— Отнюдь. В Англии двадцать семь не такой уж критический возраст для замужества. У нее нет отбоя от женихов. Стоит ей только пожелать, она тотчас выйдет замуж.

На загорелом лице Перегрина появилось задумчивое выражение.

— Я бы хотел поскорее познакомиться с леди Сарой, — сказал он, — но сначала мне нужно приобрести облик настоящего английского джентльмена.

Росс изучающе посмотрел на друга.

— Это легко сделать. Завтра утром я отвезу тебя к своему портному и цирюльнику, но предупреждаю, что современная английская одежда менее удобна той, что ты обычно носишь. Только смотри не перестарайся. Некоторый налет экзотики сделает тебя более привлекательным в глазах общества, которое жаждет новизны. — Немного помолчав, Росс загадочно улыбнулся. — Я представлю тебя как принца…

Перегрин нахмурился. Его брови, черные и густые, сошлись на переносице, придавая лицу нечто демоническое,

— Принц не совсем то, что эмир.

— В английском языке для эмира нет подходящего эквивалента. Так что вполне сойдет и принц. Титул принца сделает тебя важной персоной, хотя в Англии не ценятся чужие титулы. Принц Перегрин из Кафиристана — это станет сенсацией. Ты произведешь фурор.

«Особенно в среде пресытившихся хозяек гостиных», — пронеслось в голове Росса. Дело принимало занятный оборот. Азиатский ястреб в стае напыщенных английских голубей.


Леди Сара Сент-Джеймс прогуливалась по саду, окружавшему Хеддонфилд-Хаус. Вдруг за живой изгородью послышались шаги. Поступь была твердой, мужской. Сегодня он решил прийти рано.

Сара непроизвольно и судорожно стала поправлять растрепавшиеся русые волосы, пока не осознала, что ведет себя, как неврастеничка. Надо было думать раньше, когда сэр Чарлз делал ей предложение руки и сердца. Сара отлично понимала, что не ее красота влекла к ней сэра Чарлза — если бы это было его главной целью, то он нашел бы невесту и получше, — а знатное происхождение, умение вести себя в обществе и роль хорошей матери для его дочери. Сара, как никто, подходила ему по всем статьям, а потому растрепанная прическа не имела в данной ситуации никакого значения. Уж коль скоро ты решилась дать Велдону то, что он искал, нечего нервничать, а лучше взять себя в руки и с достоинством встретить будущего мужа. Она успокоилась, приняла приличествующую случаю позу и стала задумчиво созерцать лилию.

Знакомый голос позвал:

— Сара, где ты? Я уверен, что ты где-то здесь. Деланная задумчивость вмиг улетучилась, и Сара бросилась в объятия кузена.

— Росс, какой приятный сюрприз! Ты принес мне последнюю главу своей книги?

— Я уже стал опасаться показывать тебе новые главы, — ответил Росс, целуя кузину в щеку. — Наверное, я совершил ошибку, познакомив тебя с восточными учениями, так как нашел в тебе беспощадного критика,

Сара с тревогой смотрела на него.

— Ты же говорил, что мои замечания идут тебе на пользу.

— В том-то все и дело, — вздохнул Росс. — Твои замечания всегда справедливы. Ты знаешь теперь об Азии и Среднем Востоке больше, чем любой чиновник из министерства иностранных дел. Мне было бы гораздо легче, если бы ты ничего не знала. Тогда бы я мог игнорировать твои замечания. Следующая глава будет готова через неделю, — сказал он, скорчив недовольную гримасу. — Легче путешествовать, чем писать книгу.

Поняв, что Росс ее просто дразнит, Сара успокоилась.

— С нетерпением буду ждать следующей главы, — сказала она. — Эта книга будет самой лучшей из всех, что ты написал.

— Ты всегда так говоришь, чтобы поддержать меня, — ответил Росс.

— А ты открываешь мне незнакомый мир.

Сара никогда не видела мест, где побывал Росс, но его письма и статьи в журналах помогали ей скрасить скуку повседневной жизни. Именно она заставила его взяться за перо и описать все свои приключения. Первые две книги имели потрясающий успех, и новая обещала быть такой же интересной.

— Хочу предупредить, — продолжила она, — я жду гостя.

— Я его знаю? — спросил Росс.

Сара сморщила свой маленький аристократический носик.

— Чарлз Велдон придет за ответом на свое предложение.

— Я как раз и пришел для того, чтобы поговорить с тобой об этой помолвке. Ты по своей воле принимаешь его предложение? Мне кажется, что дядя принуждает тебя к этому.

— Ошибаешься, Росс. Твое воображение подводит тебя.

Сара взяла кузена под руку. Они ходили взад и вперед по аллеям сада, причем Россу все время приходилось приспосабливаться к маленьким шажкам кузины.

— Отец одобряет этот брак, но совсем не принуждает меня. Так как его титул и вся недвижимость, согласно правилам майоратного наследования, переходят к кузену Николасу, ему хотелось бы видеть меня хозяйкой собственного дома, окруженной заботой мужа.

— И ты с ним согласна? — недоверчиво спросил Росс. — Вне всякого сомнения, дядя Хеддонфилд хорошо обеспечит тебя, и ты станешь достаточно богатой женщиной, а что касается мужской защиты, то ты вполне могла бы получить ее в моем доме. Почему бы тебе не пожить у меня? — Росс с надеждой посмотрел на Сару. — Мой мавзолей слишком велик для одного.

— Я бы предпочла жить в коттедже, увитом розами, в окружении моих кошек, — ответила Сара, громко рассмеявшись. — Ты же знаешь, какая я эксцентричная. Боюсь, что постоянное общение со мной не доставит тебе удовольствия.

— Наоборот, — ответил Росс. — Мы оба унаследовали повышенную чувствительность от красавиц Монтгомери. Я тоже перееду в коттедж со всеми своими азиатскими рукописями. За чаем я буду читать тебе и твоим кошкам стихи турецких поэтов… Сара, ты любишь Чарлза Велдона? — спросил Росс, становясь серьезным.

Сара с удивлением посмотрела на него.

— Конечно же, нет, но считаю, что мы с ним хорошо поладим. Я ничем не рискую, выходя замуж за Чарлза. Он человек воспитанный, хорошо образованный, и мы вполне подходим друг другу. Папе будет приятно видеть меня замужем, а мне самой хочется иметь детей.

— И у вас будет современный брак, где муж и жена живут каждый своей жизнью.

— Естественно, — согласилась Сара. — Именно это и привлекает меня в Чарлзе. Не думаю, что мне понравился бы муж, который бы постоянно указывал, что мне делать.

Росс печально покачал головой.

— Какая же ты хладнокровная, Сара. Неужели тебе никогда не хотелось влюбиться?

— Из того, что я вижу вокруг, любовь не приносит ничего хорошего. — Сара теснее прижалась к руке Росса. — Мне казалось, что ты уже выбросил из головы все эти бредни.

Росс печально улыбнулся:

— Родившись романтиком, навсегда им остаешься. Такова уж моя судьба, а от судьбы не уйдешь. Ты всегда была более хладнокровной, чем я.

Они вышли на небольшую залитую солнцем поляну, на краю которой стояла скамейка. Росс подвел к ней кузину, и они сели. Сквозь деревья пробивался слабый шум уличного движения, но здесь, на поляне, было тихо и уютно. С трудом верилось, что дом и сад расположены в самом центре Лондона.

— Ты очень расстроишься, если Велдон по какой-то причине возьмет свое предложение обратно? — спросил Росс.

— Если он возьмет свое предложение обратно, я, может, и вздохну с облегчением, — задумчиво ответила Сара, но, спохватившись, бросила на Росса внимательный взгляд и добавила: — Но я не хочу, чтобы ты вмешивался и, якобы спасая меня, заставил его отказаться от своих намерений.

— Я вовсе не собираюсь вмешиваться, — ответил Росс, — просто мне хотелось знать, как ты относишься к этому браку.

— Ценю твою заботу, — сердечно заметила Сара.

Их матери были очень привязаны друг к другу, как это обычно бывает с близнецами, и Росс с Сарой росли вместе, как брат и сестра. Они всегда делились друг с другом печалями и заботами, вместе играли, вместе проказничали. Основным подстрекателем всегда была Сара, но Росс, как мужчина, брал всю вину на себя и настаивал, чтобы наказывали только его. В обществе считали, что леди Сара Сент-Джеймс — самая безупречная во всех отношениях дама, и только Росс знал, на какие выходки она способна. Если бы у нее был родной брат, она не смогла бы его любить больше, чем любила Росса.

— Ты не должен беспокоиться, дорогой, — продолжала она. — Чарлз очень уважаемый человек, и нам будет хорошо вместе.

Росс кивнул, давая понять, что вполне удовлетворен ответом, и постарался скорее сменить тему:

— В Лондон приехал мои хороший друг. Я думаю, знакомство с ним доставит тебе удовольствие. Его зовут Микель Канаури, но в народе его прозвали Соколом, что в переводе на английский означает Перегрин. Принц Перегрин из Кафиристана. Насколько мне известно, еще ни один кафир не посещал Европу.

— Впечатляет, — Сара слегка нахмурилась, припоминая. — Кафиристан расположен северо-западнее Индии, в горах Гиндукуш, не так ли? Несколько лет назад ты писал мне, что собираешься посетить эти места, но потом письма перестали приходить. Последнее я получила из Индии, и в нем ничего не говорилось о твоем путешествии в Кафиристан. Я так и не знаю, был ли ты там.

— Пожалуй, я единственный англичанин, посетивший эти места.

Беспристрастное лицо джентльмена вспыхнуло от нахлынувших воспоминаний.

— Кафиры — своеобразный народ, не похожий ни на какие другие гималайские племена. У них увлекательная история. Мне бы хотелось узнать о них побольше. В Центральной Азии произошло удивительное смешение рас и языков. По своей внешности и обычаям кафиры похожи больше на европейцев, чем на своих мусульманских соседей. Возможно, часть германских племен когда-то, вместо того чтобы идти на запад, пошла на восток. Сами же они считают себя потомками Александра Македонского. Языки кафиров чертовски трудные. В каждой долине говорят на своем диалекте. Каждый член племени — индивидуальность. Он как ястреб в небе. Я не встречал людей, любящих свободу так, как они. — Росс рассмеялся и добавил: — У них даже женщина вольна делать что захочет.

— Похоже, это очень разумные люди, — сказала Сара, игнорируя замечание кузена. — Твой друг Перегрин принадлежит знатному роду?

— У них нет аристократии в нашем понимании, но он, несомненно, очень влиятельная фигура. Соплеменники зовут его «мир», что равносильно вождю. — Росс задумчиво прикусил нижнюю губу. — Я, конечно, не очень силен в их языке, но у меня создалось впечатление, что Перегрин не чистокровный кафир. Мне кажется, его предки — выходцы из Туркестана. Возможно также, что его отец — русский путешественник, соблазнивший кафирскую женщину. Мы никогда не говорили с ним о его происхождении.

Заинтригованная, Сара спросила:

— Как ты познакомился с ним?

— Он спас мне жизнь, причем дважды.

Сара раскрыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Росс опередил ее.

— Хватит вопросов на сегодня.

— Росс! — возмущенно воскликнула Сара. — Ты должен мне все рассказать. Росс сдался.

— Первый раз он спас мне жизнь, когда я только что приехал в Кафиристан. Я столкнулся с группой парней, которым не понравился мой внешний вид, и они решили убить меня. Они горячо обсуждали, как лучше это сделать. Я не очень хорошо понимал их язык, но чувствовал, что моя жизнь висит на волоске. В это время мимо проходил Перегрин. Парни пригласили его поучаствовать в этом мероприятии. Он не посмел отказать своим соплеменникам, но решил превратить все в игру, предложив им двадцать гиней золотом за мою жизнь. Они согласились, и я стал его собственностью. Второй раз он спас меня по дороге в Индию. На нас напали бандиты, и если бы не он, меня бы точно убили.

Сара зябко повела плечами, представляя себе эту ужасную картину.

— Сколько же ты раз рисковал жизнью во время своих путешествий?

— Тебе это знать совсем не обязательно, — ответил Росс, обнимая Сару за плечи. — Я же говорил, что тебе не стоит волноваться за меня. Если я не умер раньше, то мне уже нечего опасаться. Так вот, после того как Перегрин выкупил меня, он привез меня в свою деревню и долго лечил, так как я к тому времени заболел. Поправившись, я с удивлением обнаружил, что мой хозяин неплохо говорит по-английски. Это было довольно-таки странно, ведь он вырос среди кафиров. Тогда-то мне и пришла в голову мысль, что он другого происхождения.

Росс, раздумывая, помолчал, затем продолжил:

— Возможно, поэтому его кожа светлее, чем у сородичей, хотя это трудно утверждать наверняка. Однажды я видел купающегося в ручье ребенка с кожей такой же белой, как и у англичан, но через несколько недель она потемнела. Но я отвлекаюсь. Много месяцев я был гостем Перегрина, и за это время мы очень подружились. У него удивительный ум, острый и стремительный. У него отличная память. Он тогда очень интересовался Европой, задавал мне массу вопросов. Его волновало буквально все. Когда мы встретились спустя два года в Каире, он уже был богатым торговцем, чьи интересы простирались далеко за пределы Востока. Он тогда мне сказал, что собирается в Англию, и вот он здесь. — Росс улыбнулся. — Вот такая история.

— Твои истории всегда порождают множество вопросов, на которые ты, как правило, не даешь ответов, — заметила Сара, сверкая глазами. — Но даже если бы твой гость был свирепым дикарем с кольцом в носу, то и тогда я бы приняла его, зная, что он для тебя сделал.