– И никаких известий?

– Никаких, – едва слышно произнесла Фрэнсин. – Связь с этим городом прервана.

– Надеюсь, вы уже подумали о том, где будете жить дальше?

– Что вы имеете в виду? – не поняла Фрэнсин. – Почему я должна думать об этом?

Его улыбка стала еще шире.

– Потому что вам придется съехать, мадам. Может быть, у вас есть здесь родственники или близкие друзья?

Фрэнсин уставилась на него ничего не понимающим взглядом.

– Почему я должна съехать? Я ведь исправно плачу вам за номер.

– Да, мадам, но клиенты все время жалуются, что им приходится жить с местными, а им это не очень-то нравится. Кроме того, мадам, – его глаза налились кровью, – вы с дочерью занимаете большой номер, а многие белые ютятся в крохотных комнатушках. Миссис Лоуренс, – он сделал паузу и пристально посмотрел на нее, – мне не очень приятно говорить об этом, но если ваш муж не появится здесь до конца сегодняшнего дня, боюсь, мы не сможем оставить за вами ваш номер.

– Куда же нам деться? – оторопело посмотрела на него Фрэнсин. – У меня ведь ребенок на руках. Сейчас в этом городе мы не сможем найти даже самую маленькую комнатку!

– Всего доброго, миссис Лоуренс, – закончил разговор метрдотель и повернулся к ней спиной.

Она вышла из кабинета, с трудом соображая, что происходит и что ей теперь делать. Повсюду она ловила открыто враждебные взгляды белых людей и злобные реплики в свой адрес. Что теперь делать? Как жить дальше? И как ее отыщет муж, если все-таки приедет сюда? А ехидный кантонский диалект назойливо показывал ей, что она и так слишком долго была госпожой для азиатов и вот теперь впервые в жизни столкнулась с жестокой реальностью. Однако врожденное чувство оптимизма поддерживало в ней надежду, что она сможет найти комнату в какой-нибудь другой гостинице. Оставив Рут на няню, она поспешила на улицу в поисках нового пристанища.

Фрэнсин потратила весь день, чтобы открыть одну ужасную для себя истину: все гостиницы забиты, и никто не изъявил ни малейшего желания помочь ей. Никто даже не удосужился выслушать ее до конца.

Следующая бомбардировка застала ее на улице вместе с тысячами других беженцев. Сначала она укрылась в ближайшем бомбоубежище на Кавенаг-роуд, а в полдень оказалась в другом конце города, где спряталась в подвале какого-то магазина и немного перекусила вместе с хозяевами. Город уже полыхал вовсю, и все меньше оставалось надежды найти хоть какую-нибудь крышу над головой.

Вскоре разнесся слух, что японцы расположились всего в часе полета от Сингапура и теперь будут бомбить город по многу раз на дню. Но самое страшное заключалось в том, что они могли установить пушки и обстреливать город беспрерывно, после чего сюда войдут танки и начнется массовая резня.

К концу дня Фрэнсин, обессиленная и угнетенная безвыходным положением, вернулась в отель, пообедала с дочерью и услышала последнюю ужасающую новость, что вся британская авиация разгромлена и не может оказать наступающим японцам абсолютно никакого сопротивления.

Фрэнсин погрузилась в тягостные раздумья о своем будущем, но тут в дверь кто-то постучал. Надеясь встретить на пороге мужа, она распахнула дверь и увидела перед собой бледную как полотно и еле стоящую на ногах Эдвину.

– Эдвина! – радостно воскликнула Фрэнсин. – Куда ты пропала?

– Все в порядке, – равнодушно ответила девушка.

– Ее выписали из больницы, – вмешалась стоявшая позади нее медсестра, – но ей пока еще требуется уход. Она сказала, что вы можете помочь ей перебраться в Англию или Австралию.

Фрэнсин удивленно посмотрела на Эдвину, а потом на медсестру.

– Мне самой придется завтра покинуть этот отель, – растерянно ответила она.

– Мадам, – решительно заявила медсестра с явно австралийским акцентом, – возьмите ее с собой. Сейчас ей не важно, где находиться. Главное, чтобы рядом было плечо, на котором можно поплакать.

– Боже мой, я сама еще не знаю, где буду завтра утром! – взмолилась Фрэнсин.

Медсестра протянула ей лист бумаги:

– Вот наш телефон. Попросите доктора Уилкса или сестру Картер. Они обычно всегда на рабочем месте. Сейчас у нас нелегкие дни. Они скажут вам, что нужно делать.

Не успела Фрэнсин опомниться, как она вручила ей небольшую коробку.

– Доктор прописал ей вот эти лекарства. Давайте ей по одной таблетке через каждые четыре часа. А снотворное поможет ей нормально спать. Один пакет порошка на стакан воды. Все понятно? – Она похлопала Эдвину по руке: – А ты постарайся не думать о случившемся. Ты в этом не виновата. Договорились?

С этими словами медсестра приветливо помахала рукой и быстро зашагала прочь.

– Мне очень жаль, Эдвина, – сказала Фрэнсин, повернувшись к девушке, – но мне в самом деле придется покинуть этот отель.

– Почему?

– Метрдотель сказал, что без мужа я не могу здесь больше оставаться. А от него нет ни слуху ни духу.

Эдвина вытаращила глаза:

– Значит, они просто-напросто выгоняют вас?

– Да, завтра утром.

– Но почему?

– Вероятно, потому, что у меня не тот цвет кожи, – грустно призналась Фрэнсин.

– Грязные свиньи!

– Согласна, но их тоже можно понять. Им некуда селить семьи беженцев-европейцев.

– А вы скажите им, что не уедете отсюда, – неожиданно предложила Эдвина.

Фрэнсин ничего не ответила, сняла трубку и быстро набрала номер госпиталя. На другом конце откликнулся хриплый от усталости голос доктора Уилкса.

– Эта девушка перенесла страшный шок, а ведь ей только пятнадцать лет. Ей нужны материнская забота и постоянный уход.

– Все понятно, но беда в том, что мне самой придется уехать завтра утром.

– Уехать? – удивился тот. – Из Сингапура?

– Нет, из отеля. Но найти сейчас место в гостинице практически невозможно.

– В таком случае вам придется взять ее с собой, – равнодушно ответил доктор.

– А что дальше?

– Дальше? – переспросил он. – Ее фамилию внесли в список лиц, подлежащих немедленной эвакуации, и должны отправить домой с первым же судном.

Фрэнсин облегченно вздохнула. Впервые она услышала о существовании какого-то отдела по эвакуации.

– И когда это будет?

– Думаю, не раньше чем через пару недель. Здесь пока еще хватает проблем. Но предпочтение, разумеется, будут отдавать женщинам и детям.

– У меня у самой есть маленький ребенок.

– В таком случае советую как можно скорее внести себя в этот список.

– А как же мой муж? Я дожидаюсь его уже несколько дней.

– Послушайте, мадам, – потерял терпение доктор, – вы ждете мужа, а меня ждут мои пациенты. Разбирайтесь сами со своим мужем. И не забывайте давать ей таблетки. – Он сделал паузу, но не бросил трубку. – Да, еще одно. Вам придется заняться похоронами ее отца.

– Что вы сказали? – опешила от неожиданности Фрэнсин.

– Он в нашем морге, – продолжал доктор. – Мне даже пришлось делать вскрытие, как будто больше нет других забот. Свидетельство о его смерти я уже выписал, так что заберите его как можно скорее и похороните. Мы не можем держать его здесь вечно. – Последние слова он сказал очень быстро и сразу положил трубку.

Фрэнсин посмотрела на Эдвину, которая, похоже, немного пришла в себя.

– Ничего страшного, – сказала девушка, – я еду с вами.

– Эдвина, – попыталась переубедить ее Фрэнсин, – это невозможно.

– У меня здесь больше никого нет, – упрямо возразила та. – Кроме того, я должна забрать отсюда все деньги отца. И я буду помогать вам с Рут. Поверьте, вдвоем нам будет спокойнее.

Фрэнсин поняла, что другого выхода сейчас просто нет.

– Это еще не все, Эдвина. Надо похоронить твоего отца, а я понятия не имею, с чего начать.

– А что, если спросить у генерала Нейпира? – предложила девушка.

– Он болен и лежит в постели.

– Тогда у его племянника. Он, конечно, жуткий тип, но в таких вещах, я думаю, разбирается.

Фрэнсин вспомнила тот памятный новогодний вечер и принялась лихорадочно искать визитную карточку Клайва. Конечно, за все приходится платить, но другого выхода нет.

– Клайв Нейпир, – раздался в трубке хриплый голос.

– Это Фрэнсин Лоуренс, – с трудом выдавила она из себя. – Не знаю, помните ли вы…

– Привет, малышка! – радостно воскликнул майор. – Какой приятный сюрприз!

– Мне нужна ваша помощь, – сразу перешла к делу Фрэнсин. – У нас случилась трагедия. Мистер Давенпорт покончил с собой.

– Давенпорт? – недоуменно переспросил майор.

– Да. Он сидел с нами за одним столиком в тот вечер.

– Тот самый угрюмый старик с розовощекой дочерью?

– Да.

– Застрелился, надо полагать?

Фрэнсин очень удивилась, что он догадался о случившемся, и вместе с тем была рада, что теперь ей не придется объяснять детали в присутствии Эдвины.

– Да.

– Ну что ж, от него этого можно было ожидать, – хладнокровно заключил Клайв. – Ну и чем я могу помочь? Похоронить несчастного старика?

– Да, – снова обрадовалась Фрэнсин такой догадливости. – Его дочь сейчас рядом со мной…

– Не надо ничего объяснять, – прервал ее майор. – Где его тело?

– В госпитале Королевы Александры.

– Хорошо. Буддист, христианин, еврей?

Фрэнсин растерянно посмотрела на Эдвину:

– Кто твой отец по религиозным убеждениям?

– Англиканская церковь, – ответила та.

– Я сейчас же займусь этим делом, – пообещал Клайв. – Позвоните мне вечером.

– Вы очень добры, Клайв, – смущенно поблагодарила Фрэнсин.

– Пустяки. Я ведь сказал, что можете обращаться ко мне в любое время и по любому поводу. Клубника, лобстеры и все такое прочее. Всегда к вашим услугам, мадам.

– Если вам нужны деньги для похорон…

– Об этом поговорим позже, – сказал Клайв и положил трубку, оставив ее в полной растерянности.

Фрэнсин посмотрела на Эдвину:

– Он сказал, что все сделает. А мне сейчас нужно попытаться подыскать новое жилье.

Эдвина с готовностью кивнула:

– Я присмотрю за Рут, а няню вы можете отправить домой. Это была неплохая идея, так как теперь нужно было беречь деньги. Кто знает, что ждет их в будущем?

– Где вы собираетесь искать? – спросила Эдвина.

– Не знаю, – откровенно призналась Фрэнсин. – Скорее всего, в тех кварталах, где живут китайцы, индусы или малайцы. На лучшее нам сейчас рассчитывать не приходится.

Эдвина грустно улыбнулась:

– Лично у меня нет никаких расовых предрассудков. Главное – быть вместе с вами.

Фрэнсин кивнула и стала собираться в дорогу.

В тот вечер она видела смерть ближе, чем когда бы то ни было. Она поймала небольшое желтое такси, водитель которого пообещал отвезти ее в китайский квартал, где еще можно было снять комнату. Как только они пересекли границу квартала, водитель неожиданно затормозил, выскочил из машины и с криком «Спрячься под машину!» мгновенно исчез.

Ошарашенная, Фрэнсин неохотно вылезла из машины. Шофер уже забрался под днище и елозил там в жуткой грязи. Она посмотрела на свое почти новое платье и решила немного подождать. А по улице уже мчались перепуганные насмерть люди. В это время над головой послышался жуткий грохот, и она увидела, что прямо над крышами домов летит японский самолет, поливая пулеметным огнем запруженную улицу. Последнее, что врезалось ей в память, перед тем как она бросилась бежать вдоль по улице, – это разорванное на куски тело женщины и оторванная рука бежавшего впереди нее мужчины.

В какую-то минуту ей показалось, что смерть уже рядом, у нее над головой. Она громко закричала, но ее крик утонул в невероятном грохоте пролетевшего над домами самолета. Через мгновение серебристая чудовищная птица взмыла в небо и начала разворачиваться для нового захода. Решив не искушать судьбу, Фрэнсин быстро повернулась и помчалась по какой-то узкой улочке подальше от главной магистрали. Вскоре рядом с ней снова защелкали пули, поднимая фонтанчики пыли и мелких камней. Зацепившись ногой за какой-то выступ, Фрэнсин упала на землю и от ужаса закрыла голову руками. Она уже почти не сомневалась в том, что погибнет в этой грязи, и одна только мысль сверлила ей голову: кто присмотрит за Рут и как она выживет в таком аду?

В следующую секунду какая-то страшная сила подбросила ее в воздух и швырнула на стену дома. Она ударилась головой, на какое-то мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, то подумала, что ее разорвало на куски. В ушах стоял невероятный треск, а перед глазами мельтешили черные круги, освещаемые ярким пламенем. Она с трудом сообразила, что это горит крыша дома, где она лежала, и что нужно как можно быстрее отползти подальше, пока дом не рухнул на нее. Воздух был насыщен едкой гарью и тошнотворным запахом горящих овощей и фруктов.

Осторожно приподняв голову, Фрэнсин чуть было не задохнулась от охватившего ее ужаса. Вся улица была залита кровью, повсюду корчились в предсмертных судорогах искалеченные и окровавленные тела стариков, женщин и детей. И на этом фоне откуда-то из полуразрушенного магазина нелепо звучала веселая китайская мелодия.