– Очень скоро, – сказал Том Софи, – мы будем знать, по нраву ли пришлась господину Эмилю тихая жизнь сельского помещика.
В противовес плохим новостям из Франции, пришли добрые вести из Лондона, Миссис Фицхерберт и принц наконец помирились. Сам папа Римский подтвердил каноническую подлинность их брака, и теперь уже с чистой совестью Мария вновь смогла стать любящей женой своему Джорджу. Софи и Том получили приглашение на организуемый по этому, случаю званый прием в английской столице. Тем же курьером чете Фоксхиллов было отправлено личное послание миссис Фицхерберт, в котором Софи был сделан самый значительный в ее жизни заказ – ИЗГОТОВИТЬ ОСОБУЮ САХАРНУЮ ФАНТАЗИЮ для праздничного стола Его Высочества. Поскольку никакой речи о транспортировке столь крупного и хрупкого кондитерского изделия в Лондон не могло быть и речи, Софи отправилась в столицу раньше Тома, остановившись в доме Ричарда и проведя четыре дня в кропотливой работе на кухне особняка миссис Фицхерберт. В качестве мотива сахарной скульптуры Софи избрала РОГ ИЗОБИЛИЯ, из которого водопадом каскадировали всевозможные весенние цветы, символизировавшие возвращение семейного счастья принца и миссис Фицхерберт. Остальные цветочки Софи намеревалась разместить прямо на обеденном столе так, словно бы они были разбросаны налетевшим порывом свежего ветра.
Когда наступил торжественный вечер, Софи убрала свои волосы покороче, как требовала того последняя мода. На лоб ее спадало несколько локонов, а остальные волосы аккуратно убраны в пучок на затылке, полностью открывая изгиб ее изящной шеи. Эту простенькую прическу завершала жемчужная диадема и жемчужные серьги. Она вертелась перед зеркалами в глубоко декольтированном платье кораллового шелка, приводя своего супруга в восхищение.
Когда они прибыли на Тилни-стрит, окна особняка уже были широко открыты навстречу теплому июньскому вечеру. Тома и Софи лично приветствовали принц и та леди, сердце которой ему наконец удалось вновь завоевать. Великолепные бриллианты миссис Фицхерберт подчеркивали особую элегантность ее платья из розового шелка. Эти драгоценности ей подарил принц в ознаменование решительной перемены, наступившей в их отношениях.
– Вы выглядите великолепно, Софи! – восхищенно промолвила Мария. – Этот цвет вам так идет.
Таково же было мнение и многих других представителей высшего света, собравшихся в этой сверкающей золотом зале. Прием был организован с таким размахом и великолепием, что более всего напоминал королевскую свадьбу. И хотя от женских глаз не ушла ни единая деталь в наряде Софи, внимание слабого пола всецело было обращено на Тома. Он был самым высоким из собравшихся здесь мужчин, и, бесспорно, самым красивым. Легкий морской загар придавал его лицу особое очарование. Покрой его алого сюртука подчеркивал ширину плеч, а панталоны, которые мужчины все еще продолжали носить по случаю особо торжественных приемов, как нельзя кстати подчеркивали мускулистость его ног.
Когда пришло время прощаться, миссис Фицхерберт договорилась встретиться с Софи в Брайтоне. Дружба, завязавшаяся между ними оказалась столь крепкой, несмотря на существующую разницу в возрасте, что Мария пожелала продолжить ее и впредь. Этим летом они виделись часто. Барни всегда оказывал благородной гостье радушный, но все же сдержанный прием, будучи в конце концов как следует выдрессирован самой Софи.
Миссис Фицхерберт полюбила Флер с первого взгляда. Большеглазая, кудрявая как отец, черноволосая как мать девочка вцепилась в янтарное ожерелье, покоившееся на пышной груди Марии. Софи было хотела оторвать от него цепкие пальчики малютки, но миссис Фицхерберт сама сняла с себя ожерелье и отдала его ребенку поиграть. Принц вновь подарил своей любимой особняк на Стайни, который был великолепен. Все, как и прежде, стало на свои места, и Софи теперь часто навещала Марию. Но обмен визитами был не единственным видом общения между ними. Принц и миссис Фицхерберт еще не пробыли в Брайтоне и двух недель, когда Софи и Том получили приглашение отобедать в Морском Павильоне. Софи пришлось сидеть среди двух герцогов королевской крови, они оба были родными братьями принца и так же, как и он, были рады возможности полюбоваться на красивую женщину. Лакеев чуть удар не хватил, когда они увидели Софи, сидевшую за столом, однако строгий, неукоснительно соблюдавшийся этикет, не позволил им выразить по этому поводу своих эмоций. Один лишь Ник, ставя перед ней очередное блюдо, хитро ей подмигнул, и Софи незаметно улыбнулась ему в ответ. Впервые в жизни она ела с золотой тарелки. Впрочем, здесь все столовые, приборы были из золота, за исключением покрытых затейливой резьбой хрустальных бокалов для вина.
Она всегда восхищалась двадцатью четырьмя солонками, используемыми на торжественных приемах в этом дворце. Они весьма кстати подходили к морской резиденции, будучи изготовлены в форме морских раковин, поддерживаемых на волнах плывущим тритоном. И хотя Софи все видела прежде и знала, что у принца есть несколько золотых сервизов на две сотни персон, тем не менее, она была очарована окружающим ее великолепием. Однако наивысшее удовольствие ей доставляло лицезрение принца.
В тронном красном кресле с высокой спинкой он восседал в центре стола, и вновь по правую руку от него была миссис Фицхерберт. Двумя часами позже все собравшиеся встали из-за стола вслед за принцем и миссис Фицхерберт и проследовали по просторному коридору прямо на концерт, который должен был состояться в одном из многочисленных салонов дворца. Том, шествующий под руку с Софи, поинтересовался у супруги, хорошо ли ей здесь.
– Это сон, – с улыбкой ответила она. – Мне кажется, что в любой момент я могу проснуться!
Но то был далеко не сон. Благодаря дружбе с миссис Фицхерберт у Софи было впереди еще одно подобное приглашение.
Глава 26
За два года, прошедшие со времен первого посещения принцем кондитерского магазина ДЕЛЬКУР, предприятие Софи расширилось с фантастической быстротой, какую Софи не могла себе представить даже в самых безумных мечтаниях. Конфеты Делькур и сахарные фантазии Софи Фоксхилл регулярно поставлялись в Морской Павильон и Лондонский Картон-Хаус. Кроме того, сладкую продукцию Софи регулярно получали все братья принца. Герцог Йоркский питал особую слабость к ее ароматизированным апельсиновой эссенцией пирожным. Софи наняла себе дополнительных работников и уже владела повозками для отправки сладостей заказчикам. Наконец-то она смогла позволить себе украсить ларчик с конфетами полудрагоценными камнями по случаю особых презентаций, а ленточки, кружева и прочие украшения на коробках с ее продукцией были теперь самого высшего качества. Том импортировал из Китая целый корабль лакированных шкатулок, ставших чрезвычайно популярными у покупателей в качестве коробок для сладких яств. Порою у Софи даже захватывало дух, когда он «задумывалась над тем, сколь благосклонной по отношению к ней оказалась фортуна. Так много хорошего произошло в ее жизни. Флер росла настоящим цветком, а Генриеттин Александр, набрав в весе, стал довольно-таки подвижным и веселым мальчуганом.
Ричард женился на Генриетте ровно через год, после того как Элен категорически заявила ему, что решила на всю жизнь остаться в старых девах.
– Поверьте, что я женился на Генриетте вовсе не из-за того, что мне отказала Элен, – признался в одном из разговоров с Томом и Софи Ричард. – Я никогда не мог забыть тот день, когда впервые увидел ее в вашем ателье, но тогда она была уже помолвлена с другим, и я постарался выбросить ее милый образ из своей головы. Когда мы встретились вновь, то оказалось, что будто бы всех этих долгих лет разлуки между нами вовсе не было. Поскольку Генриетта считала, что зимние лондонские туманы могут повредить здоровью Александра, на зимние месяцы они вместе с Ричардом переехали в находившуюся между Лондоном и Брайтоном деревню. Брайтоновский дом Генриетты по-прежнему находился в ее собственности, и все семейство частенько сюда наезжало.
Вдобавок ко всему, что делало жизнь Софи столь счастливой, Эмиль де Жюно никуда дальше Парижа из своего шато не выезжал, да и делал это крайне редко. Софи начала было надеяться, что Эмиль забыл прежние обиды. Тем не менее, она собиралась потягаться с ним законным путем за право владения шато де Жюно в случае, если такая возможность когда-либо представится.
Когда однажды поутру работники ателье на время прекратили работу, услышав разливавшийся по всему Брайтону перезвон церковных колоколов, все решили, что это сделано в ознаменование очередной морской победы. Прежде чем кто-либо успел выразить свое мнение по этому поводу, в помещение вбежал размахивающий свежим номером газеты Том.
– Крупные новости! Между Францией и Британией заключен мир! Договор подписан в Амьене!
Все были буквально оглушены этим известием, и через мгновение по лицу Софи уже текли слезы радости. Реакция остальных была довольно близкой. Том, обняв Софи, сделал заявление от ее имени.
– На сегодня работа отменяется по случаю праздника!
Он увлек Софи прочь.
– Это просто невероятно! – промолвила все еще оглушенная известием Софи.
Хотя за время правления Наполеона во Франции и произошли великие изменения, он прежде всего был полководцем, а потому надежды на мир были призрачны.
– Действительно невероятно, – согласился Том, оставив свои сомнения при себе. Его частное мнение состояло в том, что Наполеон хочет использовать мирную передышку для перевооружения своей армии в связи с планируемым им вторжением в Англию.
– Как ты относишься к тому, чтобы я свозил тебя в Париж?
Она бросилась к нему на шею.
– Положительно, Том! А Флер с Эммой пусть пока поживут у Генриетты.
Но этой поездке не суждено было случиться. Когда Софи уже собралась в путь, в Англию стали поступать сведения об арестах возвращающихся во Францию эмигрантов на основании весьма сомнительных обвинений.
– Ордер на твой арест, все еще хранится в каком-нибудь полицейском управлении, Софи, – изрек Том с мрачным видом. – Думаю, нам не стоит сейчас рисковать.
Разочарованию Софи не было предела, но все же она прислушалась к мудрому совету Тома, хотя ей и тяжело было видеть, как ее богатые английские заказчики в огромным количестве устремились через пролив во Францию. Об эпидемии оспы, разразившейся в деревне близ шато де Жюно ни английские, ни французские газеты не писали, однако, среди скончавшихся от этой болезни жителей, был и старик, нанятый Томом следить за господином Эмилем.
А Том тем временем продолжал наивно считать, что раз источник не сообщает ему никаких новых сведений, значит, все хорошо. Как и предполагала Софи, Антуан сразу же пожелал вернуться на Родину. Когда ее письмо, полное предостережений насчет сложившейся во Франции ситуации, не произвело не него должного впечатления, Софи решила лично встретиться с мальчиком.
Принц и миссис Фицхерберт, теперь частенько наезжавшие в свое сельское прибежище, отбыли оттуда всего лишь за пару дней до приезда Софи. После того, как Антуан церемонно поцеловал ей руку, они, как и прежде, обнялись. Затем он провел ее в свой кабинет. Здесь он делал свои домашние задания и уединялся, когда желал побыть в одиночестве.
– Возвращение на Родину при первой же возможности, разве не это ты мне всегда обещала? – заявил Антуан, лишь только они присели на софу. В свои пятнадцать лет он был высок, строен и красив, и еще более походил на своих родителей. – Сейчас же мир, Софи! Если мы не поедем в Париж, то будем в полной безопасности. Мы вообще не будем заезжать в столицу. Я изучил все карты, как только мы высадимся на французской земле, то сразу же отправимся к шато. И все, что останется, так это в открытую потребовать моего родственника, чтобы он убирался. При нынешней ситуации, он не посмеет поднять на меня руку.
– Все не так просто, Антуан. Прежде необходимо заявить о своих правах через французский суд и подтвердить свое знатное происхождение!
– Хорошо, это труда не составит. – Антуан нервно расхаживал из стороны в сторону.
Софи с сожалением покачала головой.
– Ты выбрал неподходящее время. Том говорит, что во Франции все еще не спокойно и тот, кто предъявляет права на реквизированную прежде собственность, пока что не встречает у большинства должного одобрения.
И тут Антуана осенила новая мысль.
– Вместе с Томом мы пешком доберемся до шато. По крайней мере, я увижу место своего рождения и стану известен местным поселянам, потому что уверен, что, как и прежде, они пашут землю, выращивают виноград и помнят о моем отце. – Он говорил довольно быстро, отчаянно жестикулируя. – А потом я скажу им, что отныне они будут получать от меня постоянное жалование, и добрые отношения между нами уже никогда не будут омрачаться!
Софи теперь буквально ненавидела себя за то, что ей приходится подавлять в юноше тоску по Родине, любовь к которой она сама на протяжении уже стольких лет в нем культивировала.
"Сахарный павильон" отзывы
Отзывы читателей о книге "Сахарный павильон". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Сахарный павильон" друзьям в соцсетях.