– Как вы смеете до меня дотрагиваться! – взвизгнула леди Данвити.

– Мадам, прошу вас, помните о своем положении, – обратилась к мачехе Майри, когда Роб отпустил ее. – Вы же не хотите подвергнуть опасности ребенка, которого носите под сердцем.

На лице Фейлин на мгновение отразилось замешательство, которое тут же сменилось возмущением.

– Спасибо за совет, Майри, – с язвительным высокомерием произнесла она. – Без сомнения, наша Фиона научилась прекрасному поведению у тебя. Я не сомневаюсь, что ты намеренно решила причинить отцу душевные страдания, а теперь убила его, вернувшись таким вот образом. Надеюсь, ты счастлива.

Роб заметил, как сжалась Майри, однако дерзить в ответ она не стала и лишь холодно произнесла:

– Мы обе несказанно расстроены, мадам, но это не вернет моего отца. Нужно немедленно известить Фиону о случившемся, хотя я очень опасаюсь за ее душевное здоровье. Она наверняка обвинит себя в смерти отца, как вы только что обвинили меня.

Майри повернулась к управляющему:

– Я полагаюсь на вас, Джопсон. Пошлите надежного человека, который сумеет должным образом сообщить ее милости печальную новость. Но сначала пусть Джерард распустит войско. Сегодня мы не пойдем в Эплгарт.

– Но, миледи...

– Раз мой отец был убежден, что леди Фиона сбежала с Уиллом Джардином добровольно, значит, так тому и быть до тех пор, пока мы не получим доказательства обратного.

– Кто ты такая, чтобы отдавать здесь приказы, касающиеся моей дочери?! – гневно спросила леди Данвити.

Продолжая сохранять поразительное спокойствие, Майри ответила:

– До тех пор пока не родится ваш ребенок – если он, конечно, окажется мальчиком, – я останусь наследницей всех владений моего отца. В его завещании – если он не изменил его, как изменил свою волю относительно наследования Фионой Аннан-Хауса, – говорится, что в случае его смерти я должна взять на себя все полномочия. Джопсон, вносил ли мой отец какие-либо изменения в завещание, кроме самого последнего?

– Нет, миледи, – ответил управляющий. – Он непременно известил бы меня об этом. Стало быть, теперь его завещание вступило в силу. Я немедленно передам ваши приказания кому следует.

Майри повернулась к Роберту, и тот поспешно заговорил:

– Произошедшее сегодня печальное событие все меняет, миледи. Я к вашим услугам и готов оказать любую помощь.

– Благодарю вас, сэр, за вашу доброту, – произнесла Майри и подняла на Роберта исполненные печали глаза.

Роберт знал, что печалилась она об отце, а не о расставании с ним. Он также знал, что она скажет, поэтому снова не дал ей заговорить.

– Я сообщу вашей сестре о кончине его милости и привезу ее назад домой, миледи. Я также могу быстро разделаться с Уиллом Джардином, как того хотел ваш отец.

– Нет, – поспешно возразила Майри, и теплота, сквозившая в ее голосе, тут же растопила Роберту сердце, хотя слова, которые она произнесла дальше, были вовсе не теми, каких он ожидал. – Уилл Джардин действовал не один. К тому же... он никого не убивал. Мой отец не был кровожадным. Он ненавидел всякого рода конфликты и старался сохранить мир любой ценой. Он умер, и мы не можем этого изменить. Но я приложу все силы, чтобы сохранить спокойствие в Аннандейле. И в этом вы действительно в силах помочь мне, сэр, если, конечно, захотите.

Роберт знал, что она имеет в виду. Майри хотела, чтобы Роберт отговорил Алекса от намерения подчинить Аннандейл своей власти. Эта мысль была подобна удару грома. Но Роберт не подал виду и ответил:

– Я сделаю все от меня зависящее, миледи, но...

– Никаких «но», сэр, – перебила его Майри, слабо улыбнувшись. – Я хочу получить от вас обещание. А обещания, как и извинения, не допускают никаких оговорок.

Роберт был уверен, что выражение его глаз перекликается с выражением глаз Майри, когда кивнул в знак согласия. Он не мог говорить, потому что горло сдавило точно железным обручем. Роберту так хотелось заключить Майри в объятия, что он с трудом держал себя в руках.

Еще раз коротко кивнув, молодой человек отвесил поклон и вышел со двора.

Не успел он пройти и половину пути, как увидел идущего ему навстречу упрямца Гибби с корзинкой в руках.

Вспомнив, что в ней хранится, Роберт улыбнулся.

Майри смотрела Робу вслед до тех пор, пока он не вышел за ворота и не скрылся за поросшей травой вершиной холма. Она хотела, чтобы он обернулся и посмотрел на нее, и все же испытала облегчение, когда он этого не сделал.

Она смотрела, как слуги кладут тело ее отца на одеяло, чтобы отнести в дом, где служанки и женщины из близлежащих домов подготовят его к погребению. Рядом с ней сотрясалась в рыданиях Фейлин, и Майри показалось, что прошедшие несколько недель были всего лишь сном.

Глубоко вздохнув, девушка повернулась к мачехе и почувствовала огромное облегчение, когда из дому выбежала Сэди – служанка ее милости.

– Рада видеть тебя, Сэди! – с теплотой произнесла Майри.

Криво усмехнувшись и бросив взгляд на рыдающую Фейлин, та ответила:

– Уж я догадываюсь. Как хорошо, что вы снова дома, миледи, и как ужасно, что его милость умер. Что я должна делать?

– Присмотреть за ее милостью.

– Да, конечно. Сказать управляющему, чтобы он послал за женщинами?

Майри кивнула. Она легко отделалась от Фейлин, да и то только потому, что Господь послал ей на помощь Сэди. В этот момент за ее спиной раздался знакомый голосок:

– Прошу прощения, миледи, но господин велел мне отправляться к вам, на случай если понадоблюсь.

Майри обернулась, и ее взору предстала широкая щербатая улыбка Гибби.

– Гиб! Ведь галера не уплывет без тебя?

– Нет. Господин сказал, чтобы я передал вам небольшой подарок. Только не открывайте корзинку, покуда не войдете в дом. А ежели вы заняты, я подожду.

– Галера подождет?

– Да, конечно. Господин сказал, что я должен подняться на холм и помахать ему рукой. Если только не начнется прилив.

Майри пребывала в нерешительности.

– Но ведь ты не захочешь здесь остаться, Гиб? Тебе нравится в Трейлингхейле с твоим господином и Фином Уолтерсом.

– Это верно. Но я скоро вернусь назад. Господин сказал, что вы могли бы взять меня с собой в Нитсдейл, когда отправитесь в Торнхилл на Пасху. Видите ли, к тому времени Сама уже вернется в Дамфрис, и господин сказал, что она уж найдет способ переправить меня назад в Трейлинг-хейл. А покуда, сказал мой господин, я могу многому здесь научиться. Я буду очень усердным учеником, честное слово.

– Не сомневаюсь, – не могла не согласиться Майри, которая тут же перенеслась мыслями в Торнхилл. Встряхнувшись, она вновь посмотрела на ожидающего приказаний мальчика. – Тогда ступай и дай команде знак. Пусть отплывают, пока не пропустили прилив. А я пока закончу здесь кое-какие дела. Потом мы поднимемся в мою комнату и посмотрим, что ты прячешь в корзинке. Если только ты не хочешь оставить свою ношу мне.

– Да нет, мне не тяжело, а вы можете подсмотреть, что это за подарок.

Мальчик направился к воротам, и Майри поймала себя на том, что улыбается.

Прежде чем он вернулся, девушка пришла к выводу, что хоть Джопсон и принял ее в качестве своей новой госпожи, развеяв тем самым ее сомнения относительно своей способности управлять поместьем и людьми, он вполне мог сделать все, что требуется, и без ее помощи. Джопсон прикажет женщинам из деревни, и те подготовят Данвити к погребению.

А раз делать пока нечего, то придется идти в дом, где она неминуемо столкнется лицом к лицу с Фейлин и снедаемыми любопытством слугами. Майри отсутствовала столь долго, что теперь все гадали, чем же обернется ее возвращение. Неудивительно, что кое-кто предпочтет убежать прочь, поджав хвост.

Как же Майри жалела о том, что рядом с ней нет Фионы. По крайней мере с сестрой она могла говорить спокойно, не боясь сказать что-то лишнее. Мысль о том, что теперь она будет спать в их общей спальне одна, пробудила в душе Майри новую волну грусти, и слезы обожгли ей глаза. Вытерев слезы, Майри спустилась в большой зал, где экономка с помощью многочисленных слуг готовила все для предстоящих похорон.

Майри согласилась со всем, что посоветовала экономка, и заверила ее, что прекрасно понимает ее желание лично за всем проследить. После этого Майри отпустила экономку немного отдохнуть, а сама направилась к лестнице.

– Леди Майри, может, теперь вы захотите поглядеть, что у меня в корзине?

Обернувшись, Майри увидела Гибби и подняла крышку корзинки, которую тот по-прежнему не выпускал из рук. На дне, свернувшись клубочком, спал Злюка.

– Святые небеса! – воскликнула Майри. – Этого я никак не ожидала! Честно говоря, я думала, что подарком являешься ты сам, а в корзине лежит твоя одежда и еда в дорогу.

– Ну, я тоже часть подарка, – сказал Гибби. – Не сомневайтесь, я пригожусь вам, чтобы приглядывать за этим дьяволенком. А что касается одежды, то мне хватит и того, что на мне надето.

– Так, значит, ты хочешь приглядывать за Злюкой? А мне казалось, ты вообще к нему не подходишь, – поддразнила Майри мальчика, повторив его собственные слова.

Гибби пожал плечами:

– Теперь мы поладили. Господин сказал, что не возьмет меня с собой на судно, если не соглашусь приглядеть за этим парнем и сделать так, чтобы он сидел тихо.

Майри взяла котенка на руки. Он все еще выглядел полусонным. Когда же она поставила его на пол, он сделал пару неуверенных шагов, пошатнулся и начал отряхиваться.

– Да что с ним такое? – удивленно спросила Майри.

Гибби снова пожал плечами:

– Думаю, выпил слишком много виски.

– Виски?!

– Да. Мой господин сам сказал, что ничто так не помогает мужчине заснуть, как добрая порция виски. Я дал Злюке капельку, и, как видите, все получилось.

Майри закусила губу и напомнила себе, что ее отец умер, а коты определенно не должны пить виски, но ничего не помогало. Она изо всех сил пыталась сдержать рвущийся наружу смех, но не смогла и рассмеялась на весь зал.

– Нет, ему правда очень понравилось, – пробормотал Гибби.

Роберт вернулся в Трейлингхейл без происшествий и при полнейшем штиле. И все же путешествие показалось ему слишком долгим и утомительным, ибо ничто не могло отвлечь его от мыслей об оставленной в Аннан-Хаусе Майри. Он был уверен, что она станет скучать по своей сестре Фионе так же сильно, а может, даже сильнее, чем по его милости.

Роберт помнил о смерти своей доброй, мягкой матери и сурового отца и поэтому знал, как тяжело потерять кого-то из родителей.

Он также знал, что его длительное присутствие в Аннан-Хаусе лишь навредит Майри. Оно породит сплетни и новые обвинения и усложнит ее и без того непростые отношения с мачехой.

Более того, Роберт ни минуты не сомневался, что когда Майри более вдумчиво поразмыслит о последних событиях, то непременно решит, что он тоже отчасти виноват в побеге Фионы. Ведь он не только привел Уилла Джардина в Данвити-Мейнс, но и похитил Майри в тот самый момент, когда Уилл обхаживал ее сестру. Роберт знал, что поступил правильно, вернувшись домой. И все же мысль эта отнюдь не принесла облегчения.

Галера вошла в залив, когда солнце начало клониться к горизонту. Однако заканчивался отлив и уровень воды в заливе опустился слишком низко, чтобы Роб мог воспользоваться пещерой.

Остановившись на почтительном расстоянии от берега, чтобы не быть увиденными, команда во главе с Робертом ждала прилива.

К тому времени как начался прилив, солнце уже опустилось за горизонт, и команде пришлось править галерой в кромешной тьме. Если люди Алекса и наблюдали за морем, то скорее всего после заката отправились по своим делам.

Пожелав своим людям спокойной ночи, Роберт напомнил, чтобы они появлялись утром в замке по одному или подвое, не привлекая внимания. После этого он поднялся по ступеням, открыл дверь с помощью цепи, втянул цепь внутрь, запер дверь и, прихватив из кладовки кувшин с виски, отправился на кухню перекусить.

Почувствовав себя гораздо лучше после сытного ужина, Роберт отправился к бабке, чтобы сообщить о своем возвращении.

– Ну и ну, – воскликнула леди Келсо, когда Элиза впустила Роберта в спальню, – ты, конечно, объяснял мне про приливы и отливы, но я и предположить не могла, что ты обернешься так быстро.

– Мне путешествие коротким не показалось, – возразил Роберт.

– Стало быть, девушка добралась до дома в целости и сохранности.

Роберт рассказал бабушке о том, что произошло в Аннан-Хаусе. Услыхав о смерти Данвити, леди Келсо перепугалась не на шутку и забросала Роберта вопросами. Удовлетворив ее любопытство, Роберт спросил об Алексе.

– Этот упрямец все еще стоит лагерем у ворот и, думаю, останется там до Рождества.