– Куда вернуть?

– Сюда, из бездны сна.

Он уже сходил в столовую и принес поднос с едой: теплый тост, два омлета, кофе и тарелку с фруктами. Впрочем, и в этот раз его больше интересовало наблюдать то, как я ем, нежели сама еда.

– Ты не голоден?

Он пожал плечами, откусывая кусок тоста:

– Толкотня отбила мне аппетит. Я и забыл, что Форбс по утрам превращается в зоопарк.

Моя вилка остановилась в воздухе. Забыл? Я видела, как хлеб опускался вниз по его горлу, когда он осознал, что его ляп не ускользнул от моего внимания.

– Когда это ты прежде был жаворонком в Форбсе?

Всего одно тщательно подобранное слово:

– Давно.

Затем еще три:

– На втором курсе.

Мне наконец-то удалось выудить это из него: когда-то он учился в Принстоне.

– Почему ты не рассказал мне, что жил в Форбсе?

– Потому что не жил. Я имею в виду в Форбсе.

Он звучал униженно от моих вопросов, и я тут же прекратила допрос. Чего ради? В те времена лишь одна вещь могла удерживать его подальше от общежития всю ночь: то же, что удерживает его вдали от дома и сейчас. Как бы то ни было, в это мгновение этой «вещью» довелось быть мне.

Я размешала сахар в своём кофе.

– Кстати, мы, наверное, не увидимся до пятницы.

– Почему?

– Завтра начинаются экзамены. Я должна дать книжный обет.

– Есть что-то еще, Теа. – Казалось, всегда было что-то еще. – В пятницу не получится. Я уеду на некоторое время.

– На сколько?

– Всего несколько дней, я вернусь к субботе. Но до этого мне нужно побыть одному.

Нужно побыть. По крайней мере, в отличие от Джейка, он поставил меня в известность заблаговременно.

– Тогда увидимся на выходных. Ничего страшного.

Но это было важно. Было ясно, что для него это было важнее, чем для меня. Необъяснимое чувство вины проникло в его глаза и осталось там.

Безумные сценарии начали роиться в моей голове. Что, если он был тайно женат? У него был ребенок? Или откуда он взял все свои деньги? Корпоративные махинации? Происки мафиози? Затем я заставила свои мысли вернуться к реальности: у Риза были планы, которые не включали меня. У меня не было права расстраиваться по этому поводу, и он не должен был давать меня объяснения.

Прежде чем уйти, он снова помог мне убрать постель. И в дневном свете полный грез хлопковый покров стал тем, чем всегда и был:

Обыкновенной постелью.

– НУ, КТО ОН? – Рита поймала меня во время ужина. Ее поднос приземлился напротив моего, и чашка кофе едва не опрокинулась – театральный удар, чтобы показать мне, что она все еще была зла из–за того, что я хранила в секрете сагу о преследователе. – Тэш?

– Мы действительно должны говорить о нем? – Это была ночь перед экзаменами и все чего я хотела – быстро поесть.

– Я просто пытаюсь защитить тебя. Так что да, полагаю, мы должны.

– Защитить от чего? – Я сделала глоток апельсинового сока. – Он не мой парень, если ты это имеешь в виду.

Так, по крайней мере, он это уяснил.

-тогда, кто он?

Мои пальцы играли со стаканом, вращая его на месте.

– Тэш, я не слепая. Кто он?

– Я видела его пару раз. Все сложно.

Она потянулась через стол, опуская свою руку на мою.

– Именно поэтому я беспокоюсь. Парень, кажется, словно создан для сцены обеденного клуба – что уже само по себе кажется нехорошо – но он ведь старше, да?

– Ненамного старше.

– Ладно, Мисс Таинственность, назови точное число.

– Не знаю, 27–29 лет. Кого это волнует?

– Что ты имеешь в виду под фразой «кого это волнует»! Не лучше ли быть с кем-то твоего возраста? Или влюбляться в мужчину постарше – болгарская особенность?

– Не все должно быть болгарской особенностью. На сколько, по твоему, люди за границей отличаются?

Она вела себя так, будто я приземлилась с Марса. И не одна она. Каждый раз, когда я делала что-то отличающееся от нормы: надевала каблуки на занятия, уходила с вечеринки трезвой, или (ох!) предпочитала угрюмых и маниакальных мужчин тошнотворным принстонским мальчикам, чье представление о «крутости» – сосать пиво из шланга и соревноваться за то, кто переспит с большим количеством девушек – люди полагали, что это было столкновением культур.

– Слушай, здесь не о чем беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться.

– Конечно же, ты можешь. Но дело не в тебе. Дело в Ризе.

Риз? Не припоминаю, чтобы я упоминала его имя при ней.

– Так … ты знаешь его?

– Я? Ах, да. – Она закатила глаза. – Можно подумать они бы приняли меня в Плющ. Но его знает Дэв. То есть … «знает» – сказано с большой натяжкой, но он безусловно видел его несколько раз.

– Какое отношение имеет Дэв к обеденным клубам? Разве он не просто второкурсник?

– Да, но он также в команде по гребле. И они тусуются в Плюще. Много. Так же, как и пловцы – и именно так твой парень вписывается в картину.

– Риз не «мой парень». И он не студент, так что он не может быть членом какой-либо команды. Думаю, ситуация безопасна.

– Я не сказала, что он в команде. По крайней мере, уже нет. Но, судя по всему, пловцы никуда не ходят без него. Дэв называет его их вдохновителем. Я понятия не имею, что это вообще значит!

Я тоже.

– Я знаю только то, что прошлой ночью он казался немного неуправляемым, Тэш. И такие вещи вызывают у меня мурашки по коже. – Она оглянулась и понизила голос. – Насколько я понимаю, происходит куча странных вещей.

– Например? – Я думала, что самые странные «вещи» происходят в Принстоне во время недели «пик».

– Говорят, что раз в месяц пловцы проводят буйные вечеринки. Не в клубе. Они начинают в Плюще, а затем отправляются куда-то для настоящей вечеринки. Это супер секретно, всё без исключения. Но время от времени приглашаются гребцы, полагаю, чтобы повысить планку. Дэв ходил пару раз и говорит, что не может описать то, что там происходит.

– Пьянство? Секс? – я пыталась звучать обыденно.

– И то и другое. Правда, я думаю это лишь … разминка, понимаешь? Дэв не стал бы говорить об этом, но проговорился, как однажды ему пришлось уйти, потому что он не смог вынести происходящего. И Дэв – не парень с комплексами, это точно.

Я гадала стоит ли ей верить ей или нет. История, безусловно, вяжется с виноватой скрытностью Риза. Его внезапная потребность побыть одному.

Затем мысль возникла в моей голове.

– Могу я попросить тебя об одолжении? Предположим, пловцы задумали что-то на эту пятницу. И, допустим, Дэв знал об этом. Думаешь, его можно было бы уговорить рассказать об этом тебе?

ПОСЛЕ УХОДА РИТЫ Я вернулась в свою комнату. Но вместо учебы я включила компьютер и нашла страничку Принстонской команды пловцов.

Десять лет фотоархивов – и ни одно лицо отдаленно не знакомо. Бедный Дэв должно быть отчаялся, чтобы произвести впечатление на свою девушку. Выдумывал истории о злых вдохновителях, ночных авантюрах, тайном сексе … и утверждал, что он был частью этого! Риз никогда не был в той команде. Что ж, даже если ежемесячная «тусовка» проходила засекречено, зачем пловцам приводит постороннего?

Я закрыла браузер и полезла за книгой. Но что-то было не так. Пока я была на ужине, что-то в этих четырех стенах изменилось. И мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что именно:

Исчезла орхидея Бена. На её месте яркий мак освещал красным цветом остальную часть комнаты.

ДЖАЙЛС РРАВНОДУШНО СМОТРЕЛ на часы, пока мы быстро писали предложение на обложках наших экзаменационных книг: Клянусь своей честью, что я не нарушил Кодекс Чести во время этого экзамена. Затем он пожелал всем удачи и ушел.

Моя первая сессия в Принстоне. Я поспешно начала отвечать на вопросы, время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть на аудиторию, на ряды склоненных голов. Было удивительно наблюдать знаменитый Кодекс Чести в действии. Замысел был прост: ты не жульничаешь и сдаешь тех, кто это сделал. В свою очередь, факультет проводил экзамены без присмотра. Люди оставляют свои ответы и уходят, даже в том случае, когда большая часть ответов отсутствует. Если вы не достаточно хорошо подготовились – бал будет низким и всё. Никто не жульничал.

Экзаменационная неделя сама по себе была жестокой. Физическое мучение. Психологическое истощение. Ощущение, будто по мне проехался бульдозер. После последнего экзамена в пятницу, всё, чего я хотела – вздремнуть, но голосовое сообщение от Бена напомнило мне, что у нас были планы – ужин с друзьями в Еврейском центре. Моя первая попытка постигнуть тонкости кошерной пищи.

Между тем, меня всю неделю мучил вопрос: Что случилось с Ризом? Он ни разу не позвонил, чтобы узнать, как я сдала экзамены. Даже не прислал сообщение. И я понятия не имела, где он был. Где и с кем.

– Ну что, передумала на счет Бостона?

Голос Бена вернул меня к беседе за столом, и казалось, единственная тема, в которой все были заинтересованы, это осенние каникулы. Он пригласил меня и еще нескольких друзей из Форбса в свой дом в Бостоне. Его родители на неделю уехали в Европу и дом будет в нашем распоряжении.

Я повторила ответ, который дала ему ранее: Карнеги был менее чем через месяц; я должна была остаться в университете и практиковаться.

– Ты понимаешь, что кампус будет городом–призраком, верно?

– Думаю, в этом-то и суть.

– За исключением того, что это колледж, а не армия! Тебе позволено развлекаться, по крайней мере, изредка. К тому же у меня дома есть фортепиано.

– Это ни за что не сработает, Бен. Слишком много отвлекающих факторов.

Я исчерпала запас оправданий. Практика была практикой, но реальной причиной, из–за которой я хотела остаться, естественно, был Риз. Он и мои поиски следов Эльзы. Я не могла перестать думать о её эссе. Было ли это больше, чем девичьи фантазии? Я должна была выяснить это, с помощью Джайлса или без. Добавьте немного удачи и я, вероятно, даже наткнусь на что-то случайно. Если первые два месяца были каким-либо показателем – подсказки проявляли себя, когда я меньше всего их ждала. Кто знал, что еще могло выявиться, как только я действительно начала бы искать?

– Хорошо, я понял. Истинное искусство требует жертв, – Бен развел руки в стороны, приняв вид распятия. – Но может, мы хотя бы прогуляемся сегодня вечером?

– Конечно. Какие планы?

– Пока что туманные. Я знаю о вечеринке в одном из общежитий. И всегда есть вариант Проспекта.

– Я думала по пятницам Проспект вымирает.

– Не сегодня вечером. Это осенние каникулы; все буйствуют там.

Буйство. Деталь, которую я не хотела знать.

Когда мы уходили, я услышала музыку из обеденного клуба всего лишь в квартале от нас. Начались послеэкзаменационные гуляния.

Неважно, не думай об этом. Просто следуй за Беном. Переходи улицу.

Но даже указатель насмехался надо мной: Аллея Плюща. Той ночью всё вступило в тайный сговор, чтобы напоминать мне о Ризе.

– Взгляни сюда, это невероятно. Новейшее творение Фрэнка Гери. – Бен указал на огромную строительную площадку на углу Аллеи Плюща и Вашингтон Роуд. – Библиотека Льюиса. Биология, химия, математика и астрофизика.

Даже забор не мог скрыть безумного гения того, что было спрятано внутри. Гигантская серебряная ящерица пыталась проглотить кирпичную башню, но кусок распорол существу горло, и оно рухнуло вокруг башни, застыв грудой в вечном сражении. Покореженные металлические ребра приняли форму крыши; стальные плиты разрезали воздух с одной стороны – изнуренные крылья навсегда проклятые мечтать о полете; и ниже, раскрытые, словно складки необычайно тонкой кожи, стеклянные окна содержали в себе доказательство, что где-то внизу животное все еще дышало.

– Ты была внутри здания Гери? – Бен продолжал строить из себя гида, ободренный моим восхищением.

– Нет, только на фотографиях видела.

– Ощущения будто не из мира сего. Словно все три измерения сталкиваются, а ты находишься в самом центре.

Находиться в эпицентре разрушающегося мира. Я несколько раз приближалась к этому, хотя это и не имело ничего общего с архитектурой: Игра на сцене, когда в зал вошел Джейк. Мы вдвоем, в темном музее. Моя рука в его, в конце ужина, в то время как его брат наблюдал …

– Когда-то там было открыто, но они, должно быть, закрыли его. – Бен осматривал забор, пока мы шли по Аллее Плюща. – Изумительно, не правда ли? Научная лаборатория похожая на произведение искусства. Полагаю, глазам нужен отдых от науки, по крайней мере, моим. Загружаешь мозг слишком большим количеством цифр, и он начинает отчаянно жаждать искусства…

Его голос все еще долетал до меня, но я больше не слушала. Кто-то вышел из соседнего здания – миниатюрного по сравнению с вольготностью строения Гери, с крохотными окошками, почти незаметными за счет своих похожих друг на друга арок кирпичных стен – и я мгновенно узнала фигуру.