Поездка на мотоцикле предстала перед нами наяву – необратимое, окончательное действие, каким может быть только прошлое. Но мне не нужно было видеть что-то еще, я уже знала все остальное. Джейк выразил все произошедшее лишь несколькими словами на нашем пути назад из Карнеги Холла:

– Одна молния не бьет дважды в ту же семью.

– Что произошло?

– Риз попал в аварию на своем много назад. Кое–кто пострадал, и мой брат винил себя. Теперь он не подходит и близко к тому, что имеет только два колеса.

Затем авария. Риз умирает на ее глазах. И моя сестра решает отдать свою жизнь за него. Приняв это решение за них обоих – чтобы навсегда завладеть его жизнью.

Визг шин наполнил пространство зала. Затем воздух снова стал пустым. И только четырехлапая тень растворилась в темноте, направившись в сторону вестибюля.

– ТЕПЕРЬ ТЫ БОЛЬШЕ ПРИМИРИЛАСЬ С ПРОШЛЫМ, когда ты увидела это своими глазами?

Да, я видела это. Но предъявление Эльзой своих прав на Риза было больше чем просто частью прошлого. И я никогда не смогла бы смириться ни с чем из этого всего.

– Что произошло после аварии?

– Я помог твоей сестре пройти через это.

– Через … что?

Его рот открылся в поросли густой бороды. И закрылся.

– Это правда, что говорят об этих ритуалах? Что Дионис принимает жертву – человеческую жизнь – в обмен на бессмертие?

Он кивнул.

– Так Эльза и Риз... они больше не люди?

Еще один кивок.

Я старалась не паниковать. Риз – даемон. Эльза... стала тем, о чем я предпочитала даже не думать. Дикие существа, обязанные быть друг с другом навечно в обманчиво идиллической обстановке университетского городка Принстона.

Неудивительно, что Риз влюбился в меня безо всякой на то причины и так быстро. Эльза и я были похожи. Он мог быть с ней каждое полнолуние (очевидно). Но были еще и новолуния, и четверти луны, а также другие фазы луны между ними. Должно быть, в такие времена он чувствовал себя одиноко. До тех пор пока, наконец, ее поразительный двойник не появился в утреннем тумане прямо перед ним. Почему он должен был вдруг пройти мимо?

Благословение или проклятие.

Сайлен пристально смотрел на меня.

– Наши сомнения – наш самый главный враг, Тейя. Но в твоем сердце ты знаешь правду.

– Ты имеешь в виду гибкую правду?

На этот раз ему нечего было ответить мне. Я попросила его рассказать мне об остальном, что бы он там не имел ввиду под словами "помог ей пройти через это".

– После аварии у нас было очень мало времени. Всего несколько минут, прежде чем лунный свет коснулся бы лунных часов.

– Коснулся чего?

– Лунных часов. Название "солнечные часы" более привычно для людей, но здесь нет никакого различия. Полдень становится полночью, вот и вся разница. – Он вытащил двойную флейту из кармана и положил ее на ладонь. – Одна трубка лежит горизонтально, другая направлена вверх под острым углом. – Лунный луч упал на лезвие, чтобы отбросить от него тень. Без этого, – его пальцы скользили вдоль верхней трубки флейты, – не было бы никаких лунных часов, а только обычное украшение для сада. Те часы, которые мы использовали в ту ночь, могли бы сойти за фонтан, как один как раз за этими стенами.

Я видела эти фонтаны. Их было несколько вокруг университетского городка и даже один в Галечнике, в саду за пределами этой огромной библиотеки. Издали они всегда выглядели заброшенными; я никогда не видела бьющей из них воды. Но по–видимому, они могут быстро стать чем-то еще: часами, приманивающими луну.

– Все должно быть сделано во время полнолуния, только тогда часы точны. Позднее несовершенная орбита луны отбрасывает положение тени вперед на четыре десятка минут каждую ночь, и тень никогда не сможет выровняться вновь.

– Выровняться с чем?

– С полуночью. Когда свет от полнолуния попадает на лезвие ровно в двенадцать ночи, его тень с шипением возрождается к жизни. Она зажигается, как свечной фитиль, самим богом.

– Дионисом?

– Им самым. Всякий раз, когда ему предлагается чья-то жизнь, появляется змея, чтобы принять ее.

– Значит... это то, как моя сестра умерла?

– Умерла? – Его губы изогнулись в немного печальной улыбке. – Сама смерть теперь просто увядает у ее ног. Но конечно, это стало одним из условий обмена, если это то, что ты имеешь ввиду.

Он подошел к нише в стене напротив камина. Один магистр однажды уже назвал ее "Альков".

– Я уверен, что ты знакома с легендой о Святом Граале. Некоторые полагают, что это чаша, из которой Христос пил на тайной вечере, и в которой была собрана его кровь после того, как Он был снят с креста. Другие видят в нем некий мистический котелок. В одной из валлийских легенд король Артур с риском вошел в подземный мир, чтобы украсть кельтский котелок, который мог бы оживить его мертвых воинов. Эти ланцеты, – он указал на три витража, сформировавшие полуокружность алькова, – рассказывают нам историю рыцарей, которые пытались найти Грааль. Одной из наиболее спорных сцен является изображение сестры сэра Персиваля, как она пожертвовала своей жизнью, чтобы излечить смертельно больную женщину. В нем был применен ритуал кровопускания. Отсюда и название на стеклянной панели: "Замок странного обычая".

Я посмотрела на окна. В них не было уже цвета, просто паутина из кусочков стекла, потемневшая до момента рассвета. Но где-то там наверху, скрытая среди других, была сцена, о чьем отношении к смерти моей сестры я уже начинала догадываться.

– Представь себе, сколько крови должно быть взято от одного человека, чтобы очистить больную кровь другого! Кровь девственницы считалась более чистой и чаша, полная такой крови, была достаточной мерой, но даже это могло привести к анемии и смерти человека. Любая более меньшая доза – скажем, потир, – означала, что должно было быть примешано что-то еще. И это что-то было даже более мощным средством, чем кровь: змеиный яд.

– Но разве яд не убивает?

– Не при правильном использовании. Ты знаешь, что обычно говорили римляне? – Он ждал, как будто это было вполне естественно, что я буду просто тусоваться с древними римлянами в современной школе. – В чаше нет смерти. Они вводили яд в качестве лекарственного средства, зная, что он может излечить при проглатывании так же, как он мог бы убить, если бы попал в рану.

– И моя сестра получила яд в рану?

– На самом деле здесь оба случая. Сначала змея принесла смерть в ее вены, и затем напиток сделал ее бессмертной. Эта идея – что можно выпить эликсир жизни и обрести бессмертие, – так же стара, как само человечество. Если оглянуться на прошлое, то "Грааль" будет лишь обычным черепом, в котором были смешаны кровь и яд с образованием вещества непревзойденной лекарственной силы. В Греции мы используем блюдо для смешивания, называемое кратер. Но даже простая глиняная чаша может сделать то же самое. – Он поднял руку и я увидела в ней маленькую чашку, наполненную водой. "Человек может давать ему имена, окутать его тайной, погрузить его в запутанный миф. Но в конце концов Грааль – это просто чаша. Его единственная сила исходит от того, что мы наливаем внутри него.

– Я вижу только воду внутри этой чашки.

– Ты начинаешь с воды; она является источником всей жизни. А ты затем добавляешь другие составляющие.

Я наблюдала, как он поднялся на несколько ступенек к тому, что могло бы быть алтарем, если бы Проктер Холл был церковью. Массивный стол раскинулся под витражом: Высокий Стол, за которым декан Уэст имел обыкновение читать молитву на латинском языке и править своей облаченной в мантию империей ученых. Теперь Сайлен провел рукой по поверхности... и там начала появляться фигура, мужская фигура! Затем другая – женская. Тела лежали словно во сне, покрытые белым покрывалом, две головы почти касались друг друга в середине.

– Я думала, что только рысь может вызывать секреты к жизни?

– Секреты – да. Но это мое собственное прошлое, и я могу раскрыть его тебе всякий раз, когда я этого хочу.

Он протянул руку под покрывало. Поднял руку женщины. Держал чашку под ней до тех пор, пока слабый всплеск упавшей капли не пронесся по залу. Я представила себе крошечный надрез, едва заметный на ее бледной коже. То, что Джайлс заметил в гробу, было вовсе не уколом от шипа, а следом от укуса змеи, все еще кровоточащим.

– Ты, наверное, ожидала увидеть меня держащим флаконы в руках – белый и красный, яд и кровь. Но с помощью укуса змеи эти два компонента уже смешиваются. А если клык змеи принадлежит самому Дионису, одной капли достаточно, чтобы превратить чашу в чудесный фонтан молодости.

Он поднял чашу в мою сторону, и я сделала шаг назад, в ужасе, что он ожидал, что я буду пить из нее.

– Не волнуйся, это не напиток для живых. Но с другой стороны, один глоток, влитый в мертвые губы, – и к тому времени, когда взойдет следующая луна, жизнь вернется к телу. На этот раз навсегда.

– Тогда как моя сестра оказалась в похоронном зале?

– Это был единственный путь.

– Но почему, если никто и не собирался проводить похороны?

– Потому что новости о пропавшей студентке стали бы катастрофой для всех, участвующих в этом. Новые расследования, вопросы СМИ, предложения вознаграждения за любую информацию... судорожный поиск искомого был бы просто бесконечным. С другой стороны, пропавшее тело мертвой студентки – эта новость забывается за одну ночь. Здесь нет никаких перспектив погони за тайной, никакого красивого счастливого конца. Подобная статья попадет на первую страницу, затем эту страницу скомкают и выбросят в мусорную корзину, вот и все.

Может быть, это и было концом для всех остальных. Но были еще два человека в месте, который я зову своим домом, и они никогда не переставали надеяться найти все ответы на свои вопросы. И они так и продолжать ждать их всю свою жизнь.

– И Рис тоже закончил свою прежнюю жизнь в похоронном доме?

– Нет, у него не было никаких видимых изменений, поэтому он продолжил учиться в школе. Только двое поняли, что с ним что-то не так – его брат и тот дворецкий. Брат, конечно, осознал это лишь спустя годы.

– Почему тогда Эльза изменилась, а он нет?

– Потому что он ни с кем не заключал договор. Когда я приложил чашу к его мертвым губам, он получил бессмертие – и все, предлагающееся к этому, – но без обязательств, как вы, люди, любите говорить. Конечно, он стал обязан ей, и так будет всегда. Но не самому Дионису. Что и делает даемона прекрасным созданием, практически ничем не отличимым от обычного смертного.

– А моя сестра?

– Твоя сестра вынудила бога на самое чудовищное соглашение: заставила смерть отступить от уже принесенной жертвы. Немногие осмеливались рискнуть, невзирая на последствия подобной сделки. Так что она... обратилась, если можно так сказать. Претерпела метаморфозы. Той ночью она отдалилась от человеческой сущности настолько, насколько это возможно, хоть снаружи и осталась прежней. Отдалилась настолько, что никогда не сможет вернуться.

И все же, тогда, под сосной, она казалась человеком...

– Это вы украли ее тело из гроба?

– Бессмертие характеризуется глубочайшим одиночеством из всех вообразимых. Мне не хотелось, чтобы первые мгновения в этом качестве она провела в похоронном бюро, да еще и одна.

– А Риз?

– Когда он очнулся, она была с ним.

Меня взволновали мысли о том, как Риз открыл глаза и увидел ее, как она улыбнулась ему, осознавая, что отныне он принадлежит ей навечно.

– Именно этого Эльза и добивалась, верно?

– Это определенно было эффективнее любого кольца, что она могла надеть на его палец. Но чего она хотела на самом деле, так это быть девушкой, на чей палец однажды захочет надеть кольцо он сам.

– Рано или поздно она будет этой девушкой.

Сатир замолчал, подбирая слова.

– Я верю, что он уже нашел ее. И она не та, с которой он видится при полной луне.

– Пока, может, и нет. Но всем остальным не сужденно задержаться в его жизни надолго, включая меня.

– Краткость не имеет значения. Как ты знаешь, любовь упряма. Она не уходит, когда вторгается разлука.

В его голосе слышалась едва различимая горечь, и мне стало интересно, так ли сильно его сердце отличалось от наших человеческих.

– Для одной ночи размышлений достаточно. Последний шаттл до «Форбса» будет здесь довольно скоро. – Он поднял руки, и Проктер Холл снова стал нормальным: два тела исчезли, а канделябры застыли, вернувшись к привычному электрическому освещению. – Я могу организовать куда более быстрый транспорт, но на сегодня, вероятно, с тебя хватит феноменальных событий.

Я улыбнулась, осознав, как прав он был.

– Шаттл будет в самый раз.

Он открыл тайную дверь у алькова и оказалось, что та вела сразу наружу.