– Джейк, слишком поздно.

– Мне плевать.

– А мне нет. Я с Ризом, и мы не можем…

– Теперь все это неважно. – Он взял меня за руку. – Я не могу поверить, что ждал так долго. Пойдем со мной.

Пойдем… куда?

Когда он выводил меня из Плюща, я пыталась решить, что мне сказать ему в машине. Что было слишком поздно для нас обоих, и я действительно имела это в виду. Единственное место куда мне нужно было сейчас пойти – это домой. Причем быстро. Потому что нужно было спрятать его подарок, пока я не придумаю как объяснить Ризу, почему его брат пытался купить для меня оригинал Шопена еще в сентябре, задолго до того, как должен был познакомиться со мной. Даже задолго до того, как я встретилась с Ризом.

Мы прошли мимо машины, и Джейк продолжал идти дальше.

– Куда ты меня ведешь? Мы должны прийти домой до того, как вернется Риз.

– Вернемся, не переживай.

Мы миновали еще один квартал и завернули за угол, к зданию, в пустынном вестибюле которого стоял рекламный щит, надпись на котором гласила:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ИНЖЕНЕРНУЮ КАФЕДРУ ПРИНСТОНА.

– Джейк, что мы здесь делаем?

Не говоря ни слова, он направился вниз по коридору, где потолочные лампы проливали свой яркий душераздирающий свет на пол, покрытый линолеумом, словно освещая путь к больничной койке.

Затем я увидела их. Десятки фортепиано. Во всех оттенках черного и коричневого они были собраны под бесконечными кирпичными сводами атриума, сквозь стеклянную крышу которого, должно быть, днем видно небо, но сейчас покрыто ночью.

– Что это такое?

Он улыбнулся, не выпуская моей руки.

– Временное убежище. Мы жертвуем их школам и небольшим концертным залам. Их отсюда заберут.

Как всегда, эти простые слова и спокойный тон – как будто он показал мне самую обычную вещь.

– Так это склад

– На неделю. Мы попросили университет, и нам разрешили.

– Кто «мы»?

– Риз и я.

Он повел меня вдоль ближайших инструментов. Черная Yamaha. Steinway из красного дерева. Knabe из богатой гладкой вишни. А потом, вдруг, в середине помещения, я увидела, стоящий отдельно от остальных – белый рояль. Кремово–белый, который заставляет вас желать распахнуть двери в летнее поле для ярких солнечных лучей, для букетов из крошечных цветов и для поцелуев – непредсказуемых как первые ноты, когда музыку для вас подбирает кто-то другой.

Джейк сел за него и начал играть. Мягко, как будто это ничего не стоило, и не отводя от меня глаз, вероятно сотни раз проигрывая этот этюд. Я так много слышала о его таланте, о магии, которую он вершит, играя на фортепиано, но ничего из этого даже близко не было правдой. Он полностью владел клавишами. Каждым нюансом. Каждым оттенком звука, который от них исходил. Неумолимая хрупкость его прикосновений заставляла музыку томиться под его пальцами, покоряя ритмы, на которые она не была способна, безжалостно их ломая, а затем собирая обратно в мелодию абсолютной красоты.

Сам этюд был неузнаваем. Он изливался океанским приливом, с бушующим в нем штормом, возвышающимися волнами звука, пока последние ноты не утешают его, убаюкивают, заканчивая одиноким аккордом, потерянным в темноте своего отчаяния.

Когда он поднялся со скамьи, я уже знала, что произойдет, и что я не смогу остановить его или себя, даже если попытаюсь. В каком-то далеком уголке моего сознания я знала, что это неправильно. Но я была загипнотизирована его музыкой, грустью, наполняющей его глаза, пока он играл, его губами, прикасавшимися однажды к моим, и теперь нашедшими их снова, стирая поцелуем все остальное, абсолютно все…

– Это так ты заботишься о моей девушке?

Разгневанный голос, как удар грома, прозвучал в здании и что-то ударило о фортепиано, разбив его на куски. Весь Атриум задрожал.

– Как давно ты положил на нее глаз? С тех пор, как ты заказал свой маленький подарок?

Я с ужасом наблюдала, как Риз схватил Джейка за плечи и откинул его на один из роялей. Тело Джейка ударилось о дерево, и сила удара заставила его согнуться, прежде чем Риз схватил его снова.

– Отвечай мне! Как долго? Ты думал, я не выясню, куда ты отведешь ее? Ты так спешил убрать сюда эти чертовы фортепиано, чтобы ухаживать за ней за моей спиной?

Риз откинул Джейка еще раз, но уже в другое фортепиано. Я закричала, пытаясь добраться до него, но он лишь крикнул, чтобы я держалась подальше.

– Почему, черт возьми, ты это сделал, Джейк? Я доверял тебе свою жизнь. – Он схватил Джейка в последний раз и встряхнул его, крича ему в лицо с оглушительной яростью. – Ты мой брат! Почему?

Джейк не дрался, зная, что у него нет шансов против нечеловеческой ярости Риза. Был слышен только его тихий голос.

– Она была моей еще до вашей встречи. Я отдал ее тебе.

Риз обернулся, найдя меня испуганными глазами, недоверие в которых требовало ответа, но он дал мне не более секунды. Затем он посмотрел мимо меня и, прежде чем я смогла хоть что-то сказать, он ушел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ