– Я тебя ненавижу! – мстительно произнесла я. – Я тебя так люблю, а ты...

– Так любишь или ненавидишь? – Саша тихо засмеялся. – Лиза, что ты со мной делаешь...

– Что?

– Ты меня убиваешь. Каждым поступком, каждым своим словом. Ты словно взялась уничтожить меня... Господи, если бы ты знала, как я сходил с ума, когда ты исчезла – и тогда, в январе, и сейчас! Ты мне позвонила только затем, чтобы сообщить, как ты меня ненавидишь?

– Люблю. Я сказала – люблю!

– При чем тут Дуся Померанцева? – вдруг спросил он. – Этот старый роман я читал очень давно, да и то половину страниц пролистал – уж очень как-то все в нем мелодраматично. Но помню, что у Андрея Калугина, то есть моего прадедушки, была безумная любовь к этой Дусе. Правда, потом они расстались, кажется...

– Да, они расстались. Он сошел с ума.

– Я знаю, что мой прадед умер в эвакуации, он был не в себе... – нерешительно произнес Саша, видимо, пытаясь вспомнить прошлое своей семьи. – Но разве это произошло из-за Дуси?

– Ну, не только... В общем, это неважно. Важно другое – я правнучка Дуси Померанцевой, – таинственным шепотом произнесла я.

Но Саша по-прежнему не понимал меня.

– Чья ты правнучка? Чушь какая! – с отчаянием произнес он. – Господи, Лиза... Дай мне свой адрес, я хочу помочь тебе! Ну при чем, при чем тут какая-то Дуся, которая сто лет как умерла!

– Не сто, – упрямо сказала я. – Гораздо меньше. Вера ее помнит.

– Так, еще и Вера таинственная каким-то образом тут замешана...

– Саша, она имеет непосредственное отношение ко всей этой истории! – горячо воскликнула я. – Если бы не она, я бы так и не узнала про Дусю! Это великая, страшная тайна...

– Лиза!

– Что?

– Лиза, ты меня пугаешь... – тихо произнес Саша. – Дай мне свой адрес, в конце концов!

– Не мой, а Верин. Но все равно... Я скоро перееду обратно к себе, потому что мне уже надоело скрываться. Может быть, даже завтра... Нет, не завтра, но скоро!

– Я хочу видеть тебя прямо сейчас, сию минуту!

– Саша... ты так беспокоишься обо мне, как будто... как будто ты меня все еще любишь.

– Люблю, – засмеялся он, но это был какой-то странный, немного истерический смех. – Я тоже псих, потому что все еще люблю тебя... Но и ненавижу тоже!

Не могу передать, что я почувствовала, когда услышала его слова. Сердце как будто обожгло огнем... Он сказал, что любит меня!

– Вот, Вера идет, – пробормотала я, обливаясь слезами. – В замке ключ поворачивается... Ладно, Саша, бог даст, не в последний раз говорим...

* * *

На следующий день мы с Верой собрались съездить ко мне домой за вещами, как и договаривались накануне.

– Ну что это такое! – с досадой произнесла Вера перед тем, как выйти на улицу. – Ты только посмотри на себя!

– А что такое? – неуверенно сказала я.

– У тебя такой вид...

Про мой вид она ничуть не выдумывала. Глаза у меня были красными, лицо опухшим и бледным. Я плакала вчера весь вечер – от радости и от горя одновременно, от мучительной неопределенности своего существования. Саша любил меня, но будем ли мы когда-нибудь снова вместе?

– Я темные очки надену, – пробормотала я.

– Да уж, пожалуйста, – строго сказала Вера. – А то я сейчас на тебя больше похожа, чем ты сама на себя!

– Что ж тут удивительного? Ведь мы сестры...

Я нацепила на нос темные очки, и мы вышли из дома. Светило яркое апрельское солнце.

– Как хорошо... – вздохнула полной грудью Вера. – Даже жарко, да?

Она расстегнула песочного цвета пальто – под ним был мой любимый темно-синий костюм, в котором, помнится, я в первый раз пришла к Саше в его клуб. Вера была великолепна, и я не могла не чувствовать гордости за нее.

Мы долго ждали маршрутку, потом долго ехали на метро.

Когда мы подходили к моему дому, я тревожно оглядывалась по сторонам – все боялась, что встречу Дениса.

– Нет, все в порядке, – тоже осмотрев окрестности, с важным видом произнесла Вера. – Ни души. Вспомни, ты сама говорила – утро, понедельник... Вряд ли мы сегодня встретим этого твоего... Дениса.

В самом деле, даже прохожих не было возле дома. Гулко прозвучали наши шаги, когда мы шли сквозь арку во двор. В арке было темно и прохладно, а со стороны двора солнце сияло еще нестерпимее, даже очки не могли мне помочь.

– Как будто в глаза песка насыпали, – пожаловалась я, держась за Верин локоть.

– Меньше надо было реветь вчера!

В подъезде тоже стояла гулкая тишина, весь дом словно вымер. Мы поднялись наверх, зашли в мою квартиру. У меня дрожали руки от неуверенности и страха, точно Денис мог прятаться где-нибудь под кроватью или за гардинами, но это, конечно, была полная чепуха.

– Что ты хотела забрать? – спросила Вера.

– Сейчас... – Я открыла большой шкаф, вывалила его содержимое на кровать. – Вот куртку, во-первых, потом этот плащ...

Мы некоторое время перебирали вещи, а потом вдруг зазвонил телефон. Его звонок прозвучал так резко и неожиданно, что мы обе вздрогнули и с ужасом схватились за руки.

– Это всего лишь телефон... – прошептала Вера.

– Да... Может быть, Аглая? Или Викентий решил меня разыскать... Викентий – это мой начальник.

– А чего ты шепчешь? Как будто нас кто-то может услышать!

– Нет, это ты шепчешь, а я вслед за тобой... – сказала я неуверенно.

– Какая же ты паникерша, Лизка! – засмеялась Вера. – Столько страху на меня нагнала!

– А правда, и чего я боюсь? – рассердилась я. – Это всего лишь телефон! Алло?

В трубке была тишина, потом пошли короткие гудки.

– Наверное, не туда попали, – предположила Вера.

Я принялась складывать лимонно-желтую блузку, которую хотела при первом же удобном случае отдать Вере, но телефон вдруг зазвонил снова.

– Черт... – с досадой воскликнула я. – Кто же это может быть! Алло?

– Лиза... – Голос был родной. Голос был Сашин.

– Это Саша! – радостно прошептала я Вере, прикрыв мембрану рукой. – Саша, как ты меня нашел?

– Элементарно... Лиза, ты все-таки решила вернуться домой? – Он говорил так, как будто сильно волновался. Наверное, я действительно ему небезразлична.

– Нет, я сейчас опять уеду к Вере, только вещи заберу.

– Он... ну, Денис... не знает, где Вера живет? – спросил Саша.

– Нет. Никто не знает. Никто-никто...

– Ты сегодня веселая... – усмехнулся он, но как-то через силу. – Я сейчас приеду.

– Нет! Это совершенно лишнее, – ответила я, хотя больше всего на свете мне хотелось увидеть Сашу.

– Лиза...

– Ты не спорь, пожалуйста, милый... я все равно сейчас уеду. Хочешь, я позвоню тебе вечером?

Он помолчал, потом ответил:

– Хочу.

– Саша...

Телефонная трубка в моих руках задрожала.

– Ну вот, ты опять ревешь! – едва слышно, с досадой произнесла Вера и ладонью смахнула с моей щеки слезы. – Сколько можно!

– Да, я обязательно позвоню тебе вечером, – сказала я Саше и бросила трубку. – Вера, я его люблю.

– Я вижу, – засмеялась она. – Только не реви, пожалуйста, вон, у тебя и нос уже красный!

– Больше не буду... – всхлипнула я.

– Вы помиритесь, и все будет хорошо, – через некоторое время задумчиво произнесла она, складывая в стопку мою одежду. – Да вы уже помирились...

В передней стояло четыре больших пакета.

– Ты не погорячилась? – с сомнением спросила Вера. – Этих тряпок на несколько человек хватит!

– Ничего лишнего, честное слово! – поклялась я. – Мы на такси поедем.

– Да уж конечно, не на себе же все это везти!

Мы спустились, нагруженные пакетами, вниз.

– Вот что... – сказала Вера. – Я сейчас такси поймаю, а ты вытаскивай вещи на улицу.

– Только будь осторожна!

– Господи, ну а мне-то чего бояться... – возмутилась она и вышла из подъезда.

Я вытащила пару пакетов, потом у третьего неожиданно оторвалась ручка.

– Что за ерунда... – волоком я дотащила его до двери, потом вернулась за четвертым. – Ладно, все равно в багажник запихнем...

Солнце нестерпимо било в глаза, пока я возилась перед дверями своего подъезда, пытаясь придумать импровизированную ручку взамен порванной, и в этот момент до моих ушей донесся странный звук.

Короткий и негромкий.

Или довольно громкий? Воробьи с писком слетели с голых тополиных ветвей и безрассудно, стаей метнулись куда-то со двора. Громкий, но не оглушительный – во всяком случае, в большом городе полно всяких шумов, на которые не обращаешь внимания.

Я не поняла, почему меня заинтересовал этот звук и почему я сразу попыталась определить его интенсивность... А потом поняла – когда-то я его уже слышала, и он был связан с чем-то не очень хорошим. Но с чем?

Все это длилось секунды или доли секунды – звук, птичий гомон, снова тишина... Солнце нестерпимо жгло глаза, и вдруг я вспомнила: «Только, пожалуйста, целься лучше – я не очень-то хочу мучиться перед смертью!» Да, я слышала выстрел... Темные очки упали на асфальт перед домом и разбились.

Выстрел донесся откуда-то из арки – именно туда ушла Вера. Дальше располагался небольшой сквер, а за ним – дорога, где она должна была поймать машину.

«Нет, не может быть! – машинально подумала я, склонившись над пакетами. – С чего вдруг здесь быть выстрелу?»

– Вера! – подняв голову, едва слышно позвала я – голос почему-то у меня пропал – и на негнущихся, непослушных ногах бросилась в арку. Там было по-прежнему сумрачно и прохладно, и я, ослепленная солнцем, в первый момент ничего не увидела. А потом увидела все.

Вера лежала на спине под темным сводом, разбросав в стороны руки, а дальше, по залитому солнцем скверу, среди чахлых деревьев, в сторону дороги шел Денис.

Я узнала его моментально, даже со спины. Эти волосы, этот шикарный длинный плащ, полы которого развевались в разные стороны. И его знаменитая «плейбойская» походка – он при каждом шаге внушительно впечатывал каблуки в землю.

Он что-то прятал на ходу в карман своего плаща. «Пистолет», – догадалась я. На обочине стояла его серебристая машина. У него все вещи серебристого цвета – машина, ноутбук, ручка, зажигалка, даже пистолет...

Не оглядываясь, он сел в нее. Издалека я увидела, как мелькнул его каменный, бледный, неподвижный – точно у мраморного монумента – профиль.

Наверное, даже если бы Денис обернулся, он все равно не увидел бы меня в темной подворотне – я стояла, прижавшись к стене. Но он даже не обернулся. Звук захлопнувшейся дверцы донесся до меня не сразу, а лишь через некоторое время. Машина стремительно сорвалась с места и исчезла.

– Вера! – позвала я и наконец отлипла от стены, за которую, оказывается, держалась, чтобы не упасть. – Вера...

Она не отозвалась.

Она словно спала.

Я опустилась рядом с ней на колени, на холодный влажный асфальт, протянула руки к ее груди и только тогда заметила, что слева в синей кофточке – небольшая дырка. Крови почти не было.

– Вера, как ты? – растерянно спросила я. – Вера, очнись...

Где-то вдали, у дороги, прошли люди – до меня донеслись их голоса.

«Надо вернуться в дом, – мелькнуло у меня в голове. – Вызвать «Скорую» и милицию».

– Вера, я сейчас... – пробормотала я и, почему-то с трудом поднявшись, заковыляла обратно. Солнцем залитый двор, птичий гомон. Апрель. Едва не споткнувшись о собственные сумки, я вбежала в подъезд. Все та же гулкая тишина и пыль, переливающаяся золотом в солнечном потоке из мутного после зимы окна...

Лифт стоял на первом этаже.

Как я доехала на свой этаж, как ворвалась в квартиру – я не запомнила.

Вера умерла – вдруг поняла я, держа в руках телефонную трубку. Денис убил ее... Долго соображала, какой номер набрать первым.

– Алло, «Скорая»?

– Вас слушают, говорите...

Объяснять все тоже пришлось довольно долго – про выстрел, про Веру, про маленькую дырочку в груди, сколько лет, где живет, как найти и кто я... Но я честно старалась ответить на все нудные вопросы.

– Милицию мне вызвать? – спросила я.

– Мы сами их вызовем...

Зачем он убил Веру?

Я положила трубку на рычаг и тупо посмотрела в зеркало, которое висело передо мной. Я не знала этой бледной, с темными подглазьями женщины. Она сегодня сказала: «Я сейчас на тебя больше похожа, чем ты сама на себя...» На ней мое пальто песочного цвета, мой любимый темно-синий костюм.

Все ясно.

Он убил не Веру, он убил меня. Вернее, думал, что стреляет в меня.

«А почему, собственно, убил? – с вызовом спросила я свое отражение. – Может быть, она просто без сознания. Лежит сейчас в темной подворотне, совершенно одна...»

Дверь решительно не желала открываться – я долго возилась с ключами, сломала ноготь, пока пыталась открыть ее. Какая ерунда по сравнению с тем, что в Веру стреляли...

С трудом я открыла дверь, спустилась вниз.

Это нестерпимое, вызывающее, весеннее солнце... Мне было жарко и холодно одновременно. Я бросилась в темную арку.