Джорджетт Хейер - Саймон Холодное Сердце

— Нет, сир, это правда. Я тоже говорил, что рано или поздно любовь придет к нему, но Саймон не знал самого себя, не знал своего собственного сердца, пока не увидел миледи в лапах Рауля.

— Теперь я понимаю, почему Саймон убил его. Это была ревность!

— Это в нем проснулся лев, сир. Проснулся и пришел и ярость.

Генрих откинулся на спинку кресла:

— Видит Бог, не хотел бы я быть на месте Рауля! А она — она любит Саймона?

— Любит, сир. Но она очень горда. Она любит его, но не хочет признаться в этом даже себе самой. Они любят друг друга, но у них это что-то вроде сватовства с кинжалами.

— Много бы я дал, чтобы увидеть это, — улыбнулся Генрих. — Выходит, она ненавидит его?

— Это она так говорит, сир, но странная у нее какая-то ненависть. На самом деле она его любит, и когда он вернется в Бельреми, они обвенчаются.

— Вернется в Бельреми? — нахмурился Генрих. — Я собирался взять его с собой, когда пойду на Руан.

Алан промолчал.

— Алан, что скажешь на это? — настаивал на ответе король.

— Если вы, сир, возьмете Саймона с собой, когда пойдете покорять Руан, это будет конец его счастью. Кампания может продлиться целый год.

Генрих оперся подбородком на руку, задумавшись.

— Так что же мне делать? Если Саймон в самом деле влюблен, пусть сам делает выбор. Джеффри тоже, я полагаю. А то я еще стану им поперек пути и помешаю их счастью.

— Саймон последует за Вашим Величеством безоговорочно. Впрочем, вы знаете это и без меня.

— Он пожертвовал бы своей любовью во имя долга?

— Он Саймон Бьювэллет, — сказал Алан.

Млдам Маргарет прогуливалась вдоль террасы своего замка. Стояла середина марта, и Саймон уже три долгих недели был в отъезде. Маргарет узнавала новости о нем через Джеффри. Ей было известно, что Саймон сражается на западе, под Котантэном, поддерживая брата Генриха герцога Глостера. Саймон не писал Маргарет писем и не присылал посыльных с устными сообщениями. Письма, которые приходили от него к Джеффри, были очень редки и коротки.

Мадам Маргарет бросила взгляд в сторону сада и увидела Джеффри, сидящего там со своей супругой. Маргарет очень хотелось быть сейчас с ними, но она не решалась нарушать идиллию новобрачных. Устав от своих фрейлин, Маргарет отослала их от себя и сейчас медленно прохаживалась взад и вперед по террасе. Мыслями она была далеко отсюда, и в черных ее глазах застыла тоска. Вдруг позади Маргарет раздался какой-то топот. Это ковылял следом за ней Фалк, и было видно, что он в хорошим настроении.

— Эй, голубушка, подожди! Иди-ка сюда, я сказал!

В последнее время Маргарет и Фалк крепко подружились, и надменная с виду мадам Маргарет послушно подошла к Фалку и уселась возле него на камне. Фалк тяжело опустился рядом, пыхтя и отдуваясь.

— Что ты здесь делаешь, глупая девчонка, а? — спросил он.

— Я вовсе не глупая девчонка, а взрослая женщина, — мягко возразила она. — Не будьте так грубы, милорд.

— Ого! И сколько же тебе лет? Не больше двадцати восьми, уверен.

— Двадцати восьми? — Маргарет даже подскочила от негодования. — Мне еще нет и двадцати шести!

Фалк расхохотался:

— Я же говорил — еще девчонка! А откуда этот огненный румянец?

— Я… я выгляжу на двадцать восемь? — спросила Маргарет.

— Нет, скорее — на двадцать один. Что ты здесь делаешь одна?

— Вышла подышать свежим воздухом.

— Готов поспорить, что ты не только дышишь свежим воздухом, но еще и вздыхаешь об этом моем негоднике.

— Об Алане? — холодно сказала мадам Маргарет. — С чего бы это?

— Причем здесь Алан? О Саймоне. Не притворяйся.

— Я… я совсем не думаю о нем. И не хочу, чтобы вы при мне называли его имя.

— Ух, какая ты злая и дерзкая девчонка, я говорю!

— Так, сэр. Что еще?

— Еще? А еще ты своенравная и упрямая плутовка, — добродушно громыхал Фалк своим трубным голосом.

Маргарет закрыла уши руками.

— Не кричите на меня, — взмолилась она. — Удивляюсь, чего это вы сидите рядом с плутовкой и… и дурой?

— Вот хочу и сижу, — проворчал Фалк. — Ну и парочка будет из вас — из тебя и Саймона! Похоже, ты выцарапаешь ему глаза прежде, чем он успеет научить тебя уму-разуму. Когда я был молод, девушки были понежней и помягче.

— Милорд Фалк, почему вы произносите мое имя рядом с именем лорда…

— Ну, полно, полно, говорю я. Думаешь, мне интересно слушать, как ты ругаешь Саймона?

— Я же вас слушала…

— Ты еще расскажи мне, как ты его ненавидишь. Может, найдутся какие-нибудь глупцы, которые тебе и поверят. Врать-то ты не умеешь!

— Сэр!

— Марго, неужели ты хочешь обмануть человека моих лет?

— Да, правда, мне еще никогда не было так одиноко и страшно в моей жизни, — вдруг призналась Маргарет Фалку.

— Тебе же лучше, коли так, — сказал Фалк. — Тебе нужен владыка, хозяин.

Маргарет упрямо вздернула подбородок.

— И он будет у тебя — Саймон, — продолжал Фалк уже громче. — Не спорь, говорю тебе!

— Он… Саймон… не вернется. Вам лучше поискать моего хозяина где-нибудь в другом месте, — сказала Маргарет с еле уловимым лукавством.

Фалк обнял ее своей громадной ручищей за талию.

— Говорил я тебе, что ты глупая девчонка? Ведь обещал тебе Саймон, что вернется сюда? Отвечай мне, Марго!

— Не помню.

— Не выдумывай! Он обещал, что вернется, а Саймон своего слова не нарушает.

— Я… я… мне все равно!

— Ого! — легонько ущипнул Фалк ее за щеку. — А ну-ка посмотри мне в глаза и повтори это, детка!

Маргарет молчала, не поднимая глаз.

— А вон и наша милая парочка, — заметил Фалк.

Маргарет, подняв глаза, увидела идущих по саду Джеффри и Жанну. Рука Джеффри покоилась на талии Жанны.

— Не сомневайся, вернется Саймон, — сказал Фалк Маргарет. — Идите сюда! — а это он сказал Джеффри и Жанне.

Неразлучная пара встрепенулась, и Джеффри с Жанной разом повернули головы на голос Фалка.

— Вот как ты занимаешься своими делами! — добродушно громыхал Фалк.

— Да, — преспокойно ответил Джеффри, — с вашего позволения, сэр, это и есть мои дела.

— А я для него вообще ничего не значу, — с видом оскорбленного достоинства сказала Жанна. — Я готова предостеречь всех девушек на свете, чтобы они не выходили замуж. Мужья просто несносны, — она взглянула на Фалка. — Я раньше думала, Джеффри такой любезный, такой галантный, — добавила она жалобно.

— А теперь ты больше так не думаешь? — улыбнувшись, спросила Маргарет.

Жанна грустно покачала головой:

— Он тиран, мадам. Моя жизнь стала ужасной.

— А что скажет на это Джеффри? — спросила Маргарет.

— Мадам, невесты так милы и кротки, а жены — настоящие ведьмы! — засмеялся Джеффри.

— О! — возмутилась Жанна и ткнула Джеффри кулачком в бок.

— Так его! — хохотал Фалк. — О Боже! Опять целуются! Марго, давай уйдем отсюда, а то я сыт по горло этим воркованием. Дай-ка мне твою руку, душенька.

— Он… он звал меня Амазонкой, — сказала Маргарет Фалку, когда они были уже в зале.

— Саймон? Чумы на него нет, на этого негодника!

Маргарет слабо улыбнулась:

— А вы его любите.

— Я? С чего ты взяла, девочка? Любить этого упрямца, этого… Ну, знаешь ли!..

— А кто теперь врет? — снова улыбнулась Маргарет.

Фалк сжал ее руку:

— Поймала ты меня на горячем. Он славный малый, если уж говорить начистоту, и я хочу видеть его счастливым, Марго.

— Правда?

— Да. И не думай, что упрямая, своевольная девица, которая не знает сама себя, не знает, что творится в ее собственном сердце, отвергнет моего львенка.

— Я… я не такая, я не своенравная девица, — тихо-тихо сказала Маргарет.

— Не такая? А кто…

— Потому что… я знаю себя, знаю, что творится в моем сердце.

— Так что же мучает тебя?

— Я… Я не могу сказать вам этого.

— Лучше скажи об этом Саймону. Мне-то что за дело, — грубовато ответил ей Фалк.

В начале апреля король снова заговорил с Аланом о Саймоне. Он позвал Алана в свой кабинет как-то вечером и, улыбнувшись, поднял со стола увесистый пакет листков пергамента.

— Подойди сюда, поближе, мой Поэт. Это пришло сегодня от моего брата Глостера. Саймон жив и здоров.

— Слава Богу! — с искренней радостью воскликнул Алан. — И что сообщает Его Высочество, сир?

— Много вестей. Первого апреля он подошел к Шербургу и осадил его. Вот, послушай. «Но город так хорошо укреплен и обеспечен провиантом, что идти на приступ было бы неразумно. Мне не оставалось ничего другого, как начать осаду с милостивого согласия Вашего Величества, с тем чтобы через некоторое время принудить город к капитуляции. Я полагаю, что эту задачу решать придется долго и с большим трудом, и не собираюсь входить в Шербург раньше, чем наступит лето, если только и тогда это удастся. Столь любезный сердцу Вашего Величества лорд Саймон Бьювэллет, которого я послал на помощь сэру Джону Робсарту, чтобы скорее взять Карэнтан и Сен-Совер-ле-Виконт, три дня тому назад соединился с моим войском и сообщил мне, что вышеназванные города сдались Вашему Величеству. Бьювэллет отлично справился со своими задачами и представил полный отчет. Из всех его людей погибло лишь семь человек, а еще трое умерло от болезней. Прошу вас, мой всемогущий повелитель и брат, если вам нужен Бьювэллет, пошлите за ним, потому что у меня сил достаточно. Хантингдон также прибыл на соединение с моими войсками из Кутанса, сдавшегося Вашему Величеству марта 17 дня». Это хорошие новости, Алан, — сказал король, кладя пергамент обратно на стол.

— Очень хорошие, сир, кроме той, что Шербург так силен.

— Глостер возьмет его. Мой ответ на его послание готов, — король прикоснулся к еще одному листку пергамента. — Я шлю приказ Саймону идти со всеми своими людьми на соединение с моим войском.

Алан поклонился королю:

— Какую задачу возложите вы на него, сир?

Генрих сел за стол.

— Я тщательно обдумал этот вопрос, мой Поэт, и, наконец, решил, как связать концы с концами, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Я назначу Саймона моим наместником здесь.

У Алана расширились от неожиданности глаза:

— Сир!

— Ты знаешь, что я учреждаю здесь Суд лорда-канцлера, Алан. Морган должен стать лордом-хранителем печати герцогства, Латтрелл — сенешалем. Но во главе военного правительства яхотел бы видеть Саймона. Он солдат с головы до ног и хватка у него в военном деле железная. Таким образом, он останется в Нормандии. Ну как, ты доволен?

Преисполненный благодарности Алан опустился на колено и поцеловал руку короля.

— Ваше Величество — добрейший из всех людей, живущих на земле, — сказал он. — И нет ничего удивительного в том, что ваше имя всеми столь высоко чтимо.

Генрих поднял его с колен.

— Решено, — сказал король. — Мэлвэллет и ты останетесь под началом у Саймона. Таким образом, вы будете все вместе, и я буду знать, что у моего наместника есть два человека, готовые служить ему верой и правдой и выполнять любое его поручение по первому требованию. Теперь я могу идти на Руан с легким сердцем. Не благодари меня. Что хорошо тебе, хорошо и мне, если не считать, что на какое-то время я расстанусь с тремя моими лучшими друзьями — украшением моего двора.

— Не знаю, как мне благодарить вас, сир, — с искренней сердечностью сказал Алан. — Словами не выразишь того, что я чувствую.

Генрих засмеялся.

— Я рад за тебя, — сказал он, уже прощаясь с Аланом и отпуская его.

* * *

Десять дней спустя Саймон вернулся в Байо, приведя своих людей и часть людей Монтлиса. Когда он проезжал по улицам города, со всех сторон к нему неслись приветственные возгласы. Саймон отвечал на них поднятием руки. К его ногам бросали цветы, взлетали вверх шапки. Так доехал он до ставки Генриха и прямиком направился туда, где находился Алан. Увидев Саймона, Алан от радости захлопал в ладоши:

— Мой Саймон!

Саймон улыбался, пожимая руку Алана.

— Как дела? — спросил он друга.

— Отлично, — ответил Алан. — А у тебя?

— Глостер сокрушает все перед собой. Ты слышал, что Хангерфорд взял Сен-Ло?

— Да. Глостер прислал сообщение. Домфронт пока прочно держится против Уорика.