Барбара Картленд - Сердце не обманет

– Добрый вечер, сударыня. Честертон, к вашим услугам.

Леди заговорила, и голос ее был похож на нежное журчание весеннего ручейка.

– Ваша светлость слишком добры ко мне. Я прошу прощения за столь позднее вторжение.

– Двери нашего дома открыты для вас в любое время, – галантно промолвил Джон. – Скажите, чем я могу помочь вам?

– У меня карета сломалась и едва не перевернулась на дороге, а кучер упал и поранился. Карету можно починить, но несчастный кучер не сможет продолжить путь.

– Нужно занести его в дом. Я пошлю за врачом. Мои люди отвезут карету в конюшню и починят. Разумеется, моя лучшая комната в вашем распоряжении.

Афина посмотрела на Джона в упор своими ослепительными глазами.

– Сэр, не знаю, что и сказать.

– Скажите только, что я могу вам чем-то помочь. Большего мне и не надо.

Потом, на глазах у всех изумленных домочадцев, он взял ее руку и благоговейно облобызал.

После этого все немного пришли в себя. Джон представил мисс Уикс-Хендерсон матери и сестре, потом Бенедикту. И наконец…

– Позвольте представить. Мисс Джина.

– Джина!

Впервые по-настоящему оживившись, видение открыло объятия и прижало к себе Джину.

– Привет, Афина. Рада тебя видеть.

Джина тоже обняла Афину, но во взгляде ее читалось какое-то недовольство.

– Вы знакомы? – спросила леди Эвелин.

– Мы с Афиной учились вместе, – кротко ответила Джина.

– Мы были подругами, – радостно подхватила Афина. – Джина помогала мне с домашними заданиями, потому что я такая глупая. Джинни, дорогая, я так рада тебя видеть!

Она снова заключила Джину в объятия, и Джон с удивлением посмотрел на девушку, которая вот так запросто называла грозную Джину «Джинни». Сам бы он никогда не осмелился ее так назвать, потому что, решись он на нечто подобное, наверняка случилось бы что-нибудь ужасное, возможно, его поразила бы молния.

Как выяснилось, приютить Афину на ночь было делом несколько более сложным, чем могло показаться.

Рослой свирепого вида дамой, появившейся сразу за нею, оказалась миссис Конви, ее компаньонка. Замыкали небольшое шествие дамы пониже – горничная и камеристка.

Для всех них нужно было найти комнаты, не говоря уже о кучере, груме и двух сопровождающих верховых. Мисс Уикс-Хендерсон путешествовала с размахом.

– Проще всего будет, если Афина и миссис Конви присоединятся ко мне, – сказала Джина Джону. – У меня в комнате две кровати, и еще одна стоит в соседней.

– Вы очень добры.

Леди Эвелин усадила Афину рядом с собой на диван, пока Джина занималась необходимыми приготовлениями и отводила мисс Конви и двух слуг наверх в их комнаты.

Устроив горничную и камеристку, Джина вернулась в гостиную и застала Джона сидящим рядом с Афиной. Они оживленно разговаривали, и, судя по выражению его лица, он был восхищен ею.

Через некоторое время леди Эвелин с Афиной удалились. Соня и Имельда последовали за ними, как фрейлины.

Бенедикт и Друзилла ушли с ними.

Джина тоже было собралась уходить, но Джон удержал ее легким прикосновением к руке.

– Так эта леди ваша школьная подруга?

– Да. Я проучилась там всего два семестра, но мы успели подружиться.

Джон внимательно посмотрел на нее.

– Что ж, вы меня честно предупредили, – сказал он.

– Предупредила?

– Сегодня утром. Насколько я понимаю, она и есть та богатая наследница, с которой вы меня хотели свести? Конечно, это она. Моя дорогая Джина! Вот так взять и явить наследницу, как кролика из цилиндра! Воистину, ваши таланты безграничны!

Когда чудовищный смысл его слов дошел до Джины, она от ярости на миг потеряла дар речи.

– Вы предполагаете, что я…

– Прошу вас, не нужно отрицать очевидное. Значит, ее карета сломалась прямо перед моим домом, да? Моя дорогая, да этой уловке сто лет.

– Вы очень грубы, сэр.

– Нет, я не груб. Просто хвалю ваши организаторские способности. Как вам все это удается, не представляю. И я вам очень благодарен.

– В самом деле? – замогильным голосом спросила мисс Уилтон.

– Вы обещали, что она будет «красивая и очаровательная» и что я смогу полюбить ее со спокойной совестью, и сдержали слово. Поздравляю вас.

– Вы… полюбили ее? – сбивчиво произнесла Джина.

– Не совсем. Но я близок к этому. Разве могу я ослушаться вашего приказания? Какие глазки, какие губки! И состояние в придачу. Просто невероятное везение. Вы точно знаете, что мисс Уикс-Хендерсон невероятно богата?

– Да! – выпалила негодующая девушка. – За нее дадут не менее ста тысяч. И она единственный ребенок, поэтому будет еще больше.

Джон облегченно вздохнул.

– Слава богу. Только подумайте, какая была бы катастрофа, если бы я ее полюбил, а она оказалась бедной.

– Вы смеетесь надо мной?

– Я? Что вы, я бы не посмел.

– После стольких красивых слов о том, что вам не нужна наследница…

– Я говорил не совсем так. Я сказал, что не стану жениться только ради денег, без любви, и вы пообещали мне девушку такой красоты, что я не смогу не влюбиться.

Не в силах более сдерживаться, Джина топнула ногой.

– Я не боюсь, что вы влюбитесь, сэр, потому что не верю, что вы на это способны.

– Чем же я заслужил такое мнение?

– Вы забыли, что я знаю, какие женщины вам нравятся. Вам нужна хорошенькая кукла с пустой головой, склонившая голову перед вашим мужским превосходством.

– Клевета!

– Нет, не клевета. Ваша идеальная женщина должна, как те одалиски на картине, весь день прихорашиваться, чтобы понравиться своему повелителю, и молчать.

Это было настолько близко к правде, что Джон едва не сорвался.

– Да, не стану отрицать, – сказал он, дав себе секундную передышку, чтобы успокоиться, – я считаю, что женский разум не сравнится с мужским…

– Ха!

– Простите?

– Именно такого ответа я от вас и ждала.

Сверкая глазами, он посмотрел на нее.

– Я сказал то, что скажет любой здравомыслящий мужчина, – прочувствованно заявил Джон.

Ее глаза тоже вспыхнули.

– Вы сказали то, что скажет любой невоспитанный мужчина.

– Ага, вот мы и добрались до истины. Вы полагаете, что мужчины нужны лишь для того, чтобы вам было кого втаптывать в грязь.

– А я этого никогда и не скрывала. Более того, я бы делала это с удовольствием!

– Даже со мной?

– Особенно с вами. Любому мужчине, который настолько высокомерен, что имеет наглость нести подобный вздор о мужском и женском разуме, нужно бы напомнить: cave quid dicis, quando, et cui. – И она решительно тряхнула головой, как будто говоря: «вот вам!»

– Без этого замечания можно было и обойтись, – сказал Джон, начиная тяжело дышать.

– Откуда вам знать? Вы же не поняли ни слова.

– Не говорите чепухи. Я учил латинский в Итоне.

– И что же я сказала?

Это, почувствовал Джон, был удар ниже пояса. Человек не должен знать латинский язык только потому, что он его изучал.

– Это означает, – терпеливо объяснила Джина, – думайте о том, что говорите, когда и кому.

– Я это и сам прекрасно понял.

– Ха!

– Только не надо больше латыни, – взмолился выпускник Итона.

– Хорошо, не буду. Замечу только: vir sapit qui pauca loquitur, что, как вы, несомненно, поняли, означает: мудрый муж знает, когда молчать.

– Мудрая женщина тоже. Вы же сами верите в равенство полов.

– Значит, мы поняли друг друга.

– Думаю, что да.

– Вы безнадежны, – обронила она.

– Хорошо, только не говорите своей подруге, а то вдруг она не захочет выйти за меня, – сказал он. – Будет жаль после того, как вы на это столько сил потратили.

– Вы совершенно несносны, – метая молнии глазами, воскликнула Джина, – и я не знаю, чего ради я теряю с вами время.

– Быть может, вы хотите перевоспитать меня?

– Это уж точно было бы пустой тратой времени.

– Да. Я же безнадежен, помните?

Губы Джона сложились в улыбку, но глаза сверкали. По какой-то непонятной причине внутри у него все кипело от ярости, и это заставило его разговаривать с холодной иронией.

Как смеет эта деспотичная, назойливая девица загонять его в угол и практически силком вести к алтарю с другой женщиной? Да кем она себя возомнила?

Он вспомнил о том случае в башне, когда их губы едва не встретились. Подумать только, все это время она планировала преподнести его на тарелочке другой!

Да из чего ее сердце сделано? Изо льда?

Джон содрогнулся от мысли о том, что в тот миг мог открыть свои чувства и выставить себя ей на осмеяние.

Но потом он вспомнил улыбку Афины, и его гнев поутих. В этом мире осталась, по крайней мере, одна женщина, которая ведет себя как женщина. Быть может, Джина все же оказала ему большую услугу, чем сама думала.

– Давайте не будем ссориться, – примирительным тоном произнес сторонник патриархальных отношений. – Пожмем руки. И не сердитесь.

– Разве могу я сердиться на вас? – вздохнула девушка, подавая руку. Его слова заставили ее сердце дрогнуть.

– Конечно! И очень легко, если я не буду исполнять каждую вашу команду. Но не волнуйтесь. Я все сделаю в точности как вы задумали. Буду флиртовать с вашей подругой и постараюсь влюбиться в нее. Ради замка.

Она снова вспыхнула.

– Джон, – процедила она, скрипя зубами, – я не звала ее сюда.

– Конечно, нет. Сегодня утром вы говорите, что хотите свести меня с богатой наследницей, а вечером наследница появляется у меня дома, рассказывая самую неправдоподобную историю из всех, что мне доводилось слышать. Если это не вы устроили, то добрая фея, не иначе. Но я не верю в фей.

– Джон…

– Вы совершенно правы. Нам лучше не признаваться, что мы слишком много знаем. Вы всего этого не устраивали. Так и будем считать.

Он подошел к двери и открыл ее. Джине ничего не оставалось, кроме как с достоинством удалиться.

* * *

Чтобы подготовить Афину ко сну, понадобились объединенные усилия ее горничной и камеристки. Все действо происходило под строгим надзором компаньонки.

Наконец все они удалились и две девушки остались одни.

– Афина, что ты здесь делаешь? – спросила Джина. – У тебя правда карета сломалась?

– Теперь да, – со смешком подтвердила Афина. – Моему кучеру с нескольких попыток удалось ее поломать.

– Значит, это была не случайность?

– Конечно, нет. Это мама придумала. С тех пор как папа заработал много денег, она вознамерилась найти мне мужа с титулом и, узнав о возвращении молодого герцога, подумала, что этим нужно воспользоваться.

– Так быстро? Он вернулся только два дня назад.

– Такие новости разлетаются со скоростью ветра. Скоро у всех наследниц округи начнут ломаться кареты перед его замком. Мама решила, что я должна быть первой, но ты, как видно, опередила меня.

– По-твоему, я… Нет! Я друг семьи. Меня пригласили пожить здесь, чтобы помочь с восстановлением замка.

– И тебе герцог не нужен?

– Совершенно, – отрубила Джина. – И я не понимаю, как ты могла пойти на такое.

– О, ну я бы, конечно, не решилась, если бы герцог был старым или уродливым, но он оказался очень даже ничего и такой очаровательный. Ты не находишь?

– Нет, – мрачно проронила Джина. – Я нахожу его несносным.

– В самом деле? – Голос Афины приобрел театральные нотки. – Ты хочешь сказать, что под прекрасной внешностью скрывается темная сторона?

– Еще какая темная.

– О, как интересно!

– Будь осторожна, Афина. Он не дурак. Сломанная карета, как же!

– Думаешь, он раскусил меня? Но это будет не важно, когда его светлость поймет, насколько я богата.

– Афина!

– Что ты так удивляешься? Мы же не все такие синие чулки, как ты. Ты, может, и выше таких мирских забот, но остальные должны искать себе мужей. – Афина перешла на заговорщический шепот. – Между нами, Джина. Мама ужасно рассердилась на меня за то, что мне не удалось заставить графа Рентона сделать мне предложение. Вернее, удалось, но я не смогла заставить себя принять его. От него пахло камфарой. Но нужно отдать графу должное, он повел себя очень галантно. Чтобы мама меня не ругала, сказал ей, что не стал делать предложение. Только, я думаю, мама догадывается, как было на самом деле. Она сказала мне, что на этот раз я должна постараться лучше или она очень рассердится. – Выдержав красноречивую паузу, она завершила: – Так что я просто обязана добиться своего.

– И тебе, кроме титула, ничего не нужно? – поинтересовалась Джина.

– Любить тоже было бы здорово, конечно. И мне кажется, я смогу заставить герцога полюбить меня, как думаешь?

Она театрально помигала, взмахивая ресницами.

– Да, – коротко ответила Джина. – Думаю, сможешь.

– Но ты же моя подруга, – Афина обратила на нее искренний взгляд, – и, если хочешь, я уступлю его светлость тебе. Ведь ты первая его нашла.