– Это же не двусмысленно.

– Я знаю. Он немного… тусклый. Но, господи, я совершенно этого не предвидел. Все теперь по-другому, банковские дела идут иначе, туризм снова на подъеме, и… – Лео потер лицо ладонью. – Кажется, дедушка считал, что деньги приносит харизма, поэтому у мамы с папой лучше получится сохранить Нирону на карте мира. У мамы в США есть влияние на СМИ, папа очень популярен. И София оставила след в истории, издав множество книг о семье. У меня есть опыт работы в банке, и даже у Рольфа есть связи в индустрии развлечений…

Он замолчал, а я медленно начала осознавать сказанное. И заставила себя считать чаек над гаванью, чтобы хоть как-то сохранить связь с реальностью этого невероятного разговора. Принять это все не получалось.

А в желудке появилась знакомая тяжесть. У меня не было связей в индустрии развлечений. И академических степеней тоже.

Как и чего угодно другого, хоть сколько-то значимого для Вольфсбургов. А избавляться от тех, кто не подходит, всегда было просто.

Я подумала о том, сколько денег Борис бросит на решение проблемы с Павлосом. Какие отступные выплачивают принцам?

Раз. Два. Три. Четыре. Здесь очень много чаек. Пять. Шесть. Продолжай считать, ничего не говори. Семь. Восемь.

– Но как же Павлос? – не сдержалась я. – Он же всю жизнь посвятил созданию своей серьезной репутации! Каково ему будет лишиться цели в жизни? А как же его дети? Разве они не сидели послушно дома, вместо того чтобы развлекаться в «Буджи»[55]?

– Я знаю, что это прозвучит немного резко, но дело не в нем. Дело в интересах страны, – сказал Лео. – В нас с детства это вбивали, даже в меня и Рольфа. Нирона для нас – как еще один отец. Всегда превыше всего. Ее учитываешь, когда решаешь, где провести выходные и где работать. Если дедушка пришел к выводу, что Нироне требуется более проактивная и яркая монархия, Павлосу придется с этим смириться.

Я не могла придумать, что сказать. Я пыталась привязать эту ситуацию хоть к чему-то знакомому, но ближе всего был пример, когда папин брат Терри хотел передать семейную булочную моему кузену Стиву, а тот отказался из-за кожной болезни, и случилась ссора. Хотя, как высказалась Ди Оверенд, никто не стал бы есть булочки с чесоткой.

– К тому же Павлос может и обрадоваться. – Лео развел руками и пожал плечами. – Будучи наследником трона, он не мог заниматься любимым хобби – ориентированием на местности, чтобы случайно не пострадать.

– Ну, тогда, наверное, это неплохо.

Я знала, что принимаю все это слишком близко к сердцу, ведь Павлос не будет очень уж разочарован. Пусть он немного тусклый, лысоватый – не сравнить с Борисом и Лизой, обладающими роскошными гривами, но все-таки его чувства имели значение.

– И я уверен, что Матильда обрадуется тому, что ей не придется быть правящей принцессой. Главное, чтобы Павлос мог проводить время, бегая за местными лисами с компасом и свистком. Разве не каждая девочка мечтает выйти за парня в спортивной куртке?

Лео взъерошил руками волосы, растрепав их еще сильнее.

– Эми, я не зря хотел поговорить с тобой наедине. Пока никто не вернулся.

– Ладно. – Прозвучало это как-то мрачно.

– Ситуация теперь совершенно не та, что на прошлой неделе. Нравится нам это или нет, но для меня все изменилось. – Он сглотнул и уставился в землю, а потом на меня, и лицо у него было тревожное и серьезное. Я вдруг перестала узнавать знакомые черты, и меня затошнило от ощущения, что я стою по другую сторону пропасти.

– Если ты захочешь расторгнуть помолвку, – сказал Лео, – я пойму.

Я заморгала от шока. Расторгнуть помолвку?

– Что?

– Если ты захочешь ее разорвать, я пойму, – повторил он.

– Ты хочешь сказать… – Теперь меня по-настоящему тошнило, я чувствовала, как чай поднимается к горлу. – Ты хочешь сказать… что теперь, когда ты наследник… нам не стоит жениться?

Мне тут же стало стыдно от этих слов. Ну как садовница сможет стоять рядом с ним в диадеме и мантии?

Страна будет ждать кого-то вроде Лизы или Софии. Я знала, что не справлюсь так же хорошо, как Лиза. Лео пытался дать мне возможность уйти, сохранив достоинство, сделать вид, что решение принадлежит мне, но своей новой правящей семьей они явно будут заниматься серьезно.

Ледяные иглы унижения заставили меня съежиться, несмотря на жаркое солнце.

Я начала стягивать с пальца бриллиантовое кольцо, но руки так дрожали, что оно застряло на костяшке.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Возвращаю… тебе… твое… кольцо. – Я наконец смогла его сорвать и протянула Лео. – Вот. Ты найдешь себе девушку, больше похожую на принцессу.

У Лео отвисла челюсть.

– Нет! Господи, как ты вообще могла такое подумать?

– Вот так! Ты это сказал! Сейчас! Ты попросил меня разорвать нашу помолвку!

– Эми, нет, все с точностью до наоборот. – Он схватил меня за руки, но кольцо обратно не надел. – Теперь женимся не просто ты и я. Когда папу коронуют, мне придется быть не только собой. Я, возможно, смогу часть времени уделять работе, но у меня появятся и официальные обязанности, особенно если мама продолжит летать в США и обратно со своей кампанией. Она хочет быть послом доброй воли. Королевская семья не столько правит страной, сколько всегда находится на виду, появляется на публике, занимается благотворительностью. Тебе, если ты станешь моей женой, тоже придется привлекать сюда средства… – Он помолчал. – А я знаю, как ты не любишь появляться на людях. Тебе не нравится эта часть моей жизни. И это честно.

Я смотрела на него. Если я откажусь, это будет использовано против меня?

– Я бы попыталась, – услышала я свой голос. – Ради тебя. Если это важно для тебя…

Лео внезапно стал выглядеть гораздо старше. Как мужчина, на которого давит груз ответственности.

– И это будет только начало. Со временем тебе придется быть со мной, когда я унаследую папин трон. И работы с публикой станет еще больше. У меня не было выбора. Но у тебя он есть. Я знаю, что ты потрясающе справилась бы, ты отлично общаешься с людьми, ты замечательно слушаешь, но я не хочу тебя заставлять.

Мое сердце так сильно билось о ребра, что я едва могла дышать. Все было как во сне, но с ноткой кошмара: Лео действительно верил, что я справлюсь с делом, которое так много для него значило. И действительно хотел, чтобы я была рядом.

– В смысле, если папа не сменит очередь наследования, передав ее Рольфу, – добавил он.

– Думаю, Рольфу придется купить себе обувь со шнурками, – сказала я. – И побриться. Щетина плохо сочетается с короной.

Лео смог улыбнуться, но лицо его осталось усталым и тревожным.

– Тебе нужно время, чтобы подумать? Я не хочу тебя торопить. Это важное решение.

– Мне совершенно не нужно никакого времени, – сказала я, отметая шепот сомнения. – Я хочу стать твоей женой. Я хочу быть с тобой. Будь ты хоть банкиром, хоть принцем, хоть садовником, я хочу быть с тобой и помогать тебе во всем. Делать тебя счастливым. И надеюсь, что ты сделаешь то же для меня.

– Ты же знаешь, что да, – сказал Лео. Он взглянул на меня покрасневшими глазами, в которых облегчение смешивалось с печалью. И провел пальцем по моей скуле, коснулся кончика носа. – И сделаю. Обещаю, что сделаю.

Он взял из моих пальцев прабабушкино бриллиантовое кольцо и попытался надеть его обратно. Но костяшки так распухли после резкого рывка, что у него не получилось.

Мое сердце оборвалось. О господи! Это знамение. Я разрушила заклятие. Я сама отказалась от кольца!

– О нет, так легко ты не отделаешься, – сказал он и, схватив меня за руку, погрузил ее в чашу фонтана, где и держал, пока у меня кожа не заледенела. А потом с легкостью надел кольцо мне на палец и победно улыбнулся.

Я смотрела, как бриллианты искрятся на солнце, и пыталась запомнить этот миг навсегда: я была Эми Уайлд из Хэдли Грин, и я собиралась стать кронпринцессой.

А потом Лео наклонился вперед, взял мое лицо в ладони и поцеловал меня, нежно и ласково. За нами плескался фонтан, перед нами цвела бугенвиллея, и это было так, словно он снова сделал мне предложение – но уже в полноцветной версии.

Глава двадцать первая

В Лондоне реальность, к которой теперь устремилась моя жизнь, начала постепенно проникать в мое сознание, когда я тайком заглянула на сайты охотников на принцев и обнаружила, что теперь у меня есть персональная и официальная страница на «Молодые-Золотые-Холостые».

В хит-параде я уступала только Рольфу: он отпраздновал свое повышение до второго места, купив скаковую лошадь по кличке Тупая Кобыла. Но комментаторы, которые раньше взахлеб обсуждали пухлые губы Рольфа и волосы на его груди, теперь сосредоточились на моих «мужественных» лодыжках и делали ставки на то, как быстро Лео вернется к Флоре Харди-Торренс.

– Просто нечестно использовать твое фото с похорон, – жаловалась Джо, успокаивая меня (мне пришлось притворяться, что я не захожу на сайт по четыре раза в день). – Тебе и нужно было выглядеть печально и благородно. И нечего им писать слово «жалко». Ты же надела вуалетку, бога ради. Они колючие.

– И это не прыщи, – добавила я с кухни, где сажала семена. – Это вуаль.

– Я напишу им об этом.

– Нет! Не надо.

Фотография была сделана на фоне чудесного готического собора Нироны, стоящего на самом высоком холме острова. Похороны дедушки Лео стали величественным мероприятием, и на них я получила первый большой культурный шок в моих новых отношениях. До сих пор Борис и Лиза мало чем отличались для меня от богатых клиентов, на которых мы с Тедом трудились в Лондоне, – благодаря рекомендациям навязчивой клиентки Джо по имени Кэлли нам пришлось поработать в некоторых роскошных домах. Даже великосветские выходы с Лео стали казаться почти нормальными, учитывая, что после них мы обычно устраивались на его мягком диване, я ела овсянку, не снимая вечернего платья, а он массировал мои уставшие ноги и проверял фондовые рынки перед сном.

Но толпы, которые встречали запряженный лошадьми катафалк принца Вильгельма, заставили меня понять, что по крайней мере в Нироне Лео не просто богатый бизнесмен. Он был их принцем и избранником.

Тысячи людей заполонили улицы вокруг собора, многие махали флагами и носили черные траурные повязки, международные репортеры выстроились в шеренги, чтобы сделать фото Лео и Рольфа, которые шли в процессии за мрачным, но загорелым Борисом и осунувшимся Павлосом. (Дальнейшие исследования в интернете показали, что «осунувшимся» он был по умолчанию, и возможность заниматься охотой на лис оказалась слабой компенсацией потерянного трона, что бы ни говорил Лео.)

Лео и Рольф оба выглядели мрачными и красивыми, как звезды кино, с пурпурными лентами через плечо и в зеркально отполированных туфлях. Некоторые девушки закричали, когда они проходили мимо, и хотя их тут же призвала к порядку толпа, я в полной мере поняла послание. Раз уж Лео собрался разбить сердца всего женского населения Нироны, не достигшего тридцати восьми лет, мне придется доказывать этому населению, что я Золушка, а не Йоко Оно.

Папарацци целились объективами и в меня, хотя я не шла с семьей, о нашей с Лео помолвке пока еще не было официально объявлено в придворном циркуляре. От этого было неловко, потому что я накрасилась сильнее обычного и очень боялась ненароком улыбнуться, чтобы не найти потом в интернете заголовок «Непочтительная Эми». Лео посоветовал мне пойти в «Харви Николс» и купить там все необходимое, но я ограничилась простым темным пальто и шляпкой, на которую ассистентка меня все-таки уговорила.

Я никогда не носила шляп: мне всегда хватало собственной шапки кудряшек. Лизе пришлось экстренно вызывать своего парикмахера, чтобы шляпка с вуалью хоть как-то держалась у меня на голове, а затем она поместила меня в пятый автомобиль, вместе с Ниной, своей ассистенткой и несколькими дальними родственниками.

– Лучше пока держаться скромно, – сказала Лиза. (Вообще-то мы все должны были называть ее Элизой, раз уж она теперь стала кронпринцессой.) – Официальные фото помолвки мы сделаем, когда все это утихнет. Людей это ободрит. Все любят королевские свадьбы.

Так что второй большой проблемой, поедавшей мне мозг, когда я возвращалась в Лондон, к хмурому Теду и переполненному просроченными задачами ежедневнику, стала официальная фотосессия в честь помолвки.

Я никогда не любила фотографироваться, потому что никогда не получалась на фото так, как мне хотелось, а теперь, благодаря модной полиции с «Молодые-Золотые-Холостые», еще и знала, что мое обычное выражение лица выглядит «пустым». Я, конечно, искренне пыталась поверить Лео, который убеждал меня, что все будет хорошо и команда стилистов и визажистов Лизы сделает меня такой же восхитительной на фото, какой, по его уверениям, я была в жизни.

Или Теду, который, неохотно помогая мне переделывать планы высадки живой изгороди в Фулхэме, заявил, что «есть же еще и фотошоп».