— Бедняга Сэм, — сказала Федерика. — Он действительно любил Нуньо, правда?

— Больше, чем кто-либо другой. Думаю, что больше отца и мамы, — ответила Молли, возвращаясь с очередной бутылкой бордо. — Видишь ли, Нуньо проводил с Сэмом большую часть своего времени. У него никогда не было сына, вот Сэм и заменил ему наследника. Бог его знает, что Сэм там писал, но он проводил весь день взаперти, так же, как и отец. Единственной допускаемой к нему персоной был Троцкий, — добавила она, откупоривая бутылку.

— Ему следовало найти себе подругу, — сказала Эстер. — У него раньше, говорят, было много подруг.

— Это было в те времена, когда у него еще была шевелюра, — ехидно рассмеялась Молли.

— Он вовсе не Самсон, Моль, — выступила в его защиту Эстер. — Я полагаю, что без волос он выглядит даже лучше. В любом случае он симпатичный.

Молли неприязненно сморщила нос.

— Это дело вкуса, полагаю, — фыркнула она, кольцами выпуская изо рта дым.

— Благодаря Торквиллу я поняла, по крайней мере, одну вещь, — печально сказала Федерика, — внешность может быть обманчивой. Никто не красив так, как Торквилл, но и никто так не эгоистичен, как он. Я предпочитаю внешнюю простоту и красоту души.

Молли опустила глаза, устыдившись того факта, что раньше восхищалась этим монстром.


Когда приехал Сэм, Федерика была поражена стремительными изменениями, происшедшими с внешностью когда-то золотоволосого и блестящего юноши, напоминавшего прекрасную греческую статую. Он ввалился в квартиру с ссутуленными плечами, дрожа от холода. Его лицо было таким же посеревшим, как на похоронах Нуньо, а глаза выдавали глубокую усталость, поскольку измучившая его страсть лишила его энтузиазма и энергии. Увидев ее, он застенчиво улыбнулся, хотя в душе хотел броситься к ней и заключить в свои объятия. Федерика вспомнила их последний нескладный разговор и улыбнулась в ответ, заметив, что все прощено и забыто. Она встала, чтобы приветствовать его.

Он положил руки ей на плечи.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил он.

— Сейчас уже да, — ответила она, отстраняясь. — Я ушла от Торквилла, — добавила она, снова садясь на ковер перед обогревателем.

— Ты ушла от Торквилла? — повторил он, не веря своим ушам и отворачиваясь, чтобы она не заметила вернувшегося в его глаза блеска и радостного возбуждения, вызвавшего на его губах улыбку триумфатора. — Ты ушла от Торквилла? — повторил он.

— Все кончено, — подтвердила она.

— Мы отмечаем это историческое событие вином, — весело добавила Молли.

— Я бы сказала, что мы с помощью вина выражаем свое сочувствие, — сказала Эстер. — Бедняжке Феде действительно пришлось много пережить.

— Что же случилось? — спросил он, снимая пальто и усаживаясь на диван. Выбравшись из дырявого джерси отца, он остался в синей рубашке с расстегнутыми манжетами, свободно свисавшими на запястьях.

— О, это долгая история, — произнесла она, отпивая глоток бордо и чувствуя себя значительно лучше.

— Моль, дай мне стакан, — попросил он, оживляясь. — Феде, ты такая сильная. Я очень горжусь тобой. То, что ты сделала, — это самая трудная вещь в мире, и ты совершила все это сама.

— Не совсем, — ответила она. Сэм отвел глаза. — Скажем так, я раскрыла глаза на многие вещи и, полагаю, немного повзрослела. Не могу поверить, что могла быть настолько слепа и слаба. В результате пришлось вычеркнуть из своей жизни четыре года.

— Ничто не бывает напрасным, Феде, ты не только много узнала о сущности мужчин, но, и это прежде всего, о себе самой, — мудро возразил он и тут же переменил тему. — Что ты собираешься теперь делать?

— Я еду домой. Мы с мамой будем достойной парой.

— Да, мы слышали об этом, — сказала Эстер. — Нам так жаль.

— Она совершила глупость, — вздохнула Федерика. Все дружно удивились, услышав о внезапной перемене ее мнения об отчиме.

— Я полагала, что ты не выносишь Артура, разве нет? — вмешалась Молли, стряхивая пепел на ковер.

— Скажем так, я неверно его воспринимала. Сейчас все становится намного яснее, — улыбнулась она Сэму. — Мне следует перед ним извиниться. Он — еще один человек, к мнению которого следовало бы прислушиваться.

Сэм подбодрил ее ответной улыбкой.

— Я провожу тебя на поезд, если не возражаешь, — предложил он.

Федерика кивнула с благодарностью.

— Правда? — Она с облегчением вздохнула. — Я боюсь, что он разыщет меня и попытается вернуть.

— Я убью его, если он только посмеет к тебе приблизиться, — заверил Сэм и хмыкнул, поскольку не хотел, чтобы она знала, что он действительно готов на все.


В ту ночь Федерика и Сэм почти не спали. Они сидели, пили вино и еще долго беседовали после того, как Эстер и Молли отправились в постель. Она поведала ему свои заботы и тайны, а он слушал ей с той же симпатией, что и в тот памятный день в лесу с подснежниками много лет назад. — Жаль, что мне не хватило храбрости рассказать тебе все это тогда, за ланчем, — сказала она.

— Ты почти сделала это.

— Я знаю.

— Что тебя страшит? — мягко спросил он.

Она немного подумала, глядя, как золотистое пламя газовой горелки радостно пляшет за решеткой.

— Я не понимала, что несчастлива, — честно призналась она и разочарованно покачала головой. — Знаю, что это звучит ненормально, но я не могла признаться в этом себе самой. Я верила, что люблю его.

— В этом нет ничего ненормального.

— Разве?

— Нет, — подтвердил он и взял ее за руку. — Ты не ошибалась в отношении того, что любила его. Но он ошибся, растоптав твою любовь.

Она посмотрела на него с благодарностью.

— Ты так хорошо все понимаешь.

— Не все, — ответил он, — а только тебя.


На следующее утро Федерика позаимствовала одежду у Эстер. Не успела она натянуть на себя джинсы, как услышала из гостиной вопли Молли.

— О Боже, Боже! — кричала та. Все бросились к окну. — Нет, Феде, не подходи, только не ты, — сказала Молли, преграждая ей дорогу. — Он уже здесь! Дожидается тебя, — прошипела она. — Он увидел, что я смотрю.

Федерика закружила по комнате. Молли задернула штору и украдкой следила за красавцем, стоявшим возле своего «Порше» со скрещенными руками.

— Вот дерьмо, что же мне делать? — нервно сказала Феде, покусывая большой палец.

Сэм оперся о подлокотник дивана.

— Все просто. Я закажу такси, и мы уедем вместе, — решительно заявил он, снимая трубку телефона.

— Не думаю, что смогу встретиться с ним лицом к лицу.

— Ты сможешь. У тебя хватило сил уйти от него, разве нет? — настаивал он. — Значит, ты сможешь найти силы, чтобы сообщить ему, что все кончено.

— Мне кажется, что я не смогу.

— Ты сможешь, и ты это сделаешь, — серьезно произнес он. — Или я сделаю это вместо тебя.

— Ты зашла слишком далеко, Феде, и пути назад уже нет, — согласилась с ним Эстер.

— Я бы точно не захотела возвращаться к мокрым коврам и взбешенному мужу, — заявила Молли. — Однако какой он все же красавчик.

Сэм закатил глаза и заказал такси.

— Только подумай, к чему тебе придется вернуться, Феде? — осторожно сказал он. Сэм молчал, в то время как она беспрерывно металась по комнате, обдумывая свои последующие шаги. — Феде, тебе нравится та личность, в которую ты превратилась под руководством Торквилла? — Она испуганно посмотрела на него и замотала головой. — Тогда забудь о нем и отправляйся со мной. — Он встал и взял ее руки в свои. — Ты ведь знаешь, что поступаешь правильно.

— Но он меня любит, — слабо протестовала она.

Сэм сжал ее руки.

— Нет, Феде, не любит. Он хочет владеть тобой, как этим автомобилем, стоящим возле дома. Если бы он любил тебя, то радовался бы твоей свободе, твоей растущей уверенности в своих силах, в своем успехе. Если бы он любил тебя, то поощрял бы к тому, чтобы найти свой путь в жизни. Он бы купил тебе фотоаппаратуру и оплатил бы занятия вместо того, чтобы задаривать туфлями и сумочками, как куклу, с которой можно забавляться. Но ты ведь не кукла, Феде, ты — личность со своими собственными мыслями и индивидуальностью. Если ты вернешься, он полностью лишит тебя своего «я» и тогда ты окончательно превратишься в его послушную игрушку, не способную самостоятельно мыслить. Подумай об этом.

Она стояла, глядя в его глаза и понимая, что он прав, поскольку и сама пришла к тому же самому выводу.

— Хорошо, идем, — твердо сказала она. — Но, когда мы выйдем, я хочу поговорить с ним, — настаивала она. Увидев, что Сэм поднимает брови, готовясь возразить, она поспешно добавила: — Я сама должна ему все сказать. Мне необходимо доказать себе, что я способна на это.


Через двадцать минут, когда Сэм и Федерика спускались по ступеням, ведущим на тротуар, Торквилл подбежал к ней и обнял. Сэм немедленно попытался их разделить.

— Оставь нас! — прорычал Торквилл. Последовала короткая схватка, во время которой Федерика пыталась освободиться.

— Проваливай, Торквилл! — кричала она. — Все кончено. — Затем она обратила внимание на его удрученное лицо, красные глаза и повинно опущенные плечи.

— Я не спал всю ночь. Я так беспокоился, — говорил он, воздевая руки к небу.

Федерика повернулась к Сэму.

— Жди меня в такси, — распорядилась она.

С замирающим сердцем Сэм отошел от нее и остановился возле машины, готовый вмешаться, если ей потребуется его помощь, но надеясь, что в этом не будет нужды. Она должна была научиться обходиться без помощи отца, мужа или кого бы то ни было. Если она сумеет это сделать, то будет готова найти свою истинную любовь. Он не знал, на сколько времени затянется этот процесс, но готов был ждать ее столько, сколько нужно.

— Эту фотографию сделали много лет назад, малышка. Разве ты не заметила, что она уже старая? — начал оправдываться Торквилл, приближаясь к ней. Но Федерика отступила на шаг, поднимая руки, чтобы держать его на расстоянии. — Послушай, дорогая, у меня нет любовницы. Я люблю только тебя и без тебя стану потерянным человеком. Ведь нам было так хорошо вдвоем.

— Все кончено, Торквилл, — ответила она, качая головой.

— Не глупи, Федерика. Я понимаю, что ты разозлилась. Давай отправимся домой и все хорошенько обсудим. Нельзя отбрасывать все, что у нас было, ведь это так дорого нам обоим, — убеждал он, украдкой поглядывая на Сэма, который застыл в боевой готовности.

— Не смей называть меня «малышкой», я ненавижу это слово, — поспешно выпалила она, чувствуя, что горестный вид Торквилла начинает оказывать на нее свое действие. — Я не вернусь домой.

Торквилл попытался игнорировать дерзкие интонации в ее голосе.

— Это не то, что ты думаешь, черт побери! — прорычал он, пытаясь подавить нараставшее отчаяние. — Да, я совершил ошибку, сохранив эту фотографию, но неужели ты так жестоко покараешь меня за такую малость? Важно только то, что я тебя люблю. Любовь предполагает и умение прощать.

— Любовь предполагает доверие, — холодно возразила она.

— Тогда поверь мне, когда я говорю, что у меня никого нет, кроме тебя. Лючия — это просто старая подруга, а этот снимок был сделан в шутку.

— Я тебе не верю.

— Тогда поверь, когда я говорю, что люблю тебя, — умоляющим голосом произнес он.

— Ты не любишь меня, Торквилл. Ты хочешь мною обладать так же, как своим автомобилем или домом. Я для тебя всего лишь кукла, которую ты одеваешь, выводишь погулять и с которой играешь, но только не любишь. Если бы ты любил, то позволял бы мне принимать решения самостоятельно, — говорила Федерика, ощущая, как вместе с просветлением в ее голове возвращается и ее уверенность в себе.

Торквилл был потрясен. Она никогда раньше не разговаривала с ним в таком тоне. Он зафыркал, как разъяренный бык, не в силах контролировать охвативший его приступ бешенства.

— Куда ты едешь? — сказал он тихо, агрессивно прищуривая глаза. — В провинциальный городишко на берегу? Назад к своей невротической мамаше и буржуазным старикам? — Затем он кивнул в направлении Сэма и едко добавил: — Или к семейке этих оригиналов? — Сэм едва сдержал улыбку. — Я могу дать тебе все, что ты только пожелаешь.

Федерика резко выпрямилась.

— Что же именно? Еще несколько дамских сумочек, еще несколько пар туфель? Прошу тебя, Торквилл, не учи меня жить. У тебя пустота в душе, и я больше не желаю тебя видеть. Мы будем общаться через адвокатов, и не пытайся меня преследовать, поскольку знаешь что? Эксцентричность членов семьи Сэма очень заразна, а ты ведь не хотел бы ею заразиться так же, как я?

— Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, потому что обратно я тебя уже не приму. Ты очень пожалеешь! — выкрикнул он, видя, что она уходит в сторону Сэма, приготовившегося открыть ей дверь такси. Тот улыбнулся, когда она садилась, гордясь ее поведением, затем последовал за ней и захлопнул дверцу. Посмотрев наверх в окно, он увидел радостные лица Молли и Эстер, улыбавшиеся ему из-за стекла. Эстер победно вскинула вверх большой палец.