Если быть откровенной, свободно Майри чувствовала себя лишь в обществе самого Максвелла. Ведь даже робкая попытка попросить кого-нибудь из обитателей замка помочь ей была бы глупой и безрассудной. Разве можно кому-то из них довериться, зная, насколько преданы они своему господину?

– Спасибо вам, госпожа, – произнесла Энни. – Если мама опять почувствует себя плохо, то я, пожалуй, останусь с ней до обеда, как сегодня, а если ей станет лучше, приду к вам. В любом случае я появлюсь в четверг. Потому как не сомневаюсь, что господин опять поедет с вами на прогулку.

– Наверное, – произнесла Майри, хотя была совсем в этом не уверена.

Ведь у него сейчас Парленд Доу. По совету Майри Энни ушла домой раньше обычного. Когда же служанка принялась извиняться, Майри сказала:

– Я не вижу ничего плохого в том, что дочь заботится о здоровье своей матери, Энни. Ты поступаешь правильно.

И все равно последовавший за уходом Энни час тянулся невероятно долго. Поэтому когда дверь распахнулась и на пороге возник Роб, Майри с облегчением отложила в сторону рукоделие и поднялась с кресла.

– Я отпустила Энни пораньше, но совершенно забыла попросить ее напомнить, чтобы кто-нибудь принес мне ужин.

– Я попрошу Гибби или принесу сам, – произнес Роберт, оставляя дверь открытой и подходя ближе. – Я пришел сказать, что завтра меня не будет и, возможно, в последующие два дня тоже.

Разочарование, всколыхнувшееся в душе Майри, вскоре уступило место беспокойству.

– Могу я спросить, куда вы едете?

– Можете, – с улыбкой ответил Роб. – Сегодня в замок прибыл Парленд Доу.

– Энни уже сказала мне об этом. Он и для нас выполняет кое-какую работу. Не привез ли он новостей из Аннана?

– Привез. Думаю, ваше заключение скоро подойдет к концу.

Не видя смысла в том, чтобы оспаривать занятую Робертом Максвеллом позицию, Майри чувствовала лишь отчаяние.

Видя, что она не отвечает, Роб продолжил:

– Странно: я ожидал, что известие о скором возвращении домой вас обрадует.

– Вам прекрасно известно, что я не верю в подобный исход событий, – гневно произнесла Майри, несмотря на то что намеревалась сохранять спокойствие. – Я слишком хорошо знаю собственного отца, сэр.

Роберт коснулся ее щеки, и по телу девушки разлилось тепло. И все же приятные ощущения не поколебали ее уверенности в том, что Данвити будет действовать, как и всегда в похожих обстоятельствах.

– Я не отрицаю, что вы достаточно хорошо изучили его, Майри, – мягко произнес Роберт. – Но и мне тоже кое-что известно. Отец, у которого выросла такая дочь, как вы, переплывет океан и горы свернет, лишь бы только вернуть ее обратно. И все же я жалею о вашем отъезде. Мне очень нравилось ваше общество. Поверьте, я буду очень скучать.

Майри пыталась проглотить вставший в горле ком и поэтому не могла ответить. Глупо питать нежные чувства к своему тюремщику, а она отнюдь не дура.

Каждой женщине известно, что с представительницами слабого пола мужчины ведут себя иначе, чем с себе подобными. Проведя столько времени в Трейлингхейле, Майри услышала немало историй о взрывном характере Роберта Максвелла, привычке хвататься за меч по поводу и без повода и время от времени проявляемой им жестокости.

Тот факт, что она ничего этого не ощутила на себе, еще ни о чем не говорит.

Роб уверен в том, что Данвити поступит так, как он предрекает. Когда же Максвелл поймет, что ошибся, ярости его не будет предела. Как он поступит тогда?

Смягчится ли, отвезет ли ее домой лишь потому, что ошибся в расчетах, и потому, что возвращение Майри в родные пенаты есть единственно правильное решение?

Все ее существо высмеивало подобное предположение, в то время как Майри пыталась сохранить видимость спокойствия. Скорее всего Роберт выплеснет свой гнев на первого попавшегося под руку человека. Ведь именно так поступают мужчины, обладающие взрывным характером. Майри боялась не Роберта, а того, что никто не придет ей на помощь. Поэтому надеяться она может только на себя.

Роберт испытующе смотрел на девушку.

– Когда вы уезжаете? – спросила она, памятуя о том, что слишком часто этот мужчина читал мысли по ее лицу.

Даже когда она прилагала все силы, чтобы скрыть их от него.

– Если небо все же прольет слезы – и скорее всего так и будет, – отправлюсь в путь с утренним приливом, – ответил Роберт, пристально глядя на Майри. – Если все пойдет, как я запланировал, и ничто не задержит меня в пути, вернусь завтра ночью с отливом.

Пробежавшая по лицу Роберта тень заставила Майри спросить:

– А вы ждете, что вас что-то задержит? Мой отец не станет тянуть с ответом. Ему потребуется не более пяти минут, чтобы вам отказать, хотя гораздо больше времени он потратит на то, чтобы высказать вам все, что думает о ваших достойных порицания требованиях.

– Ну, это вряд ли, – возразил Роберт. – Я знаю о мужчинах больше, так же как вы лучше меня разбираетесь в женском образе мыслей. А что касается задержки в пути... Я как раз раздумывал над тем, сказать вам или нет.

– А с какой стати вам что-то утаивать от меня?

– Потому что эта информация может вас расстроить, – резко произнес Роберт. – Впрочем, вы все равно скоро окажетесь дома, поэтому я все же скажу вам. Парленд Доу сообщил мне о стычке между вашим отцом и Уиллом Джардином.

– В Аннан-Хаусе?

– Именно. Доу сказал, что направлялся в Аннан-Хаус, стало быть, земля, от которой ваш отец велел Джардину держаться подальше, относится к Аннан-Хаусу. Впрочем, я думаю, его милость подразумевал все принадлежащие ему земли.

– Полагаю, так оно и было.

Майри отвернулась, отчаянно желая задать еще несколько вопросов и страшась того, что Роберту придется опорочить своим ответом Фиону.

– Доу сказал, что Данвити застал Уилла с вашей сестрой, – произнес Роб, словно прочитав мысли Майри.

Резко повернувшись, Майри спросила:

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну-ну, успокойтесь, – произнес Роберт.

– Вы что, меня не слышите? Почему вы обращаетесь со мной как с неуравновешенной особой? – рявкнула Майри.

Услышав собственные слова, эхом прокатившиеся под потолком, она сжала губы и гневно посмотрела на широкую грудь стоявшего перед ней мужчины.

– Не стоит полагать, что я всегда подразумеваю худшее, – спокойно произнес Максвелл. – Я хотел лишь сказать, что попробую помочь – поговорю со старым Джардином. Он, как и ваш отец, не желает, чтобы между вашей сестрой и Уиллом возникли какие-либо отношения.

Закусив губу, Майри задумалась над причиной обуявшего ее гнева. Она понимала, что злилась на Фиону так же сильно, как и на всех остальных.

Уже не в первый раз за время их знакомства Роберта обуревало горячее желание хорошенько встряхнуть Майри или... поцеловать. А еще он очень жалел, что не имеет права сделать ни то ни другое.

Крепко ухватив Майри за подбородок, Роберт поднял ее лицо так, чтобы она смотрела на него, и сказал:

– Майри, я имел в виду совсем не то, о чем вы подумали.

– Отпустите меня.

Но Роберт продолжал держать ее за подбородок и не сводил с нее взгляда. Звенящим от едва сдерживаемого гнева голосом он произнес:

– Доу сообщил мне лишь то, что ваш отец поймал Уилла Джардина возле Аннан-Хауса и велел ему держаться подальше от земель Данвити. Теперь мой ответ вас удовлетворил?

Майри хотела кивнуть, но не смогла, потому что Роберт по-прежнему держал ее за подбородок. Облизнув губы, она произнесла:

– Да, сэр. А теперь вы меня отпустите? У меня на подбородке появится синяк.

С трудом сдержавшись, чтобы не выругаться, Роберт разжал пальцы и слегка погладил подбородок девушки, словно надеялся стереть синяк еще до его появления.

– Простите, – пробормотал он.

– Я разозлила вас. Снова.

– Нет. Просто утомили. Так что нет ничего удивительного в том, что я повысил на вас голос. А теперь я принесу ужин, пока мы не поссорились окончательно. Я и себе порцию захвачу, если вы позволите.

Майри намеренно недоуменно вскинула брови:

– Теперь вы спрашиваете у меня разрешения? Господи, да как такое возможно?

Роберт засмеялся:

– Отложите в сторону рукоделие, вы, бессердечная мегера, умойте лицо и руки, пока меня не будет. Я принесу доску и шахматы.

– А мне кажется, будет благоразумнее, если мы оба ляжем спать пораньше, – возразила Майри. – В два ночи волны прилива хлынут на берег.

– Следите за приливами? Вы правы.

– Когда у тебя появляется уйма свободного времени, которое совершенно нечем заполнить, поневоле начинаешь обращать внимание на всякого рода мелочи. Причем, заметьте, я могу определить состояние моря, не выходя из этой самой комнаты. Даже сейчас, не глядя в окно, я могу сказать, каков уровень воды.

Усмехнувшись, Роберт вышел из комнаты и поспешил вниз. Приказав слуге поставить ужин на поднос, он отправился в собственную комнату, чтобы умыться и переодеться в чистую сорочку и жилет. Завязывая на груди ленты жилета, Роберт вдруг поймал себя на том, что слишком страстно желает поужинать в компании Майри. Кроме того, Энни с ними не будет.

Стараясь не торопиться, Роберт спустился на кухню и забрал у ожидающего его слуги поднос с едой. Заметив Гибби, Роберт приказал:

– Гиб, идем со мной.

Как только Роберт скрылся за дверью, Майри принялась метаться по комнате, запихивая в корзинку недошитое одеяло, прихорашиваясь и прибирая комнату.

Внутреннему голосу, вопрошающему о причине ее беспокойства из-за прихода Роберта, Майри отвечала, что не хочет, чтобы ее сочли неряхой.

Она поставила стол на место и придвинула к нему стул, когда на лестнице раздались шаги. Майри тотчас же упала на диван и сделала вид, будто спокойно сидела здесь, пока Роберт отсутствовал.

Дверь распахнулась, и на пороге возник хозяин замка, державший в руках поднос с едой. Остановившись, он посмотрел на окно и сдвинул брови.

– Мне кажется, или ветер действительно посвежел с тех пор, как я ушел? – спросил он.

– Вам не кажется, – ответила Майри. – Может, снова собирается дождь.

Только теперь Майри заметила топчущегося за спиной Роберта Гибби. В глазах мальчика читалось любопытство, смешанное с настороженностью, и Майри поймала себя на том, что хмурится. Улыбнувшись, девушка произнесла:

– Я смотрю, его милость привел тебя, чтобы ты защитил его от моего гнева, Гиб. Он рассердил меня и, очевидно, считает теперь, что ему необходим защитник.

Мальчик заметно расслабился.

– Я бы усомнился в ваших словах, миледи, но вы так свирепо на него глядите, что я лучше встану между вами. А где прячется наш дьяволенок?

– Не знаю, – ответила Майри. – Может, спит за пологом, а может, улизнул в коридор, когда дверь была открыта.

– Разыщешь его позже, приятель, – сказал Роб. – А пока поужинай с нами.

– Господи Боже мой, сэр, да я ведь уже ел. Вы ведь взяли меня с собой, чтобы прислуживать.

– Я сам это сделаю. А ты возьми куриную ножку и ступай искать котенка, – сказал Роб. – Он-то наверняка голоден.

– Куриных ножек я и сам смогу съесть сколько угодно, – улыбнулся мальчик. – Но с ним поделюсь, если он будет вести себя как следует.

Поиски котенка вскоре вывели его в коридор, и Майри произнесла:

– Если вы взяли его с собой, чтобы соблюсти приличия...

–- Нет, я взял его для того, чтобы не забыть о данном вам обещании. Не стану отрицать, что вы очень привлекательны, миледи, но я своего слова не нарушу. К тому же мальчик может вернуться в любой момент.

Майри улыбнулась, уверенная в том, что рядом с Робертом Максвеллом ей ничто не угрожает. И такое чувство не покидало ее с самой первой минуты их знакомства. То, что она его привлекает, совсем неплохо. А вот то, что Роберт Максвелл привлекает ее, уже хуже, потому что она не должна позволять ему удерживать ее в плену, если появится возможность сбежать. Ведь позволять себя использовать подобным образом – противоестественно, равно как и позволять ему думать, будто она совсем не против подобного обращения. Кроме тою, если Майри удастся сбежать, это послужит Максвеллу хорошим уроком.

Майри тревожил тот факт, что она вообще ведет с собой такие дискуссии, но хозяин Трейлингхейда действительно ей нравился. Она не могла сказать, что он понравился ей сразу. В конце концов, привлекать – совсем не то же, что нравиться. И все же за то время, что Майри провела в замке, она, несмотря на свое положение пленницы Роберта Максвелла, начала относиться к нему более благосклонно, хотя и не могла сказать, что сумела его понять.

Вот и сейчас в его глазах плескалось нечто похожее на веселость, и это очень раздражало Майри. Стараясь не проявлять лишнего интереса, она спросила как можно безразличнее: