— Да. Просил сейчас.

Девушка, заглянувшая в полуоткрытую дверь, остановилась:

— А я думала, мне показалось, что ты здесь… — обратилась она к Степану, а затем с заминкой ко мне.

— Доброе утро, Анна. — Учтивая холодность ее голоса говорит о едва скрываемой ревности. И как не пыталась наша глупышка это чувство спрятать, шипение кошки в ее речи все же ощущалось отчетливо. Степана это радовало.

— Степ, — взгляд больших зеленых глаз ответственной за костюмы, пригвоздил Художника как булавка муху. — Ты бы не мог мне помочь?

— Могу, ромашечка. — Он кивнул мне и приобнял захмелевшую от нежности Настеньку вывел в коридор. Мне осталось лишь посочувствовать ей — недолго музыка звучала. Всего неделю как съехались, а его уже в другую сторону протянуло.

Закрыв кабинет, направилась к шефу.

Фельдмаршал сегодня светился как никогда.

— А вот и ты!

— Зачем звал, старче?

— Первоначально хочу сообщить, что ролик для журнала «Автоцентр» наш. Взяли голыми руками.

— Поздравляю, что-то еще? — я осталась стоять, не занимая красное кресло.

— А ты спешишь?

— Есть немного. Разгребаю завалы перед отпуском.

— Отставить отпуск! — Федор разложил планшетки с набросками и пододвинул их ко мне. — Ну-ка посмотри, что придумали креативщики для твоего Шаха.

— Во-первых: он не мой, во-вторых: ты не выцарапал мне Мишу, из этого вытекает вполне адекватное в-третьих: я его проект делать не буду.

Он и бровью не повел, продолжая настаивать на своем, постукивая пальцем по планшеткам:

— У нас три горящих заказа, следом возможны еще два. Извини Анют, твой отпуск откладывается. — От таких слов я медленно опустилась в кресло. Вот тебе и оборотная сторона помощи фирме — ты им клиента, а они тебе…

— Федор, я же… как исправная работяжка пытаюсь отлынить только сейчас.

— Аня, обстоятельства сложились именно так. Не горюй февраль весь твой.

После минутного обдумывания ситуации и борьбы взглядов, пришлось согласиться:

— Ладно, к черту отпуск. Дай мне новый проект, а в этом замени на Грекова. — Шеф удивленно вскинул брови, позабыв постукивать. Пришлось добавить жалостливое, но твердое. — Очень прошу.

Фельдмаршал думал не долго, но вместо ожидаемого согласия, поинтересовался:

— А в чем дело?

— То есть заменить меня ты не намерен, но любопытство утолить хочешь?

— Не без этого.

— Федор Игнатьевич, вам ли быть любопытным… — начала я укоризненно.

— Анна Михайловна, давайте без высоких фраз. — Он сцепил руки, наклонился вперед. — Чем тебя не устраивает заказчик?

То, как Федор будет высмеивать мое нежелание работать на основе газированного душа, я ни слышать, ни видеть не хотела. Но молчание лишь подогрело его интерес.

— Так что там у вас было? Колись!

— Что значит «было»?

— Шах, тьфу…, то есть Шаген Хоренович обмолвился, о том, что прошлый опыт вашей совместной работы может стать причиной твоего недовольства и нежелания работать сейчас. — Предвидя мой вопрос, фельдмаршал продолжил, — но о сути произошедшего не обмолвился.

— Раз уж ты не намерен идти навстречу, умри от любопытства!

— Аня тебе придется удалить негатив прошлого общения и приступить к работе, я тебя заменить на Грекова не могу.

— Это еще почему?

— Как мне сказала Иришка, ты не обрадуешься, когда узнаешь, кто будет представлять третьего заказчика. — Если бы душа умела ходить, они бы сейчас тихо вышла за дверь и плотно ее прикрыла, чтобы не услышать, как Федор прищурив глаза произносит ненавистное мне имя:

— Шевченко Роман Юдович, по нашему Юрьевич. Но сути это не меняет. Хочешь работать с ним? — мое молчание он расценил по-своему.

— С такой мелочью как проект от «Автоцентра» тебе же будет не интересно. — С интонацией осторожного утверждения добавил Федор.

— Посмотрим. — Я вышла из кабинета, так и не взглянув на планшетки. Выбор был не велик, но от взятия тайм аута отказываться глупо.

— Если мне с проектом для «Автоцентра» и будет скучно, то не долго, — решила я, вернувшись в свой разгром.

Либо пойду на курсы экзотических танцев, либо вступлю в клуб зимних рыболовом. И таким образом закрою не только свободные вечера будней, но выходные. Представила себя с удочкой в лодке в дали от берега. Улыбнулась. Бред конечно, зато позитивный.

В итоге, послав все отрицательные мысли и людей их создающие на Хутор близ Диканьки, закрыла кабинет и до обеда разбиралась с коробками и папками. Кто говорит, что от хандры нет спасения, тот не знает что такое генеральная уборка профессионально созданных завалов. На освободившихся полках разложила дорогие сердцу сувениры. А чтобы не встретиться с Шахом, что должен был прибыть в послеобеденное время, забралась в комп с «тряпкой и ведром». Спустя еще четыре часа значительно расширив просторы монитора, а так же системных дисков от пустых ярлыков и ненужных файлов, почти удовлетворенно вздохнула.

— Вот теперь можно идти на сонную летучку пятничного вечера.

А может быть лучше пропустить? Телефон я не включала с обеда, пусть думает, что я мучаюсь с выбором.

Плотно зашторив окна и закрыв ящики стола, вышла на цыпочках. И стараясь не стучать каблуками, направилась в сторону монтажной. Поворот еще один поворот. Вокруг ни души и это прекрасно, а теперь осталось пройти через монтажную. Затем так же тихо и не привлекая внимания пересечь ее, спуститься на один лестничный пролет и попасть во второй коридор. А уже оттуда на улицу к машине и домой.

— Аня! — Иришка остановила меня буквально в десяти шагах от монтажной. Натуральная блондинка украинской породы, то есть с крутыми формами песочных часов возмущенно смотрела на меня. Искусно наложенный макияж не мог передать всей полноты ее негодования, отчего светлое личико Иришки с темными глазищами египетской царицы было скорее удивленным.

— Где ты пропадала?

— Думала.

Односложными ответами в ее обществе я пользуюсь редко, поэтому хорошо знающая меня Иришка настороженно улыбнулась:

— Ты обиделась на меня, да? Прости…

— Ты о чем сейчас?

— Анют, он мне просто сказал, что у нас представителем Группы «РоСтас» из Киева будет некий Шевченко Роман. А я и предположила, что ты не обрадуешься. Сообщила, что был у тебя знакомый с таким именем и фамилией, нагадил в душу вот и… Вот почему он знает. Ты простишь меня?

Стою и думаю, что нагадить он успел не только в душу, да и вообще по жизни. С тех пор я как пришибленная мужикам не верю, и многих из них подобное отношение бесит. Но это мелочи, главное жива, здорова, мозги вправлены и от любви большой и маленькой не потекут.

— Во-первых: спасибо, что так лояльно предостерегла, а во-вторых: чего ты нервничаешь в твоем-то положении. Успокойся, дыши глубже, легче, свободнее и вообще я тебе завидую.

— Знаешь, будь я в твоем возрасте и с такими внешними данными, — начала Иришка, — я бы…

— Стоп, историю о том, что моим суповым набором и грудью, не дотягивающей до двойки мужиков можно разить направо и налево, я слышала не раз. С меня достаточно не повторяй. Верю, я шикарная и завидовать не должна.

— Тебе и в твоей шкуре хорошо. — Добавила она примирительно мой традиционный ответ на женские увещевания по мне родненькой.

— Знаю, у меня все хорошо. А теперь ты расслабься и получай от жизни удовольствие.

И только сделала шаг в сторону монтажной, чтобы продолжить свой побег, как двери в нее открылись и в коридоре отчетливо раздались мужские голоса. Я замерла как изваяние, услышав довольный голос Ромы.

Он смеялся, он был счастлив, он с семьей, с сыном, а я..?

Иришка же ухватив за локоть, оттащила меня за угол:

— Эй, ты чего?

— Он уже тут? — опешила я.

— А ты думаешь, почему мы тебе раз двадцать звонили? Греков под машину попал. То есть как попал, — усмехнулась она, — из-за проводов упал с площадки и под машину… хорошо что скорость небольшая была… жив остался… сейчас выбирают между тобой и Архиповой… — ее слова ко мне пробивались как через плотную подушку набитую пером. — Но ты сама знаешь, что она не вариант…, так что выбор остался за…

— Я телефон вырубила. — Сбитая с толку ее объяснениями ответила я, еле ворочая языком.

— Ань, ты почему побледнела? — Иришка выглянула за угол. — Сюда идут! — не отпуская меня, повела обратно. — А сейчас зачем вернулась? На летучку?

— И не уходила…

— Эй! Вернись в свой кабинет и либо спрячься, либо приди в себя! Ты меня слышишь?

— Да, слышу, спасибо. — Моя оторопь отступила. Так же на носочках, но уже значительно быстрее вернулась к себе, никого не встретив. Кабинет с плотно зашторенными окнами при выключенном свете был погружен во тьму. С удивлением заметила что, пытаясь сбежать, забыла его закрыть и даже запасные ключи оставила на тумбе. Этому я удивлялась не долго, звук открываемой двери загнал меня под стол.

Глупо, конечно прятаться в своем кабинете, под своим столом, но страх встречи с прошлым вначале заставляет прятаться, а уже потом думать. Собственно сидя под столом и глядя на обувь «пришельца» я думала:

— А что в моем кабинете понадобилось помощнице нашего замдиректора? Ошиблась дверью?

Однако появившиеся в поле зрения черные туфельки с красным задником и десятисантиметровой шпильке «ошибившись» уходить не собирались. Прошествовав до моего стола, они обернулись на 180 градусов и, найдя точку опоры, замерли в ожидании. Замерли изящно: одна чуть вперед, полностью соприкасаясь с полом, вторая — касаясь его носочком, развернута под углом к первой. Положение ножек в стиле пин ап даже сзади смотрится впечатляюще.

Значит, кого-то ждут, но почему здесь?

Ожидать ответа на этот вопрос пришлось не долго. Дверь открылась, и вошел некто в коричневых мужских полуботинках на шнуровке. Их обладателя я узнала сразу, захотелось громко сказать: — Степа, ты придурок!

Но меня бы никто не услышал. Наверху послышалось довольное сопение. Целуются. Пока я думала, как сообщить о своем присутствии, действия на верху стали принимать более активный характер. Однако, спешат голубчики.

Мягко соскользнувшая деталь одежды, через которую легко переступили дизайнерские туфельки, была поднята мужской рукой. Туфельки тут же оторвались от пола и зависнув над ним, удалились друг от друга. Ответный ход возвестил звук расстегиваемой молнии.

Ну, не появляться же прямо сейчас?! Хотя летучка уже идет, наверняка решат воспользоваться моим отсутствием. Но, если сюда заглянет Федор со Шевченко, что вполне вероятно, то тут уж не до шуток! Когда бы я не вылезла, все равно получится гадко. Так что или сейчас, или никогда…

— Где этот чертов карандаш? — возмутилась я вслух и двинула стулом. Фраза прозвучала двусмысленно и смешно, но на юмор у парочки времени не хватило.

Возвращение туфелек на пол, под звук застегиваемой молнии было молниеносным. Напрочь позабыв о конспирации и контрацепции нечаянно оброненной из-за «чертового карандаша» голуби вместе вырвались из моего кабинета.

"Господи сжалься над несчастной Настеной, открой ей глаза чуть раньше, чем мне," — думала я, распрямившись и глядя им вслед. Что уж там сделаю вид, что действительно искала ненавистный канцелярский товар, закатившийся под стол:

— Эй, зачем заходили!

— Оставьте их, они уже далеко. — Ответили мне из темноты.

Фраза прозвучавшая в, по сути, пустом кабинете, была сродни слуховой галлюцинации. Мое «йок!» привидение в лице Шаха расценило по-своему. Отделившись от темного угла, он улыбаясь, приблизился.

— Напугал?

— Еще бы. — Оправила волосы и пиджак. — Я так понимаю, вы были бы не против просмотреть весь спектакль от начала и до конца?

— Я был бы не прочь принять участие. — Последовал ответ, — но вы уничтожили, даже то немногое чем можно было бы полюбоваться.

— Давно вы здесь?

— Достаточно.

— Ясно. — Я развернулась к двери и, поправив сумочку на плече, сделала шаг в ее направлении. Попытка избежать встречи с Швахом привела меня к нему — не хорошо.

— Достаточно, чтобы увидеть, как вы прячетесь под столом. — Взяв за локоть, он пресек мое отступление. — Что вы там искали?

— Карандаш. — Я обернулась, вернув себе локоток. — Почему вы здесь?

— Из чисто мужского любопытства.

— Оно существует?

— Как видите. Хотел узнать…

— Вижу. — Оборвала его на полуслове. — Ладно, предоставлю вам удовлетворять ваше чисто мужское любопытство и далее. Всего доброго.