Бен покачал головой и бросил в так называемого друга ручкой.

– Хватит меня анализировать! Да, я утратил контроль над собой. И признаю это. Проехали.

Глисон, наморщив лоб, поправил ярко-желтый галстук.

– Не вижу особых проблем. Хочешь переспать с ней – действуй. Получи удовольствие, а потом брось ее, – высказался он, пожимая плечами.

– Знаешь, иногда меня поражает полное отсутствие в тебе всяких нравственных принципов, – возразил Бен. – Мы знакомы уже пять лет, но ты умудряешься удивлять меня. Кем же я, по-твоему, буду после такого поступка?

– Да кому сейчас нужны моральные принципы? – с наглой ухмылкой возразил Глисон. – Ведь эта девушка – «антисваха», да?

– Ну…

– И она не рассказала тебе о своем подлом маленьком увлечении?

Бен беспокойно заерзал в кресле.

– Ну, мы не…

– Вот именно, – перебил Глисон, опуская ноги, и хлопнул ладонью по столу. – В ней нет ни грамма честности. Зато есть классное тело. Так что трахни ее и покончи со всем этим бредом. – Он встал. – Теперь, когда я решил все твои проблемы на сегодня, пойдем пообедаем.

У Бена зазвонил телефон, и он махнул рукой, жестом выгоняя Глисона из кабинета:

– Хорошо. Встретимся внизу через десять минут.

«Может, он прав. Не в том, что нужно трахнуть ее и бросить, а в том, что не стоит увязать в чувствах к человеку, для которого солгать – как стакан воды выпить». Схватив трубку, он включил первую линию.

– Доброе утро. Бен Камерон слушает.

– Здравствуй, Бен Камерон. Как дела, гадкий мальчишка? – В трубке раздавался веселый голос его сестры. – Бенджи, ты стал такой взрослый – весь из себя серьезный специалист.

– Привет, Ферн. Как дела? Как поживает моя очаровательная племянница?

– Отлично. Айви – лучшая ученица в классе, – с нескрываемой гордостью отвечала та.

– Конечно – вся в маму.

– И в дядю тоже.

– Ты хочешь сказать, что она еще и самая красивая девочка в классе? – смеясь, поддразнил ее Бен.

– Она скучает по тебе. Как и мы все. Когда ты наконец соберешься навестить нас на выходных? Бостон не так уж далеко от Нью-Йорка.

Он вздохнул и улыбнулся:

– Так, начались нотации. Скоро, сестренка. Скоро.

– Ага. Учитывая, что «скоро» обычно означает «ее раньше чем через полгода», сообщу новость по телефону. Ты скоро опять станешь дядей!

Бен откинулся в кресле.

– Ого! Это… ого. Поздравляю. Рад за вас.

– Я тоже рада. Мы целый год пытались. Я уже стала бояться, что не получится.

– Значит, ты всё еще спишь с этим мужланом? – спросил он, зажмурившись. – Может, на этом прекратим обсуждение? Не хочу ничего знать о том, как моя сестра занимается неприличным делом с гориллой.

Ферн засмеялась:

– Вы ведь давно уже закончили школу. Я надеялась, что ты перестал называть его гориллой.

– Ты бы слышала, как он меня называл, – возразил Бен. – Сообщила родителям?

– Конечно. Они на седьмом небе. Мама уже пыталась затащить меня в магазин – покупать детские вещи. Я сказала, что у меня от Айви осталось столько всего на семерых детей хватит, но ты же знаешь нашу маму…

Он кивнул:

– Знаю. Может, теперь она от меня отстанет. Как назовешь? Опять каким-нибудь цветочным именем, вроде Дейзи?[25]

– Бенджи! Можно подумать, я рожаю лишь для того, чтобы отвлекать от тебя излишнее родительское внимание. Кстати, будет мальчик. Ой, мне пора – нужно забрать Айви из танцевальной школы. Перезвони чуть позже, ладно? Пообещай, что перезвонишь.

– Обещаю. А насчет имени для мальчика… Петуния подойдет? – Он подождал, пока Ферн отсмеется. – Серьезно, я очень рад за тебя. За вас всех.

Бен положил трубку и устремил взгляд в никуда. Еще один ребенок. Его сестра почти пять лет была замужем за его лучшим школьным другом, и скоро у них будет двое детей. Его родители почти тридцать лет прожили вместе.

А он даже собаки не завел.

При мысли о собаке Бен вспомнил Лулу и, не давал себе возможности впасть в раздумья, набрал номер мобильного телефона Шейн.

– Я соскучился… по Лулу.

Она засмеялась:

– Дулу тоже по тебе скучает. Надеюсь, в ваших отношениях найдется местечко и для меня?

– Возможно. Что планируешь на выходные?

– В пятницу я занята… а как насчет субботы?

Бен улыбнулся, по непонятной причине вдруг почувствовав себя невероятно счастливым. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как заполучил лучшие места на матч «Янки», на котором те надрали задницы каким-то «Красным носкам».

– Замечательно. В субботу. Позвонишь мне?

– Позвоню. И… Бен? Что было не так вчера вечером?

– Извини. Я все объясню при встрече, ладно? Нам нужно кое-что обсудить, – сказал он, приняв спонтанное решение поговорить с ней обо всем напрямик, чтобы больше не думать об этом.

– Я так и думала. У тебя сумасшедшая жена, которую ты прячешь в подвале, да? – еле слышно прошептала она.

– Что?

«Наверное, все женщины по-своему сходят с ума», – подумал Бен.

– О каком подвале ты говоришь?

– Не важно. До субботы.

– Это будет настоящее свидание, – предупредил он.

Улыбаясь до ушей, положил трубку и обнаружил, что в дверях стоит Глисон.

– Ты все-таки собираешься трахнуть ее и бросить?

– Ни в коем случае. И я больше не намерен обсуждать Шейн, Джи, – поднимаясь из-за стола, произнес Бен.

– Братан, ты третий раз наступаешь на те же грабли. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Ладно, не буду. Давай пообедаем и поговорим на другую тему.

– Отлично. Видел вчерашнюю игру?

По дороге к лифту Глисон без умолку трещал о матче, но Бен слушал вполуха. Он был в шоке от собственных мыслей о том, что неплохо было бы познакомить Шейн с его сестрой и ее мужем-гориллой.

Сначала миски для собаки, потом знакомство с семьей… Похоже, его песенка была спета.

Глава 28

Правило № 6. Никогда не отвечайте на телефонные звонки во время важных переговоров.


Тот день был данью губительной силе голосовой почты.

От Энни:

«Привет, Шейн, это Энни. Я пригласила Ника выпить кофе после работы, он отказался. А ему завтра даже не идти на учебу! Раньше он никогда мне ни в чем не отказывал. Что он о себе возомнил? А ты знала, что к его светлой голове еще и бицепсы прилагаются?» (Вздохи, упавший голос, возможно, слюнотечение.)

От Мишеля:

«Это Мишель из шоу «Будущие худшие модельеры». Шейн, у меня нет шансов. Здесь три лучших студента из моей группы (включая меня, конечно). Я с тем же успехом мог бы спустить твои деньги в биде». (Жалобный стонущий голос.)

От Мелиссы:

«Я готова, Шейн, Ужин – в ресторане его тетушки. Но ты должна будешь явиться со мной в качестве новой лучшей подруги. Это твой последний шанс, поняла?» (Требовательный голос, особенно жестко произнесены слова «последний шанс».)

От Фаррена:

«Они убьют меня! Убьют моего героя! Один из помощников главного сценариста сказал, что тайный брат-близнец взрослого сына брата доктора, которого он воспитывал, когда у него была амнезия, собьет меня на автомобиле, который я подам ему на стоянке!» (Задыхающийся крик.)

От Ника:

«Шейн… э-э… это Ник. Я сказал Энни «нет», Шейн. Изображать крутого парня так тяжело. По-моему, я ее обидел. А ты как думаешь? Обязательно позвони мне». (Взволнованный голос с оттенком отчаяния.)

От банкира:

«Мисс Мэдисон, я не смогу принять вас в понедельник. Важное совещание. Пожалуйста, перезвоните, чтобы перенести встречу. Нам необходимо обсудить вашу кредитную историю». (Строгий, напыщенный голос.)

И наконец, единственный тоненький лучик света.

От Брэнды:

«Это Брэнда. Брэнда с попугаем. Трейвис, друг моего бывшего, узнал про групповой секс и дал этому козлу по морде! У него теперь синяк под глазом. Я счастлива, попугай счастлив, а вы честно заработали свой гонорар. Порекомендую вас всем подругам!»

Ой, с лучом света я явно поторопилась. Если подруги «Брэнды с попугаем» похожи на нее, то лучше держаться от них подальше. И что это за странный попугай?

Глава 29

– Ты уверена, что я тебе понадоблюсь? – в третий раз спросила я Мелиссу в пятницу вечером, когда мы уже ехали в такси к ресторану, принадлежащему тете Тони. – Тони ведь знает меня как работницу ресторана. Это не покажется подозрительным?

Моя клиентка закончила рассматривать свои губы в крохотном зеркальце, проверяя, не смазалась ли помада, захлопнула украшенный серебряным филигранным узором футлярчик и с явным раздражением повернулась ко мне.

– Послушай, мы уже говорили об этом. Я сказала ему, что ты – моя подруга, которая согласилась изобразить ради меня официантку. Он будет счастлив тебя видеть.

– После того как увидит тебя – вряд ли, – мрачно пробормотала я.

На ней было платье размером чуть больше полотенца для рук. Блестящая зеленовато-голубая материя так обтягивала фигуру, что Мелисса с тем же успехом могла вообще ничего не надевать.

– Ты похожа на Дочку богатых родителей, решившую стать стриптизершей.

Мелисса радостно заулыбалась:

– Правда? Здорово! Именно такого эффекта я добивалась. Ты и сама ничего.

Я опустила глаза, рассматривая свое простенькое облегающее платьице цвета ржавчины, купленное в комиссионном магазине, и отодвинула его край от зазубренной дырки в виниловой обивке сиденья. Не хватало еще порвать подол.

С таким водителем, правда, понимаешь, что дыра в одежде – ничто по сравнению с кровавой и мучительной смертью от переломов, но мне все равно не хотелось испортить платье.

Оно было классное и отлично на мне сидело.

– Спасибо! Значит, я буду самой нарядной свидетельницей твоей пьяной выходки, – сказала я. – Это должно сработать. Потому что, если честно, запас идей в моей голове уже иссякает.

Мелисса посмотрела на меня – долго и пристально.

– А ты правда честная. Признаешься, что у тебя нет идей. Практически пытаешься отговорить меня расставаться с Тони, хотя тебе позарез нужны деньги.

(Поддавшись минутной слабости, я рассказала ей про Мишеля и про бутик. В конце концов, мне-то многое стало известно о ее личной жизни. Это показалось мне справедливым.)

– Никто не является до конца честным, Мелисса. Все лгут, даже те, кто почти не знает тебя. Признаются в любви, а потом исчезают, – произнесла я, глядя в окно. – Все лгут…

– Вы очень мрачная женщина, – сказал водитель, протягивая мне визитную карточку. – Депрессивная. Вам нужна иглотерапия. Сходите туда – вам помогут.

Я изумленно разглядывала визитку. Дожили. Меня учат жизни таксисты.

Мелисса взяла из его руки карточку.

– Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарила она. – Не могли бы вы повернуть налево и заехать вон туда. Мы выйдем там.

Он кивнул и резко повернул руль, автомобиль со скрежетом метнулся влево, пересекая две полосы движения. Когда мое остановившееся сердце вновь начало биться, машина стояла перед рестораном «Ла Кучина».

– Кажется, меня сейчас стошнит, – обессилено призналась я.

– Да, иголки вам просто необходимы. Они и от тошноты помогают, – откликнулся водитель.

Я протянула ему деньги, не забыв даже взять чек, и вышла из такси вслед за Мелиссой.

И уже у дверей ресторана последний раз спросила, положив руку ей на плечо:

– Ты уверена, что хочешь напиться в присутствии членов своей семьи?

Она скривилась:

– Нет, не уверена. Но еще хуже прослыть коварной роковой женщиной, разбившей Тони сердце. Пусть уж лучше осуждают за разгул. Все равно ведь будут сочувствовать, когда он покинет меня.

Я сомневалась. Затея казалась очень милой за бокалом шампанского, когда мы имели дело лишь с абстрактными рассуждениями, а не с реальной жизнью Мелиссы.

Но теперь все было по-другому.

Мелисса решила взять все в свои руки – в том числе и дверную ручку.

– Мы здесь, и мы сделаем это. Все пройдет замечательно.

Заходя в ресторан, я подумала: кого, интересно, она пыталась убедить? Меня или себя?

Три часа спустя, слегка окосев от вина, я поняла, что ближайшие несколько дней не смогу есть. Стоило мне упомянуть о своей любви к итальянской кухне, как тетушка Тони немедленно отвела меня на кухню и перезнакомила со всем персоналом. Шеф-повар, оказавшийся по совместительству дядюшкой Тони, провел для меня ускоренный курс обучения приготовлению традиционных североитальянских блюд; я была счастлива. И получила приглашение в любое время приходить на семейные трапезы.

Как мне показалось, это были добрейшие люди в мире. Или, по крайней мере, в итальянском квартале Нью-Йорка. И они, очевидно, любили Мелиссу как родную дочь. Или как будущую невестку. Так или иначе, они ее обожали.