Марта поехала в Шереметьево встречать брата с женой. Самолет из Нью-Йорка задерживался, и она решила выпить кофе. Интересно, Петька по-прежнему будет придираться к Мише или уже успокоился? Я должна делать вид, что у нас все абсолютно безоблачно. А на самом деле есть облака, есть, и уже не перистые… Мише хорошо, он привык все держать в себе, а я с этим молчанием в тряпочку уже едва справляюсь. И какая наглая сволочь эта Алла Силантьева! Явилась ко мне в дом. Я даже понимаю ее. Когда влюблена по уши, так хочется видеть, где, как и с кем живет объект твоей любви. А я словечка не проронила ему о визите этой наглячки.

Но вот объявили, что самолет из Нью-Йорка совершил посадку. Марта не спеша побрела туда, откуда выходят прибывшие. Однако ждать пришлось довольно долго. Но вот она увидела брата. И ужаснулась. Петр Петрович выглядел совершенно больным. А у Ирины было странное выражение лица.

– Петька! – бросилась к брату Марта.

– Мартышка! – криво улыбнулся он, и обнял сестру.

– Петечка, ты заболел?

– Считай, что умер уже, – пробормотал он.

– Господи, что случилось? – жутко перепугалась Марта. – Ира, что с ним такое?

– Нервы, – буркнула Ирина и поцеловала Марту. – Слава богу, мы дома! Господи, как я рада! А где твой муж?

– У него сегодня эфир.

– И слава богу! – заметил Петр Петрович. – Ты на машине?

– Нет, мне же нельзя за руль. Сейчас закажем такси, подъедет очень быстро. – И Марта принялась что-то набирать в своем смартфоне. – Будет через пять минут. Ир, мы с твоей мамой все в квартире привели в порядок. Татьяна Филипповна ждет вас дома. Она не захотела тащиться в аэропорт, говорит, ей там страшно.

– Ну и хорошо, – кивнула Ирина. – В самом деле, чего зря таскаться в такую даль по пробкам.

– Это все ваши вещи? – удивилась Марта. – Или остальное морем отправили?

– Конечно!

Машина и впрямь пришла быстро. Петр Петрович сел рядом с водителем.

– Ир, что с ним? Он ужасно выглядит!

– Совершенно слетел с нарезки! Там в последнее время и вправду тяжело было. За каждым шагом следили. Я пошла маме лекарство купить, так меня в аптеке задержали, стали проверять рецепт. Словом, дурдом! А Петька от этого всего уже буквально лез на стенку. Но мы про это потом поговорим. Ну а как ты?

– Про это тоже потом, – шепнула Марта.

Ирина встревоженно на нее взглянула.

Петр Петрович между тем разговаривал с водителем.

– Идиллия закончилась? – едва слышно шепнула Ирина.

– Я не знаю… Но все сложно.

– У тебя несчастные глаза.

– Да нет… все не страшно…

– Мартышка, а как твой Бобров? – спросил вдруг Петр Петрович.

– Да хорошо! Все отлично, Петечка!

– Ну и ладно!

Остаток времени ехали молча.

– Я с вами подниматься не буду, – заявила Марта. – Поздно уже, а в воскресенье ждем вас к обеду! К трем часам! Приготовлю твое любимое чахохбили, Петечка!

– Постараемся быть, – неопределенно ответил брат.

– Обязательно приедем! – добавила Ирина.


Бобров был уже дома.

– Я тебя так быстро не ждал, думал задержишься у брата. Ты чего такая расстроенная?

– Миша, Петька ужасно выглядит, постарел лет на десять… И с Иркой у них, по-моему, что-то неладно.

– Да, там сейчас нашим тяжело. Ну ничего, очухаются дома, отдохнут. Не расстраивайся, маленькая.

Он привлек ее к себе, обнял, поцеловал, и она растаяла. Может, и нет у него ничего с этой Аллой… Надо надеяться и не будет.

Утром Бобров сказал:

– Маленькая, я не смогу сегодня поехать к Миле, а завтра у нас ведь гости. Может вызовем Анатолия? Он отвезет тебя туда и обратно.

Анатолий был знакомым водителем со своей машиной. С тех пор как Марте запретили садиться за руль, он иногда возил ее. Это был очень степенный пожилой человек.

– А что у тебя?

– Интервью!

– Для кого?

– Для телевидения. Это важно!

– Ну еще бы! – хмыкнула Марта. – Ладно, звони Анатолию!

Синдром шпиона

– Мартинька! – обрадовалась Милица Артемьевна. – Тебя Толик привез? А что Мишка?

– Интервью дает! Для телевидения.

– Ишь ты, просто звезда телеэкрана!

– И не говорите!

– Ты посидишь со мной?

– Часик посижу, может, надо помочь что-то?

– Да нет, Мишка же договорился с племянницей Даши, она два раза в неделю теперь приходит помогать по дому. А он тебе не сказал?

– Нет, – заплакала Марта. – Он мне вообще ничего не говорит.

– Глупость какая! Что тут скрывать-то? Профессиональная болезнь! Синдром шпиона! – рассердилась Милица Артемьевна. – Дурак!

– Ох, Милечка, что я вам расскажу…

И Марта вывалила ей всю историю с Аллой Силантьевой.

– Ну и нахалка! Да, конечно, она явно положила глаз на Мишку. В принципе я могу ее понять, он хорош, особенно с тех пор, как на тебе женился. Он словно тяжкий груз с плеч сбросил. Но ты правильно сделала, что не сказала ему ничего. Знаешь, даже если он и переспит с ней разок, не страшно. Мужики, они же такие… Ты только скандалов не устраивай.

– Миля, но она же на него нацелилась не просто переспать, а увести!

– Да обломается!

– Милечка, откуда такие словечки? – сквозь слезы улыбнулась Марта.

– Из телевизора, откуда ж еще. Так послушай, что я тебе скажу. Ну допустим, переспит он с ней, плоть, знаешь ли, слаба, а потом вернется домой, а там жена, любимая, спокойная, нежная, умная. И он подумает: какого черта я связался с этой бабой? Стыдно, нехорошо. За что мне обижать мою маленькую? И на этом все закончится. Поверь моему опыту! А если станешь уличать его в измене…

– Уличишь его, как же… С его-то опытом.

– Тогда что? Одни подозрения? Этого мало! И вообще, если любишь его и хочешь сохранить брак, то…

– То молчи в тряпочку?

– Вот именно! Ты пойми, если он захочет уйти…

– То все равно уйдет, да?

– Конечно, только не захочет он. Он тебя по-настоящему любит. Он мне говорил.

– Что? Что он вам говорил?

– Только пообещай, что не выдашь меня!

– Клянусь!

– Чем клянешься?

– Мишиным здоровьем!

– Серьезно! Так вот он мне как-то признался, что возит с собой коробочку с твоим носовым платочком, который регулярно смачивает твоими духами, иначе, говорит, заснуть не может. Так при чем тут какая-то влюбленная писательница?

– Это правда, Милечка?

– Думаешь, я способна такое выдумать? Он тогда выпил, расчувствовался… Ох, как ты просияла, моя девочка.

– Да… это здорово… Это о многом говорит. И черт с ней, с этой Аллой!

– Вот и умница!


Всю обратную дорогу Марта думала о том, что ей сказала Милица Артемьевна. Неужели это правда? Войдя в квартиру, она первым делом полезла в элегантную дорожную сумку Боброва, нарушив тем самым собственное непреложное правило – никогда не обыскивать вещи мужа. И в боковом кармане сумки действительно нашла не коробочку, а изящную визитницу, где лежал платочек, весь пропахший ее духами. С ума сойти! Конечно же, она расплакалась. Господи, как хорошо, как я его люблю! И никакие длинноногие стервы мне не страшны! И богатое воображение Марты сразу подкинуло такую картинку: Миша все же не устоял, трахнул эту длинноногую, а потом сказал: извини, я иначе не усну, достал Мартин платочек, положил на подушку и… Накося выкуси, Алла! И Марте стало легко и хорошо.


Бобров вошел в квартиру и сразу направился на кухню.

– Привет, маленькая! Стряпаешь?

– Да! Ты голодный?

– Как волк!

– Садись, буду кормить!

Как она любила его кормить!

– Ты сегодня веселая. А то в последнее время тебя как будто что-то тревожило, да?

– Нет, просто погода была гнусная, а сегодня солнышко… И с Милей так хорошо поговорили, она чудесная…

– Да, она чудесная, – улыбнулся Бобров. – А ты потрясающе готовишь.


…А утром позвонила Ирина.

– Мартышка, ты прости, мы не придем.

– Что случилось?

– Да Петьке ночью стало плохо, «скорую» вызывали… Гипертонический криз.

– Он в больнице?

– Нет, не пожелал, дома лежит.

– Господи, бедный… Ир, спроси, может, я приеду, чахохбили его любимое привезу, а?

– Спрошу. Подожди! Нет, Мартышка, говорит, у него сил нет. Но, по-моему, притворяется, – с раздражением произнесла Ирина.

– Ир, это он из-за Миши?

– Нет, просто капризничает. А знаешь что, давай я одна к вам приеду. Примете?

– Господи, Ирка!

– А мама с ним побудет! Она обожает зятя, а я устала от него… Уж извини.

– Понимаю. Приезжай, будем рады!

– Я тебе подарки привезла. И вообще соскучилась.

– Ждем! А чахохбили я для него все-таки отложу в баночку!

– Отложи!


Бобров сидел с какими-то бумагами.

– Миш, Ира одна придет, Петька заболел.

– Ну, судя по тому, что Ира придет, болезнь скорее всего называется аллергия на Боброва.

– Нет, у него был гипертонический криз, «скорую» вызывали, а с ним побудет Ирина мама.

– Ну допустим, – усмехнулся Бобров. – А Ирину я рад буду видеть.


После обеда Бобров дал дамам возможность пообщаться с глазу на глаз.

– Я, наверное, уйду от Петьки, – заявила вдруг Ирина. – Не могу больше, сил моих нет. Знала бы ты, во что он превратился… Чистый псих!

– Ирка, что ты говоришь!

– Знаешь, там всем было тяжко в последнее время, но такого, как с Петькой, по-моему, ни с кем не происходило. У него буквально развилась мания преследования.

– Ир, у тебя кто-то есть?

– Ты имеешь в виду мужика? Нет у меня никого, но я устала быть понимающей мудрой доброй женой. Устала, понимаешь? Мне ведь там не легче, чем ему было, я и свой груз волокла из последних сил, и еще он на меня все переваливал…

– Ирка, вам обоим надо отдохнуть как следует. А Петьке еще и лечиться. Может, ему лечь в клинику неврозов?

– Ха, ляжет он, как же! Думаешь, мне его не жалко? Жалко, конечно, все-таки уже двадцать лет вместе… Но сил моих больше нет! Хоть бы он бабу какую завел, может отвлекся бы, встряхнулся…

– Ты серьезно?

– Серьезнее не бывает.

– Могу устроить, – засмеялась Марта.

– Что устроить? Бабу?

– Именно.

– Объясни толком!

– Ир, ну я так… сболтнула… – замялась вдруг Марта.

– Нет, говори конкретно, что ты имела в виду.

– Понимаешь, я встретила тут одну свою бывшую одноклассницу. Она была когда-то по уши влюблена в Петьку, а он на нее даже не глядел.

– Ну и что?

– Он для нее до сих пор идеал мужчины!

– Знала бы она… – горько усмехнулась Ирина. – А впрочем… И что она собой представляет?

– Она очень красивая, бизнес-вумен, принципиальная холостячка, говорит, хомут ей шею трет…

– Да? Как интересно! Хомут шею трет… А что? Это можно… Романчик на стороне может оказаться хорошим лекарством.

– И ты не ревновала бы?

– Думаешь, мне впервой? Знаешь, сколько его романчиков я пережила?

– Господи, Ирка! – заплакала Марта.

– Мартышка, где в тебе столько слез помещается, такая маленькая, хрупкая, а слез…

– Ничего не могу с собой поделать. Я уж пытаюсь сдерживаться, не выходит. Я не плачу только, если очень разозлюсь.

– А ты умеешь злиться?

– Еще как!

– Ну, а как мы устроим их встречу?

– Надо подумать… Гульке надо сказать…

– Ни в коем случае! Она поймет, что ее просто используют. И вообще это дурь несусветная. Кроме очередной истерики ничего не выйдет. Даже и заморачиваться на эту тему не буду. Не хватало мне еще ему баб подбирать. Тьфу! С этим, я думаю, он и сам справится. Господи, до чего он меня довел…

Ира тоже заплакала. Так они и лили слезы. В шесть ручьев.


После того как Марта обнаружила свой платочек в сумке мужа, она совершенно успокоилась. Они с Мишей побывали в гостях у Земцова. Ездили за город на шашлыки, которые он обещал еще при их первой встрече, познакомились с мамой Алексея, нервной пожилой дамой, смотревшей на сына с немым обожанием. Шашлыки оказались на диво вкусными.

– Леша, в чем ваш секрет? – спросила Марта. – Миша тоже делает шашлыки, но…

– Ты хочешь сказать, что мои шашлыки хуже? – со смехом спросил Бобров.

– Именно, – засмеялась Марта. – Сам разве не чувствуешь?

– Да чувствую, чувствую… И впрямь лучше.

– Просто у меня есть одна киргизская травка, я добавляю ее в маринад. Вот и весь секрет. У меня друг живет в Бишкеке, Айрат. Он мне ее присылает. Я даже не знаю, как она называется. Если хочешь, Миша, я тебе ее отсыплю.

– Да ладно… Если я в год раз-другой пожарю шашлыки, их все равно съедят с восторгом, – отмахнулся Бобров.

А на обратном пути он вдруг заявил:

– Тебе Лешка нравится, да? Я вижу.

– Нравится, я не отрицаю. А тебя я просто люблю.

– Беда в том, что ты ему нравишься, да не просто нравишься, он влюблен в тебя по уши.

– Не выдумывай! Очередной приступ ревности?