уже на следующей неделе. Вы спросите, кто же эта счастливица? И я с удовольствием отвечу – мисс Лоретта Квик.

Да-да, та самая мисс Лоретта Квик, которая, по слухам, три года назад ушла в монастырь. Слава богу, слухи оказались ложными, и все эти годы мисс Квик вела тихую, уединенную жизнь в деревне и в ожидании своего прекрасного принца. И дождалась: принц примчался за ней на белом коне, и не кто-нибудь, а, к величайшему разочарованию юных красавиц-дебютанток, сент-джеймсский повеса. Итак, уже второго из этой троицы прибрали к рукам. Рынок женихов обеднел, но что поделаешь – такова жизнь!»

Из скандального листка мисс Гоноры Труф

Лоретта перевела взгляд на герцога и улыбнулась. Вдвоем они катались в открытой коляске по аллеям Гайд-парка. С тех пор как три недели назад они стали мужем и женой, Хоксторн едва ли не каждый день вывозил ее сюда, зная, что Гайд-парк ее самое любимое место. Зима никак не хотела уходить в этом году, и настоящего тепла еще не было, но в воздухе уже пахло весной. Здесь было хорошо в любую погоду: и когда моросил дождь, и когда ветер гнал по небу свинцовые тучи, – но в такие теплые солнечные деньки, как сегодня, парк был особенно красив.

Наверное, ей так нравилось это место, потому что там всегда кипела жизнь и было множество возможностей развлечься: и кукольные представления, и выступления акробатов, и разносчики всяких вкусностей со своими шутками-прибаутками, а уж как много народу! По тропинкам гуляли влюбленные, и им ни до кого не было дела – они были счастливы друг другом. Глядя на них, Лоретта радовалась и за себя. Хорошо, что тут так многолюдно. Только сейчас она осознала, как ей не хватало в Маммот-Хаусе суеты и шума большого города. Скрип колес проезжающих экипажей, стук лошадиных копыт, дребезжание молочных бидонов в телеге торговца – вся эта какофония звуков была для ее ушей словно музыка. Взгляду ее были одинаково приятны любые прохожие, будь то леди и джентльмены из общества или лавочники, уличные торговцы или ремесленники, нищие или пэры королевства. Она жадно впитывала новые впечатления, заново училась различать запахи – в Лондоне не только каждое место имело свой особенный запах, но и каждый день.

– Надеюсь, эта улыбка предназначена мне, – отвлек ее от размышлений Солан, сворачивая на центральную аллею следом за другим экипажем.

Кареты и кебы всех мастей стекались сюда бесконечным потоком. Гайд-парк был самым популярным местом во время сезона.

– Да, дорогой мой муж, тебе, кому же еще? Ты сделал меня счастливой, вернул мне Лондон, и я с радостью думаю о том, что на следующей неделе буду принимать гостей впервые на правах хозяйки дома, чем буду их кормить и как развлекать. И мне так нравится танцевать на балах, наблюдать за Пакстоном и леди Адель и вообще развлекаться и бывать в обществе. Спасибо, что подарил мне сезон, которого я была в свое время лишена. Я чувствую себя самой счастливой женщиной в Англии… нет, во всем мире!

Хоксторн рассмеялся, сворачивая с главной аллеи на тропинку, что вела к лужайке перед озером.

– Думаю, Адель могла бы с тобой поспорить. Еще неизвестно, кто из вас счастливее. Я думал, она меня задушит в объятиях, когда пришла сообщить, что они с Пакстоном решили назначить церемонию бракосочетания на рождественский сочельник.