— Do you feel pain, baby? (Тебе больно, малышка?) — Греховный шепот мужчины проникал под кожу, впиваясь в каждую клеточку и отражаясь эхом по всему телу. — Тебе нравится, Заара?

О боже, он знал ее имя! Девушка замерла на секунду, сосредотачиваясь всем своим естеством на его пальцах, всё также скользящих по спине, подбирающихся к линии трусиков. Она дрожала всем телом. Впервые ей хотелось, чтобы их сорвали и грубо вошли в нее. Но вместо этого мужчина резко поднял её на ноги и потянул за волосы.

— I hate sluts! (Ненавижу шлюх!) — зло зашипел и кинул ее на кровать.

Девушка закричала в кляп, пытаясь скинуть его мощное тело с себя, но это лишь сильней завело его. Пощечина. Одна, вторая, ещё и ещё. Она уже не причитала и вообще не издавала никаких звуков, просто тихо лежала и не дышала, ждала, пока когда он устанет её бить.

— I ha-te sluts!!

Ударил по груди, потянул за соски, опять ударил. Зара закричала, не желая мириться с таким обращением. За это он начал её душить, другой рукой срывая трусики. Ввел сразу три пальца, резко задвигал ими, стараясь поцарапать ногтями стенки.

Как он их ненавидел, всех этих шлюх! Продажные суки!

— Сколько… сколько мужчин прошло через тебя? — спросил он и резко вытащил пальцы, взял их в рот и поморщился. — Противно. Не хочешь сама попробовать себя, попробовать эту гниль?

Снял кляп и убрал руки от горла, проталкивая ей в рот все три пальца. Она закашлялась, начиная давиться, но не сопротивлялась, понимая, что это себе дороже. Мужчина успокоился и встал. Ему нужно было отойти от неё, иначе он её просто убьёт. Давненько он не практиковал подобного, а теперь у него сорвало тормоза.

Макс вышел из комнаты, оставив девушку одну. Его всего трясло. Он хотел оставить на её теле синяки и шрамы, хотел наказать её за блуд, хотел наказать её за то, что она шлюха. Но не мог, пока она не принадлежала ему. В то же время он видел её белоснежную кожу, её пухлые чувственные губы и эти карие глаза цвета коньяка, что были запечатлены на фото. Он хотел испить их до дна, испить тот свет, что исходил от них. Или ему это померещилось в приступе? Она шлюха! У нее не может быть белоснежной кожи, на ней были отпечатки сотен мужских рук. Её глаза не могли испускать никакой иной свет, кроме темного сияния греха. А эти губы… на скольких членах они побывали, скольким они признавались в любви? Шлюха. Она шлюха! А шлюх надо наказывать. Иначе никак.

Придя немного в себя в ванной, он вернулся обратно к женщине. Зара. Её звали Зара. Очень похоже на зарю. Красивое имя. И он не хотел сейчас её бить, хотел просто взять, обладать ее телом, быть единственным, кто сделает это сегодня. Мужчина решил пока не доставать веревки и прочие вещи.

— Ты будешь себя хорошо вести? — спросил он, проводя пальцами по её губам.

Она кивнула, всхлипывая.

— Cry, bitch,cry… I want more…(Плачь, сука, плачь! Я хочу еще твоих слёз… )

Поцеловал, впиваясь губами в её губы, пытаясь стереть все те поцелуи, что были в её жизни «до». Теперь только он и только его поцелуи. Он кусал губы в кровь, слизывая её языком, забирая вместе с кровью грех. Он обезумел в своей попытке очистить её, превратил губы Зары в кровавое месиво. На губах было столько помады, в несколько слоев. Только шлюхи так красят губы, ярко и вульгарно. Мужчина начал растирать помаду по лицу женщины, рисуя улыбку Джокера.

— Вы перепутали, я не та...

— Что ты сказала, малышка? — Провел нежно по щеке, затем отвесил пощечину. — Я заплатил двойную цену именно за тебя. — Спустился к груди и пощекотал пальцами.

Женщина выгнулась под ним, подчиняясь реакции тела.

Этот мужчина не был таким как все предыдущие клиенты. Он был самцом. Сила исходила от него волнами, она была в его голосе и в его движениях. Даже его необоснованная ненависть к ней выдавала зверя в нём. И ей это нравилось, но признаться даже себе самой было сложно.

Мужчина тем временем избавился от одежды и просто любовался видом женщины, которая была сейчас так беспомощна, так беззащитна. Он загнал свою добычу в клетку. Охота удалась. Он растягивал удовольствие, просто наблюдая за ней, тяжело дышащей и дрожащей от желания и страха одновременно. Эта шлюха была горячей… Мужчина проводил рукой вверх и вниз по напряженному члену, доводя себя до безумия.

— Ты хочешь меня, девочка? — Дотронулся до ее живота, спускаясь ниже. — Только "да" или "нет". Tell me, baby... (Скажи мне, крошка…)

— Да... yes... — прошептала женщина, вздрагивая от волн наслаждения, проходивших сквозь нее, когда его пальцы что-то искали в ней.

Он не мог больше ждать. Придавив Зару к кровати, он вошел в нее грубо, так, как и любил входить в шлюх. Движения его были резкими и неистовыми. Он не жалел её. Она не заслуживала жалости.

— Сними наручники, больно, — просила между стонами она.

Он остановился на минуту, не выходя из нее, посадил к себе на колени и расстегнул наручники. Она сразу обхватила его шею руками, словно ища поддержки в нем. Но он скинул ее руки и повалил обратно на кровать, держа руки в крепком захвате, не давая ей ими шевелить. Толчки мужчины в лоно женщины стали еще более неистовыми, более безумными. Он нашёл то, что хотел. Она кричала и тянулась к нему, просила не останавливаться. Её мышцы сжимали его так сильно, что он готов был кончить сию же минуту. Она была такой узкой, тугой и горячей там, будто не было в её жизни стольких мужчин. Макс поднял ноги женщины и свел вместе, проникая еще глубже в её тело. Его член увеличился, вены на шее вздулись, и сам он чуть ли уже не рычал. Зара стонала под ним так сладко, что он не мог больше сдерживаться. Она была такой чувственной, она отдавала ему всё, что имела. Ни одна шлюха до нее не была такой… живой. Они все лежали как истуканы под ним, выражая полнейшее безразличие, чем дико бесили его и заставляли брать их ещё жестче. Или же наигранно улыбались, чтобы скрыть страх. Она же делила с ним сейчас его безумие, растворялась в его ярости, отвечала не за свои грехи. Она была настоящей. Выйдя из нее, находясь на грани, он кончил ей на лицо. Она шлюха. Нельзя об этом забывать. Как бы сладко она не стонала, это ничего не меняло. Девушка замерла, не ожидая такого поступка с его стороны.

— Да, я знаю, что тебе на лицо не кончают. Но это моя игра и мои правила, — сказал довольно мужчина и стал размазывать сперму по лицу, смешивая ее с помадой, стараясь унизить женщину как можно больше.

С ней обошлись, как с последней дрянью, ясно дали понять, кто она. Обиды не было, слез тоже. Этот мужчина был прав, все всегда были правы на её счет. Зара провела пальцем по щеке, собирая результат его желания, и взяла палец в рот.

— Fucking bitch… — Услышала она голос мужчины рядом с собой. — Сделай так ещё раз.

Она сделала. И ей понравилось. Клиенты и раньше кончали ей в рот, но она никогда не чувствовала вкуса их спермы, просто не обращала на неё внимания, всегда после этого шла в туалет и засовывала два пальца в рот. Но сейчас всё было иначе. Его энергия, его мужская аура сносила всё на своём пути, заявляя на неё свои права.

Он коснулся ее щеки, затем поднес палец ко рту, и она облизала его, желая угодить ему, оставить его довольным. Почему так происходило? Она не знала. И ей было всё равно. Она впервые в жизни получила хоть какое-то удовольствие от секса. Её били раньше, сильно били и унижали, но это было больно и обидно. А сейчас это было приятно. Может, она просто привыкла к такому обращению? Если не можешь с чем-то бороться, проще смириться и попытаться получить удовольствие.

Что-то упало на её живот, какие-то бумажки.

— Это тебе. Ты отличная шлюха. Я хорошо провел с тобой время. — Бросил мужчина и стал одеваться.

Он кинул ей деньги. Прекрасно. Она купит себе новое платье. Зара не собиралась расстраиваться из-за подобного отношения. Для этого она была создана, для унижения, для насилия, для боли. Он ушёл, ничего больше не сказав, просто наплевав на неё.

Зара сняла повязку и посмотрела вниз, на животе у неё лежали доллары, много долларов. Грудь болела, спина тоже, на щеках до сих пор ощущались его удары. Одна слеза, всё та же предательница, что и днём, скатилась по щеке, пробираясь сквозь помаду и остатки спермы, и умерла на её губе. К черту слёзы! Что-то она в последнее время совсем расклеилась. Наверное, потому, что столько лет жизни осталось за плечами, и они не принесли ей ничего, кроме разочарования. Всю свою жизнь она искала себя, но так и не нашла. Похоть и шуршание ненавистных бумажек поглотили её полностью, не оставив ничего.

Девушка ушла в ванную, закрывая своё разбитое сердце на замок и пряча все чувства в нём. Она никогда не позволит им вырываться наружу. Шлюхи не плачут, им не бывает больно, у них просто холодное сердце, камень внутри. Поднеся руку к груди, туда, где должно было биться сердце, Зара не ощутила ничего, кроме пустоты. Так и должно быть. Всё правильно.


Глава 3.

— Fucking bitch! — шепчет глубокий хриплый голос, и мужские губы скользят по животу женщины, останавливаясь в двух шагах от заветной цели.

— Пожалуйста, — вырывается женский стон, полный мольбы. Нет, не так, он не поймет. — Please...

Мужчина поднимается наверх, игнорируя просьбы женщины. Ему просто плевать. Он должен получать удовольствие, а не она. Целует нежно грудь, прикусывая соски. Женщина выгибается, пытается обнять мужчину, но он опять скидывает ее руки и приказывает не прикасаться к нему грязными руками. Она больше не может ждать, хватает его за волосы и тянет к себе, желая впиться сухими, искусанными в кровь губами в его губы, хочет сгореть в этом пожаре страсти.

— No, it's not your game... You're just slut! (Нет, это не твоя игра… Ты всего лишь шлюха!) — Бьет по груди и заламывает руки ей за голову, придавливая весом своего тела, не давая даже вдохнуть.

— Your slut (Твоя шлюха…)… — покорно отвечает она, не в силах бороться с этим самцом, не в силах быть той стойкой шлюхой, которой она была на протяжении десяти лет. Пусть он возьмет её так грубо, как только захочет. Пусть ударит и скажет, что она гребаная шлюха. Пусть просто возьмет над ней власть.

Мужчина резко входит в мягкое податливое тело женщины, наматывая ее волосы на кулак, стремясь подчинить себе полностью. Противная мелодия, взявшаяся непонятно откуда в этой картине их безудержной страсти, этой агонии ненависти и желания, вырывает женщину из сладкого сна.

...Зара с криками проснулась. Сердце отбивало лихорадочный ритм, какую-то сумасшедшую чечетку в ее грудной клетке, постепенно переходящую в брейк-данс где-то в желудке. Опять, ей опять снился он! Но кто он? Кем был этот мужчина? На заднем фоне, где-то на задворках ее сознания продолжал надрываться телефон. И почему он сегодня такой громкий? Звук так и резал по ушам, не щадя барабанные перепонки. Зара дотянулась до мобильника, и в грудной клетке воцарилась гробовая тишина, когда она увидела имя звонящего. Михаил. Только не это.

— Да, — ответила девушка донельзя спокойным голосом, будто не она только что проснулась, горя от желания к незнакомцу, лица которого даже не видела.

— Жду тебя через два часа в "Шкатулке", — отдал короткий приказ Михаил.

— Хорошо. — Отключилась.

Бессмысленно было спрашивать, зачем и почему такая срочность. У нее опять же был выходной. Это был уже третий выходной. После той встречи с иностранцем она больше не выходила на работу. Михаил ей просто сказал сидеть дома и на время сомкнуть ноги. Она еле дошла тогда до ванной, а потом до гримерки. Провалявшись там с час в полуобморочном состоянии, пытаясь прийти в себя и понять, что только что произошло, Зара решила, что Михаил все-таки перепутал что-то. Но ведь мужчина говорил о двойной цене? Получается, вот откуда такая срочность. Но почему именно она? Это не ее область, тематики — это не к ней. После того, как она окончательно протрезвела от опьяняющих воспоминаний и слов незнакомца, раздававшихся в ее голове, Зара отправилась к Михаилу с вопросами.

— Тебя это не касается. Я выбираю тебе клиентов. Ясно? Для других шлюх, может, ты и имеешь статус "королевы", — с издевкой сказал Михаил, — но я-то знаю о тебе все. — Красноречивое молчание. — Поэтому, если я говорю, что у тебя клиент, значит, ты поднимаешь свою ленивую задницу и тащишь ее в "Шкатулку". Плевать, выходной не выходной, я не собираюсь терять деньги из-за тебя.

— Но почему именно я?

— Откуда мне знать? Этот богач захотел именно тебя. Надо было его еще дожать, до тройной цены. Он бы дал. Так рассматривал твою фотографию в папке, будто увидел лик Богородицы, — презрительно бросил он.