— И ведь, отличником был в школе и в университете. Как можно допускать такие ош…?

Экран мигнул видео пошло.

— Черт…

Бука отразил темный переулок, мигающий фонарь две крупные мужские фигуры и маленькую меня. Уже летящую в стенку… Я старалась стереть эти воспоминания под ноль, зачистить их как не бывало, лишь бы не погружаться в ужас произошедшего.

И вот, пожалуйста, на моем буке видео с нападением.

В этот момент на экране появилась фигура в белом и ситуация кардинально изменилась. Я посмотрела на время свободного бокса и просчитала, что Шах в рукопашном был не менее минуты, пока не подбежал третий. И вот тут я поднялась-таки на ноги и подтянула свою сумочку.

Если бы воспоминания не были так свежи, я бы попрыгала на месте, ратуя за героиню видеоролика и ее мужество. А сейчас лишь сжала кулаки. Напомнила, что меня из этой передряги вырвал Шаген и все завершилось.

Дальше прозвучали выстрелы. Да это были выстрелы. Три хлопка и трижды вздрогнувший экран является подтверждением. Выходит: Варяг все это время сидел на крыше здания и не вмешивался из-за Шаха.

Я вспомнила о ножевом ранении Шагена, о том как он выводил меня оттуда, сидел рядом на пляже, как боксировал увидела только что… вот тебе и «такой». Перед глазами вспыхнули три строчки от Варяга и страшный сон с Ромой и пауками. Кадры событий произошедших с момента перелета в Ниццу выстроились в ряд как на старой киноленте и представили картинку во всех красе.

— Твою ма… — продолжение потонуло в судорожно сжатой подушке. Шах все это время не просто отслеживал, а защищал меня, как сделал бы это с Энжи и очень близким человеком.

* * *

— Добрый вечер, извините за поздний звонок.

— По какому вопросу тревожите.

— У нас освободился продак-менеджер. Честно признаюсь, подобных специалистов я встречаю редко. И держу для особых проектов…

— Когда человек будет в городе?

— Она уже должна была приехать, приблизительно через двадцать минут будет дома. Вы адрес знаете?

В ответ раздались лишь короткие гудки. Мужчина пожал плечами и с довольной улыбкой остался стоять у окна.

— Кому ты звонил? Федя, отвечай. — Молодая женщина в очень интересном положении направилась к почти мужу, уперев руки в крутые бока.

— Клиенту.

— В одиннадцать ночи?

— Очень важному клиенту. Он неделю ждал, когда освободится продак-менеджер.

— И?

— И вот дождался. — Усмехнулся мужчина. — И не ревнуй меня к армянину, ты краше.

— Ты позвонишь Ане?

— Считаешь нужно?

— Подготовь ее что ли, намекни. Иначе сейчас заявится… хм клиент с разборками по проекту.

— А если он уже заявился?

— Тогда тебе не ответят.

* * *

От Шаха я сбежала.

Факт моего поступка стал ясен почти сразу. Я струсила и сбежала.

По пути в аэропорт гнала себя взашей, вспоминая все наши стычки и его недомолвки. В самолете нашептывала, что он не прав. Так поступать нельзя! На пересадке я уже думала о том, чем займусь на работе о том, что время не ждет и чем скорее я примчусь к Фельдмаршалу тем быстрее возьмусь за новый проект. Вопреки разумным доводам в пользу работы взяла билет на Киев.

Родители встретили с тревогой, но с вопросами не наседали. Прошла неделя, затем вторая. На работу я так и не вернулась и за новый шаховский проект не взялась. Две недели валяния на кровати прервались сообщением о свадьбе Федора и Ириши. Роспись в субботу в Одессе, я приглашена.

И вот я здесь на пороге своей однокомнатной квартирки, где вопросы: куда я рвалась? зачем? к кому? к чему? нагло требуют ответа, который я дать отказывалась до сих пор.

Стремилась ли я к работе? А может быть в разгромленную квартиру и собственно жизнь, которую превратила в руины пятилетним бездействием на личном фронте. Я жалела себя, я смотрела на других, я уничтожила свои чувства к Роману и погрязла в беспросветном и былом без надежды на светлое будущее.

И сбежала.

Отличная работа! И об этом Миха меня предупреждал.

Первые пять минут я просто стояла перед дверью своей однокомнатной с бестолковой улыбкой на лице. На слезы сил не было, а для извинений не хватало смелости.

Эпические моменты жизни чаще отмечают фразой: «если ты выйдешь в эту дверь, все кончено», Шаген ее произнести не успел. Так что в моем случае это должно было бы звучать так — если ты войдешь в эту дверь, все кончено.

— Назад дороги нет. — Воспользовавшись ключом из тайника, я вошла. Включила свет, набрала на сигнализации новый код. Оборачиваюсь…

Разгрома нет, все на месте более того после обхода всей квартиры оказалось что кран на кухне мне заменили, бачок в ванной больше не течет, а в прихожей и спальне сделан полный ремонт с заменой мебели. Не будь в кухне моих кастрюль, подумала бы что ошиблась дверью. Впрочем, я решила это перепроверить и вернулась к входной двери. На разглядывании дверного знака меня застал звонок Фельдмаршала.

— Анюта, отдыхай полные три месяца. — Серьезным тоном сообщил Федор. — Больше отвлекать не буду, набирайся сил, ешь много-много фруктов…

— Федор в чем дело?

— Загори во всех нужных местах…

— Фееедь? Федор!

Он что-то еще скомкано пожелал и отключился. Наверное, мне стоило удивиться, когда теплые мужские руки забрали телефон или испугаться, когда запах ланкомовского духа обвил вслед за знакомыми руками. Я не сделала ни того ни другого, я обрадовалась до дрожи в коленках и яркого румянца на щеках.

— Я заплатил выкуп. — Шаген прижался ко мне головой, и теплое дыхание коснулось изгиба шеи.

Когда он успел стать таким нужным, я не знаю. Может после того как я сотню раз посмотрела видео Варяга. Но оборачиваясь в его руках, осознала — не хочу его терять больше никогда.

— П-привет.

— Потанцуем? — Он был бледен, с синяками под глазами, морщинками у губ и прекрасно вел в танце. Я остановилась.

— Черт тебя дери! Шах — это был ты в клубе без света… И чего ты ждал?

— Тебя. — Коснулся моей щеки губами. — Вот такой как сейчас.

— Не сдержанной? На взводе? В истерике?

— Открытой. Я долго ждал и все-таки дождался.

Спрятала лицо на его груди и крепко обняла. Бестолочь! А я все какому-то Нику приписала, а потом еще и… сорвалась на него. Вздрогнула от воспоминаний и зажмурилась, прижавшись к нему.

— Ань, ты что? Что с тобой?

Он обнял крепче и, я не поднимая головы, ответила:

— Расстроилась. У меня кофе нет, чая тоже…

— Коллекция скрипок или марок? — со смешком Шаген вспомнил старую шутку.

— Нет.

— Хорошо, считай я взял все с собой. Я соскучился. Очень.

Не ответила, просто потянулась к нему и поцеловала. Скользнула руками по рубашке, чтобы обнять за шею.

Держусь за него и понимаю — мне нравится, очень нравится с ним целоваться, вот только дыхания не хватает.

— И чем я это заслужил? — спросил он в момент перерыва.

— Не понравилось?

— Мне понравилось. Мне все очень нравится, мне так нравится, что слов нет. Что сделать, чтобы удостоиться этой чести еще раз?

— Ааа, подожди, — ввела в квартиру и вновь поцеловала, на этот раз с меньшим напором, так что между делом он успел перехватить инициативу несколько раз. Вначале крепче прижать меня к себе, затем меня к стене. Не совсем удобно, но под его напором стало все равно: кто мы, где мы, почему так жарко и кто притушил свет.

Когда он отстранился, свет для меня все еще был тусклым, а состояние ватное.

— Только не отпускай… иначе упаду.

— Не отпущу.

— Ты не понял. — Сейчас удавалось только шептать. — Не отпускай меня больше.

— Я именно это и имел в виду. Не отпущу.

И взгляд его черных глаз клятвенно заверил — не отпустит.

Эпилог

Топот сына в коридоре и счастливый возглас «Папа!?» были предопределены. Конечно, ведь папа у нас так и не узнал главного, когда я отключила телефон. Топот ножек приблизился и счастливый сынуля громко сообщил:

— Мама, папа приехал!

С этими словами он повис на моем любимом трудоголике, чьи глаза встревожены и в то же время возмущены.

— Ага, вернулся! — я поднялась ему навстречу, пряча довольную улыбку террориста, заставившего самолет повернуть. — Хорошо, что вернулся. Удивительно, что раньше окончания переговоров.

Попытка подойти к мужу без проблем и промедлений не увенчалась успехом, пришлось напомнить сыну о моей просьбе:

— Манук, что я тебе говорила?

— Чтобы не мешал, когда ты его убивать будешь. — Ответило черноглазое чудо и покосилось на отца.

— Правильно золотце, а теперь иди к Джиму, проследи за тем, как разгрузят вещи. — И уже к Шаху с улыбкой:

— Ты же не приехал на минутку?

— Аня! Я звонил, волновался. — Меня взяли в нежный захват и тревожное, но бесценное беспокойство супруга тут же вылилось в массу вопросов: — Что случилось, что ты по телефону не хотела рассказывать? Что-то с ребенком? Роды обещают тяжелые? Тебе плохо? Что?

— Помнишь, как ты настаивал на скором рождении второго?

— Помню.

— Помнишь, как я была против?

— Да, но ты просила не настаивать.

— И ты держался.

— Пять лет. Но зная тебя — это меньшее из зол, если я не хочу развода.

— Спасибо, родной, за пять лет относительной свободы. — Потянулась к нему и поцеловала.

— Аня…! Я восемь часов провел в самолете, чтобы услышать об этом?! — в нем проснулся ценитель рабочего времени. Поцеловала еще раз, просто чтобы не волновался:

— Если, коротко, то ты влип.

— Говори что не так? — выдохнул Шах. — Милая, в чем дело?

— У нас двойня.

Мой мужчина удивленно замер, затем с плутовской улыбкой потянулся целовать, так как не мог три недели своего отсутствия. Правильно вначале оставляет супругу дома по причине ее беременности и собственного страха за дитя, а затем возмещает разлуку поцелуями страстными и сладкими до умопомрачения.

Собственно, пока у меня голова шла кругом, он прошептал, не скрывая нежной язвительности:

— Так тебе и надо, филонщица.

Ага, кивнула я, расплываясь в улыбке:

— Через год после их рождения я выхожу на работу. — Судя по его лицу, теперь он понял — как влип.