— Это тебе сейчас так кажется, — засмеялся Сэм. — Но ты будешь очень рада оказаться под нашей защитой, когда все эти пьяные молокососы начнут из-за тебя драться.

— Надеюсь, что так и будет, — ответила она, не уточняя, что именно. — Но вы только посмотрите на это, — сказала она, выставляя руку под капли дождя.

— Я люблю дождь. Это так романтично, — заявил Сэм. Федерика избегала смотреть ему в глаза, но, несмотря на свои попытки, ощущала его взгляд на лице так же, как тепло от солнечных лучей. Она гадала, почему он внезапно проявил к ней такой интерес, и надеялась, что он уйдет прежде, чем близость его нахождения вызовет у нее приступ удушья.

— А я вот нет, — пожаловалась Эстер. — Ну почему из всех прочих дней дождь пошел именно сегодня? Здесь скоро можно будет грязевые ванны принимать.

— Тогда вы все сможете раздеться и устроить турнир по боям в грязи, — хохотнул Бен, глядя на друга в ожидании одобрения шутки. Эстер захихикала, а Сэм сменил тему разговора.

— Как тебе живется у дяди? — спросил он у Федерики. Он хорошо помнил их откровенный разговор на лесной поляне среди подснежников и то, как она боялась перспективы отъезда из Польперро.

— Отлично, спасибо, — ответила она, пытаясь прямо посмотреть на него, но, обнаружив, что близость его глаз невыносима, отвернулась. Она чувствовала себя довольно глупо, создавалось такое ощущение, будто ее язык слишком велик для собственного рта. Ей хотелось сказать нечто умное. — Джулиан дает мне уроки фотографии, — сообщила она, заполняя тишину, казавшуюся ошеломляюще звонкой и затянувшейся.

— Готов спорить, что ты уже стала специалистом, — отозвался он. — Тебе повезло с таким учителем, как Джулиан.

— Так и есть. Я видела некоторые из ее снимков, — подтвердила Эстер. Сэм заинтересованно поднял брови.

— Да ничего особенного, — смущенно вмешалась Федерика. — Пока еще нечем хвастаться.

— Карьера фотографа может быть очень привлекательной, — сказал Сэм, важно кивая головой. — Ты можешь работать где угодно и всегда остаешься своим собственным боссом. А свобода, скажу я вам, дорогого стоит.

— Я знаю. Но до такого уровня мне еще очень далеко.

— Время идет быстро, — заметил Сэм, вспоминая, как быстро, почти незаметно, пролетел прошлый год и насколько сильно он ее изменил.

— Надеюсь, что так, — согласилась Федерика, заметив, к своему изумлению, напряженное выражение на его лице, когда он смотрел на нее. Она была благодарна Эстер, когда та предложила пойти и переодеться к вечеринке.

— У нас уже нет времени, чтобы торчать здесь с вами, — сказала она, потянув Федерику за руку. А та была только рада скорее удалиться.

— Я никогда не поздравлял ее с днем рождения, — сообщил Сэм, наблюдая, как они скрываются в гостиной.

— У тебя будет прекрасная возможность для этого позже, когда будешь вытягивать ее из кустов вместе с каким-нибудь сопляком.

— Заткнись, Бен, — раздраженно прервал его Сэм. — Иногда ты становишься ребенком в гораздо большей степени, чем они.


Федерике понравилась горячая ванна в компании с Троцким, который свободно зашел в ванную комнату и занял пост на полу, поскольку ни одна из дверей в Пиквистл Мэнор не имела запоров. Он улегся, положив свою аристократическую голову на лапы и высунув язык, окруженный облачком пара. А Федерика тем временем мечтательно закрыла глаза и снова обнаружила Сэма в тайных уголках своего сознания. Она представила виртуальный мир, в котором все, что она говорила, было остроумным, толковым и к месту сказанным, где она никогда не краснела, не запиналась и всегда восхитительно выглядела. В этом мире Сэм любил ее, и любил страстно. Он нежно и пылко целовал ее и ни на мгновение не расставался с ней. Его любовь была всепоглощающей. В его руках она ощущала себя в безопасности, свободной от сомнений и забот, которые молчаливо мучили ее в мире реальности.

Из глубин приятных мечтаний ее вывел громкий нетерпеливый зевок Троцкого, который вскочил на ноги и ожидал, пока ему откроют дверь. Федерика обнаружила Эстер перед зеркалом в ее спальне. Она уже высушила волосы, и Молли красила ей ресницы твердой рукой профессионального визажиста.

— После Эстер я займусь тобой, — заверила она Федерику.

Федерика, закутанная в большое полотенце, засомневалась.

— Не знаю. Я раньше никогда не накладывала макияж, — заявила она, морща нос.

— Послушай, сегодня вечеринка по поводу твоего шестнадцатилетия, и ты просто обязана шикарно выглядеть. Поторапливайся и быстренько надевай свое платье, — начальственным тоном скомандовала Молли, отходя от сестры, чтобы повосхищаться собственным творением. — Эстер, ты восхитительно выглядишь, — резюмировала она, проворными движениями приступая к нанесению румян.


Когда Эстер и Федерика снова появились под тентом, их платья, прически и макияж придали им холодно-утонченный вид девушек гораздо более старшего возраста. Молли горделиво стояла позади с видом няни и подталкивала их вперед для всеобщего обозрения и восхищения. Ингрид всплеснула руками и заявила, что они обе выглядят как принцессы. Элен поняла, что ее дочь выросла, и ощутила внезапный приступ печали о своем канувшем в Лету детстве. На Федерике было бледно-голубое платье без бретелек, которое очень шло к ее аквамариновым глазам. Молли с помощью шпилек соорудила ей высокую прическу. Она казалась невинной, но какой-то отдаленной от суеты жизни, в отличие от остальных подростков, которые или уже знали слишком много для своего возраста, или, наоборот, были излишне инфантильны. За последний год ее дочь необычайно расцвела, но не подозревала о собственных достоинствах, поскольку всегда была слишком неуверенной в себе.

— Вы обе чудесно выглядите, — одобрила она. — Чудесно, — повторила Элен задумчиво. Она хотела бы, чтобы Рамон оказался сейчас здесь и увидел их повзрослевшую дочь. Он был бы горд за нее. Она отбросила свои сожаления и слегка улыбнулась. — Тоби заберет тебя утром. Ты превосходно выглядишь, Феде, совсем как молодая женщина.

— Че белле донне! — продекламировал Нуньо, рысцой направлявшийся к тенту, щеголяя своим галстуком.

— Па, что, черт возьми, ты надел? — воскликнула Ингрид, осматривая его сверху донизу в недоумении. — Это черный галстук.

— Кара миа, я живу с собственным кодом одежды, — со вздохом заявил он. — Это бал моей внучки, и я надел его ради нее, чтобы выглядеть наилучшим образом.

— А ты уверен, что хочешь присутствовать на моей вечеринке, Нуньо? — засмеялась Эстер. — Ты выглядишь как пингвин.

— Я действительно взволнован, — сообщил он с поклоном. — Для меня честь находиться в компании двух прекрасных принцесс. Давайте отметим это событие бокалом шампанского!


Федерика была обескуражена отсутствием Сэма. Она чувствовала себя красавицей и хотела, чтобы он ее увидел. Пока следовали бесконечные тосты, произносимые Ингрид, Нуньо и ее матерью, она внимательно следила за французскими дверьми, и ее сердце трепетало в предвкушении его появления. Но он все не появлялся. Наконец она спросила у Эстер:

— А где наши полисмены?

— Подозреваю, что смотрят телевизор, — ответила та к разочарованию Федерики. — Они появятся, когда начнется балаган.

Балаган начался необычайно скоро. Гости прибыли и умудрились уничтожить почти все запасы спиртного еще до того, как уселись за стол. Никто не притронулся к еде, кроме Троцкого, который был замечен у одного из столов. Он, как огромный живой пылесос, одним глотком очищал тарелки. Когда Эстер оттащила пса в закрытый сад, гости набросились на еду в страхе, что все могут уничтожить другие представители животного мира, сновавшие повсюду тут и там с таким видом, будто это они были здесь хозяевами. Федерика сидела между двумя незнакомыми юношами, которые весь вечер болтали через нее о крикете и нулевых уровнях. Слишком застенчивая, чтобы заявить о себе, она молча сидела и слушала с отсутствующим видом, наблюдая за Молли, которая умудрилась завладеть вниманием всего своего стола и с большим щегольством покуривала длинную тонкую сигарету. Федерика по сравнению с ней ощущала себя в дурацком положении.

Она ради приличия потанцевала с парой парней, но была слишком погруженной в себя, чтобы их заинтересовать. Она заметила, что они смотрят через ее плечо, вероятно в поисках более интересных партнерш для танцев. Она увидела, как один из друзей Молли в экстравагантной черной одежде с кружевами двигался на танцполе с гибким изяществом профессионального танцора, и ей вдруг захотелось стать такой же самоуверенной и грациозной. Наконец, когда она уже готова была ретироваться на одинокий стул в уголке, желательно под прикрытием большой орхидеи, ее партнер по танцу внезапно позеленел, как заплесневелый йогурт, и, схватив Федерику за руку, потащил ее куда-то в ночной мрак.

— Кажется, меня тошнит, — промычал он, и тут же алкоголь заставил его желудок содрогнуться.

— А я тебе для чего? — в замешательстве спросила она, когда ее каблуки завязли в промокшей лужайке Ингрид.

— Я не хочу умирать в одиночестве, — эгоистично поведал он, толкая ее в темноту.

— Не думаю, что все так уж плохо, а? — спросила она, надеясь, что он придет в себя и вернет ее на вечеринку. Когда на лицо и голову полился мелкий дождь, она вздрогнула от холода.

— Очень плохие дела, — ответил он, прежде чем сунуть голову в кусты, где его громко стошнило. Федерика содрогнулась, увидев, как он щедро полил прекрасные розы Ингрид смесью желчи и кусочков сосисок. Она испуганно отскочила и от отвращения прижала руку ко рту. Внезапно дождик превратился в дождь, который становился все гуще и сильнее, пропитывая влагой ее шелковое платье и попадая на кожу. Она прикрыла голову, не зная, бросить ли бедолагу у цветочной клумбы или остаться с ним. Вдруг она услышала свое имя, эхом пронесшееся над садом, и облегченно отвернулась от мычащего куста. Это был Сэм.

— Федерика! — закричал он. Федерика напрягла глаза, чтобы разглядеть Сэма, бегущего к ней сквозь потоп. — Федерика, с тобой все в порядке? — спросил он, скачками приближаясь к ней. Белая рубашка была настолько мокрой, что прилипла к его телу, как папиросная бумага, так что сквозь нее можно было различить цвет его кожи. Светлые волосы повисли словно пакля, но улыбка была широкой, будто он наслаждался драматизмом ситуации.

— Что такое? — запинаясь спросила она, сконфуженно глядя на него.

— Эстер сказала, что тебя утащил в кусты какой-то пьянчужка, — пояснил он, переводя дыхание. Федерика показала на куст. — О Боже! — воскликнул он, зажимая рукой нос. — Бежим отсюда. Он сам справится, — скомандовал он, взяв ее за руку и уводя в сторону, противоположную от тента.

— Куда мы идем? — крикнула она, пытаясь угнаться за ним на своих хрупких каблуках.

— Подальше от этой ужасной вечеринки, — ответил он с отвращением. — Тебе ведь это не понравилось, я следил за тобой. — Федерика ощутила прилив удовольствия, когда услышала, что он наблюдал за ней, что он заметил ее. Она благодарила ночь, скрывшую ее горящие щеки и стекающую с глаз тушь. Он открыл дверь в амбар, они нырнули в темноту. Она услышала, как он возится с очередной задвижкой, и вдыхала свежий аромат теплого сена. Секундой позже он щелкнул зажигалкой и зажег свечу.

— Я никогда раньше здесь не была — произнесла она, с любопытством оглядываясь.

— А я постоянно сюда прихожу. Особенно ночью, потому что здесь проживает семейство диких уток. Именно поэтому я не зажигаю свет. Он может их спугнуть. А с помощью свечи я могу за ними наблюдать.

— Семейство уток? Ты серьезно? — спросила она.

— Пойдем, — прошептал он. — Я тебе покажу.

Сэм медленно повел ее по полу, устланному золотистой соломой и блестевшему от отражающегося на нем света. Амбар использовался для хранения зерна, сена для животных и бревен для топки каминов в доме. По крыше стучал дождь, но внутри было тепло и сухо. Они бесшумно взобрались на высокую кипу травы, нагнулись и уставились на утиное семейство, комфортабельно расположившееся в теплой постели из перьев. Все утята спали, равнодушные к странным созданиям, тихо наблюдавшим за ними, в то время как их мать неподвижно сидела, открыв свои черные бусинки-глаза, настороже, но без страха. Сэм улыбнулся Федерике, и она радостно улыбнулась ему в ответ. Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова, чтобы звуки речи не нарушили магию момента.


Когда Сэм наклонился и поцеловал ее, Федерика оказалась полностью захваченной врасплох. Его рука обняла ее за шею, а губы успели прижаться к атласной коже, прежде чем он отклонился назад и посмотрел на нее, интересуясь реакцией девушки. Она, казалось, окаменела от неожиданности.

— Тебе не понравилось? — тихо спросил он. Федерика пыталась заговорить, но слова не превратились в звуки, как она надеялась. — Ты хочешь, чтобы я тебя снова поцеловал?