Эли Новак - Сердцееды

Он проснулся.

– А? Что? – пробормотал Оливер еще сонным голосом. Когда он увидел, что я очнулась, реакция была мгновенной: он вскочил с кресла. – Стелла! Ты очнулась!

Я, кивнув, приподнялась.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я и поморщилась. Бедра и вся задняя часть болели так, будто я свалилась с лестницы и приземлилась на копчик. – Где мои родственники?

– Они в кафетерии, ужинают.

– Ладно? – Я скрестила руки на груди и ждала ответа на свой первый вопрос.

Оливер вышел на свет, и вот тут я заметила его смятую одежду и растрепанные волосы.

– Знаю, я, наверное, последний человек, которого ты сейчас хочешь видеть, – сказал парень и подошел чуть ближе, – но я должен был убедиться, что ты в порядке.

– Я в порядке, – прошептала я, подняв руку, чтобы остановить его.

Я не хотела, чтобы он приближался ко мне, потому что даже в таком неопрятном виде Оливер был до боли красив. Только взглянув на него, мне захотелось потянуться и прикоснуться к нему, почувствовать его, упасть в его объятия. Но потом я вспомнила, что он сделал, и сердце и желудок болезненно сжались.

Оливер прижал кулак к губам и сделал шаг назад. Какое-то время постоял там, его грудная клетка тяжело вздымалась, а затем он опустил руку и вздохнул:

– Знаешь, я пришел объяснить тебе, почему так поступил. – Я открыла рот, чтобы заспорить – Оливер уже упустил свой шанс объясниться, – но он меня перебил: – Ты ничего не должна говорить. Пожалуйста, просто выслушай.

Я закусила нижнюю губу, не зная, что сказать. Лежа на больничной койке, я не могла сбежать от того, что собирался сказать Оливер, хотела я его выслушать или нет. И в то же время, если он прилетел сюда, только чтобы увидеть меня, разве сложно его выслушать? Может, оно и к лучшему, если парень расскажет все и уедет, потому что тогда каждый сможет жить своей жизнью. После нескольких секунд мысленных дебатов я неуверенно ему кивнула.

– Ладно, – тоже кивнув, произнес Оливер и сглотнул. – Я, правда, не знаю, с чего начать, поэтому, думаю, сначала расскажу о своей семье.

Я резко вскинула голову и со свистом втянула воздух. Я знала, что с семьей Оливера что-то не так. Я внимательно смотрела на него в ожидании, что он скажет, и через несколько минут, набравшись храбрости, Оливер продолжил говорить.

– Я никогда не знал своих родителей, – наконец признался он, и я до боли прикусила губу, чтобы не ахнуть. – Мама умерла при родах и не рассказала бабушке с дедушкой, кто мой отец. Они воспитали меня, и я до шести лет не понимал, что они мне не родители, пока дедушка не умер. В смысле, я называл их дедуля и бабуля, но никогда не обращал внимания на то, что они старше родителей моих сверстников. Так было всегда. После похорон дедушки бабушка усадила меня и объяснила, что случилось с моей настоящей мамой. Если уж говорить честно, я больше расстроился, потеряв дедушку, чем того, кого никогда не знал, поэтому бабушка отдала мне вот это, чтобы я всегда его помнил. – Оливер подцепил цепочку на шее и вытащил из-под футболки жетон. – Он был ветераном Вьетнамской войны.

– Ох, Оливер. – Я хотела сказать ему, что мне жаль, но потом вспомнила подаренную им серебряную ноту, и меня осенило. – Мамин браслет с шармами?

– Помимо нескольких фотографий, это все, что у меня от нее осталось, – сказал Оливер, едва встречаясь со мной взглядом.

Я молча переваривала информацию, пока в голове не всплыла еще одна ужасная мысль.

– А что с твоей бабушкой?

После моего вопроса Оливер затих и невероятно долго стоял без движения.

– Она умерла, когда мне было двенадцать, – наконец печально признался он. – Какие-то осложнения с сердцем.

Я догадывалась, каким будет ответ, но все равно не смогла сдержать вздох.

– Оливер, мне так жаль.

Он пожал плечами:

– Это жизнь. А она прожила хорошую жизнь. После ее смерти меня отправили к ее брату, моему двоюродному дедушке Стивену.

По тому, как парень произнес это имя, я поняла, что Оливер любил своего дядю не так, как бабушку с дедушкой.

– К тому, что рассказал тебе о созвездиях?

– Да, и больше мы вместе никогда ничего крутого не делали. Мой дядя – историк, поэтому все свое время отдает чтению книг. У него не было времени на ребенка.

– Это ужасно.

Никогда не думала, что история Оливера будет такой… трагичной.

– Мне было очень одиноко, – признался он, – но дядя жил в одном городе с бабушкой и дедушкой, поэтому мне позволили остаться в той же школе и с моими друзьями. Вот почему мы с Ксандером и Джей Джеем так сблизились. Они стали моей семьей.

– И что произошло потом? – спросила я. Я была рада, что Оливер мне это рассказал, но не понимала, как это связано с нами.

– Потом мы подписали контракт со звукозаписывающей компанией, и все изменилось. Ты уже знаешь большую часть истории: «Монго» заставила нас изменить название и стиль музыки, чтобы мы были более популярны, и мы согласились, потому что это была замечательная возможность и, наверное, наш единственный шанс. Добившись успеха, мы подумали, что могли бы вернуться к нашей старой музыке, но отец Алека нам не позволил. Джей Джей пытался с ним поспорить, но я… я не прикрыл его спину.

– Почему?

Оливер вздохнул, и его плечи поникли.

– Полагаю, я боялся того, что случится, если мы разозлим отца Алека. В голове мысль, что моя жизнь разрушится: Ксандер отправится в университет, Алек начнет сольную карьеру, Джей Джей станет актером, а я останусь в одиночестве. – Парень снова посмотрел на меня, и я увидела страх в его глазах. – Группа – это все, что у меня есть, Стелла. Ребята – моя семья. Я не хотел их потерять.

Страх Оливера был понятен, но рассуждения? Не особенно.

– Но разве не именно это ты и сделал? – спросила я. – Вы с Джей Джеем все время ссорились, и по шли эти слухи.

– Боже, я знаю, – сказал Оливер, повесив голову. – Я же не знал, что произойдет. Это не было моей целью. Просто я был слишком напуган, чтобы осознать, что Джей Джей прав, а потом появилась ты. Если бы не ты, я бы никогда не сыграл ту песню.

– И? – резко спросила я. Мне просто хотелось услышать ударную концовку. – Это не объясняет твое поведение, Оливер.

Он скривился, а потом как-то поник.

– Мне не разрешено ни с кем встречаться, – признался Оливер. Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно, но ничего не шло. – На это правило меня заставил согласиться отец Алека. Он думал, таким образом я буду больше привлекать фанатов… или типа того.

Мое сердцебиение участилось, когда все эти маленькие детали, которые я замечала, сложились в одно целое.

– Вот почему ты попросил не рассказывать о нас, – сказала я.

Оливер кивнул:

– Да, но нашим фанатам понравилась песня «Бесконечности и за ее пределами», и я подумал, мы могли наконец показать отцу Алека, что мы можем быть самостоятельными. Я ошибался. Когда он узнал, что мы с тобой вместе, то вызвал меня к себе и приказал порвать с тобой.

Я вспомнила, как в день премьеры фильма Оливер уехал в главный офис «Монго» – он поцеловал меня перед уходом, – а в следующий раз, когда я его увидела, все изменилось. Наконец я получила ответы на все вопросы, но появились новые.

– Какого черта ты ничего не сказал?! – воскликнула я, хотя знала, что мой вопрос был жестоким. Оливер позволил страху контролировать себя, и то же самое происходило со мной. Страх заставляет нас поступать глупо и иррационально.

– Не знаю, Стелла, – пробормотал Оливер, натягивая цепочку на шее. – Я не мог мыслить ясно.

– Извини, – произнесла я, удивив нас обоих. – Я понимаю, что ты не мог рисковать своей семьей.

На его месте я бы приняла такое же решение. Конечно, я бы никогда не повела себя, как он, но суть не в этом.

Оливер робко шагнул вперед:

– Понимаешь? – Он уставился на меня затаив дыхание, его лицо засветилось.

– Да, – кивнула я. – Я понимаю, почему ты так поступил, но это тебя не извиняет. Ты поступил подло, Оливер.

– Ладно, я это заслужил. – Щеки парня залились румянцем. – Я ужасно себя вел, просто подумал, что если ты будешь меня ненавидеть, то тебе будет легче двигаться дальше и стать счастливой.

Я выгнула бровь:

– Ты думал, что продинамишь меня и я стану счастливой?

– Когда ты так говоришь, я кажусь себе самым большим идиотом на свете.

– Ты и есть самый большой идиот на свете, – заверила я с легкой улыбкой. – Хотя Джей Джей и Дрю на втором месте.

Чем дольше я говорила с Оливером, тем яснее понимала, что моя злость на него прошла.

На лице парня тоже появилась улыбка. Задержалась на мгновение и испарилась.

– Ты все равно не простишь меня, да?

– Я ценю, что ты нашел время все мне рассказать, так что да, я прощу тебя, – осторожно произнесла я, и неуверенность на лице Оливера сменилась широкой улыбкой. – Но это не значит, что между нами что-то изменилось.

Его улыбка дрогнула.

– В смысле?

– Я вчера звонила Полу, – медленно сказала я. Я не знала, почему нервничала, объявляя это Оливеру, но ощущала пульс в горле. – Я не вернусь на работу. У меня достаточно материала, чтобы довести блог до конца турне. Когда Каре станет лучше, я уеду учиться и… не думаю, что выдержу еще одну встречу с тобой.

Мы замолчали. В коридоре раздался женский голос – наверное, одной из медсестер, – за которым последовал ответ вроде как от моего брата.

Оливер прочистил горло.

– Значит, это все.

Это был не вопрос. Оливер понимал, что между нами все кончено.

– Да, – подтвердила я, и мой подбородок задрожал. – Это все.

Оливер долгое время молчал, а потом наконец кивнул. Наклонился и нежно поцеловал меня в лоб.

– Прощай, Стелла, – хрипло произнес он. – Большое спасибо, что позволила мне стать хоть ненадолго частью твоей жизни.

В коридоре я действительно слышала голос брата. Через несколько минут после ухода Оливера Дрю открыл дверь.

– Тук, тук, – произнес он, постукивая костяшками по дверной раме. – Как себя чувствуешь, Петарда?

– Не настолько плохо, как я ожидала, – ответила я. – Входи.

Дрю замешкался на секунду, завис между коридором и моей палатой, но потом вошел. Молча двинулся к креслу, на котором несколько минут назад сидел Оливер, а когда дошел, разгладил футболку и сел.

– Что случилось? – спросила я: Дрю вел себя как-то странно.

Брат покачал головой:

– Ничего.

– Ну да, конечно, – усмехнулась я, скрестив руки.

– Ну… – Дрю замолчал и устроился поудобнее. – Наверное, мне просто было интересно узнать об Оливере.

– Что именно? – уточнила я, изо всех сил стараясь не вздыхать.

Если Дрю был возле моей палаты, когда ушел Оливер, эти двое, очевидно, видели друг друга, и хотя я знала, что рано или поздно брат спросит меня об Оливере, но я все же надеялась, что этого не произойдет.

– Он прилетел сюда?

Я пожала плечами, пытаясь разыграть беззаботность:

– Да. Хотел убедиться, что я в порядке.

Дрю нахмурился:

– И уже уехал? Не особенно долгий визит.

– Он занятой парень, Дрю. Наверное, у него не было времени тусоваться и играть в карты.

Я знала, что была резка с Дрю, но не хотела объяснять брату свои проблемы в отношениях с Оливером. Не то чтобы у меня были какие-то проблемы, мы же с Оливером расстались.

Дело в том, что, хотя выяснение всей правды меня успокоило и я простила Оливера, когда я думала о нем, внутри ощущалась тяжесть. До того как он испортил наши отношения, я точно была уверена, что влюблялась в него, а такое чувство за одну ночь не пройдет. Оно задержится в моем сердце на некоторое время, и с этим мне придется мириться. Но не сейчас, когда меня волновали куда более серьезные проблемы – например, здоровье сестры.

– Наверное, ты права, – сказал Дрю.

– Но? – спросила я.

Брат потер подбородок:

– Не знаю. Я думал, между вами что-то происходит.

– Ты спрашиваешь, встречаемся ли мы? – Я прищурилась. – Потому что это не так.

– Ладно, – сдался Дрю и поднял руки. – Мне просто было интересно.

Он откинулся на спинку кресла. Брат выглядел измотанным, что не удивительно после таких событий, но меня беспокоил его взгляд. Точнее, его отсутствие, глаза Дрю были тусклыми и холодными.

– Дрю, – сказала я, во рту пересохло. – Ты в порядке?

Брату потребовалось время, чтобы ответить.

– Да, – наконец произнес он, но лицо все еще оставалось равнодушным.

– Мне так не кажется, – вздохнула я.