Хардин Грэй - Шрамы Мафии

  Я отпрыгнул, сумев защитить себя от всего этого, но жар обжег мою кожу.

  Я оглянулся на грохот падающих и рушащихся стен вокруг огня, но больше не терял времени на поиски. Дети. Я должен был добраться до них. Я побежал туда, где оставил их, поблагодарив Бога, что мне удалось отнести их в безопасное место. Я не мог даже горевать по Генри или Лидии. Не мог думать о том, что произошло даже пять минут назад.

  Однако я воздержался от благодарности Богу, когда увидел, что Джек упал и казался безжизненным.

  И… у его рта была пена.

  - Джек. - Когда я прикоснулся к нему, его тело было липким и холодным. И пульса не было.

  Сюзанна хныкала, а затем потеряла сознание.

  Блять, это должно быть яд. Виктор дал моим детям яд.

  - Джек, Сюзанна. - Я плакал, хватая их обоих, но они были потеряны для меня.

  Я пробовал все, чтобы их оживить, но безуспешно. Даже после того, как Клавдий пришел с парнями, я все равно пытался.

  Приехали фельдшеры с каретой скорой помощи, подтвердив их гибель, и даже тогда я бы не поверил. Я отказывался.

  Я не мог их потерять. Вот так их и не стало. Целая семья, похожая на мою.

  Вся семья, которую я любил. Каждого из них.

  Генри, его жена и его дети.

  Мои малыши.

  Это оставило дыру в моей душе, которая навсегда изменила меня.

  Амелия

  Мои нервы…

  Мои нервы и мое сердце замерли.

  Люк сказал мне. Он рассказал мне, что случилось в ту ночь, когда Виктор убил Генри и его семью.

  Боже, какое зло.

  Какое зло.

  Я знала, что мы имеем дело с полным психом, но услышав все, что произошло, я поняла это и открыла глаза.

  Теперь я могла понять, почему Люк вел себя именно так. Почему он боялся за меня, почему он сказал то, что сказал.

  Что ему придется убить Виктора, когда он в следующий раз увидит его. Что он отрубит его голову.

  Вау. Дежа вю определенно действовало на меня.

  Он звучал как кто-то еще, кого я знала. Как мой отец. Но это было хуже.

  Это был человек, которого я ... это был человек, которого я любила.

  Я любила его и не хотела, чтобы в нем была какая-то тьма.

  Однако эта тьма возникла не из-за того, что он был гангстером или жил преступной жизнью.

  Это произошло не из-за желания меняться или нежелания меняться.

  Я знала, что это исходит из страха. Место первобытного инстинкта, которое заставит любого защитить своих близких.

  Это было нормально. Он был человек. Я не могла его винить за это.

  Я не могла винить его за такое чувство, особенно когда я поступала так же.

  Мы часами просидели на полу спальни на мягком плюшевом ковре, завернувшись в простыню с кровати.

  Я слушала, как он рассказывал мне эту историю. Я выразила свое сожаление по поводу того, что все это произошло, а затем мы погрузились в мертвую тишину.

  Люк выглядел чрезвычайно обеспокоенным.

  - Ты знаешь, это не одно и то же. - Я нарушила тишину.

  Его голова лежала на краю кровати и он поднял ее, чтобы посмотреть на меня.

  - Что не то же самое, кукла?

  - Меняться. Меняться - это не то же самое, что делать то, что нужно.

  - Мне стоит хотеть вызвать копов, верно? - Он ухмыльнулся. - Ты хотела бы.

  - Это было другое. Я полицейский, и я не знала, через что ты прошел с Виктором. С таким человеком нельзя быть разумным.

  Он выпрямился и потянулся к моему подбородку. - Кукла, скажи мне это. Если он войдет в комнату прямо сейчас, ты сочтешь разумным для меня вытащить пистолет и выстрелить в него? Просто так, никаких вопросов, никаких действий, или даже если он попросит прощения.

  Я долго и пристально смотрела на него, не зная, что сказать. Я не думала, что смогу это сделать. Это убийство вне контекста.

  - Я…

  - Ты бы не стала. Я знаю, что ты не стала бы, но я бы сделал это, потому что я знаю, на что он способен, Амелия. Я не смог спасти этих детей. Они были похожи на моих собственных. Их родители были убиты, здание взорвано, Виктор якобы мертв, а я все равно потерял их. Этот ублюдок не собирался оставлять кого-либо в живых в ту ночь, но все же он дал матери надежду, что она сможет спасти своих детей в его больной игре.

  Я понимающе кивнула. - Люк, я не пойму твоих чувств, потому что со мной этого не случилось. Меня там не было. Я не могла убить его при первой встрече, но я бы поняла, если бы ты это сделал. Не было бы вопросов, почему, если бы ты это сделал.

  - Я должен пойти за ним. Я не могу рисковать, что он тебя поймает. Я больше не могу этого чувствовать. Обреченный и беспомощный. Это не я, и я живу так, как живу, чтобы не быть этим никчемным человеком.

  - Я понимаю.

  - Но я не хочу, чтобы ты меня за это осуждала или думала, что я не изменюсь ради тебя. Я сделаю для тебя все.

  Услышав это, я обернулась к нему. Я уселась к нему на колени и обняла его за шею.

  - Это то, что я хочу. Делай то, что считаешь правильным. - Я потянулась к его челюсти и погладила ее. - Я знаю тебя, и мне не нужно сомневаться в тебе или в твоих действиях. Если ты пообещаешь мне, что всегда будешь делать то, что считаешь правильным, тогда я буду знать, что это было правильным поступком.

  Это был наш компромисс. Мой компромисс.

  Я встретила точку, в которой я смогла понять его, понять все. Я могла понять и разделить видение того, что такое гангстеры.

  Он не был… преступником. Это он пытался защитить меня, делал то, что считал лучшим, чтобы защитить меня от безумца.

  Нет никакой ошибки в том, что Виктор был сумасшедшим и заслуживает того, чтобы его остановили, чтобы его убили за то, что он сделал.

  Дело было не только в Генри и его семье, хотя этого было достаточно. Виктор также убил Коула.

  У Коула было такое многообещающее будущее, и оно закончилось через несколько дней. Я никогда не прощу себе его смерти. Я также винила себя.

  Если бы Коул меня не знал, если бы Коул не помогал мне так, как всегда помогал, Виктор и его люди бы не добрались до него.

  Это была война, и иногда на войне не было выбора. Это было действие. Делать то, чтобы добиться наилучшего результата.

  Когда я посмотрела на Люка, мое сердце расширилось, цепляясь за надежду.

  Посмотрите на меня, я нашла любовь. Я чувствовала то, что описала Миллисента. Знание и ценность настоящей любви.

  Это должна была быть настоящая любовь, потому что я никогда так ни к кому не относилась, и это чувство снова было во мне. Зная, что так будет только с ним.

  - Я ценю это, Амелия, - выдохнул он, прижавшись ко мне лбом.

  - Я тебя люблю. - Теперь я могла сказать это так свободно.

  Он улыбнулся мне. - Я тебя люблю. Я не устану это говорить.

  - И я не устану. - Я покачала головой. Когда его улыбка превратилась в сексуальную ухмылку, и он провел руками по твердому выступу моего соска, который касался его груди, я знала, что будет дальше.

  Уже наступало утро. Мы должны вернуться в постель, чтобы немного поспать, прежде чем начнем строить планы, которые, мы должны были построить, и вернуться в серьезный режим.

  Но в ближайшее время этого не произошло.

  Когда мы с Люком были вместе, это был тот сумасшедший праздник страсти, где мы принадлежали друг другу и отвечали только на зов нужды.

  Адски рассерженный взгляд, которым папа одарил меня, когда мы с Люком вошли в сад, напомнил мне о лете перед отъездом из дома, когда я взяла его машину и поехала на вечеринку.

  Но на вечеринку я так и не попала. Я врезалась в фасад бутика на Мейн-стрит.

  Он посадил меня под арест на все лето, окутав темным облаком мою социальную жизнь. Выражение его лица было, наверное, в десять раз хуже.

  Только что закончился обеденный перерыв, и по прибытии мы узнали, что Клавдий и Маркус собрались в саду с моим отцом и ждали нас. Папа совершенно справедливо созвал собрание, чтобы составить планы и поехать на объект.

  Миллисента сказала, что все ждали как минимум два часа.

  Что еще хуже, так это то, что папа четко расставил сиденья так, чтобы мы с Люком не сидели вместе. Мы вошли сюда с Люком, который держал меня за руку, как всегда, только для того, чтобы разлучиться, как будто мы были парой подростков.

  Мне пришлось сидеть между папой и Маркусом, а Люку - рядом с Клавдием, у которого была яркая заговорщическая улыбка на лице.

  Это была моя первая встреча с Маркусом, бог знает за сколько времени, и мне не нужно было смущаться. Я видела его несколько раз, когда была такой юной, все воспоминания были туманными.

  Клавдий усмехнулся, привлекая к себе мое внимание. Однако на днях я узнала, что он был из тех парней, которые указывают на очевидное и еще больше ставят тебя в неловкое положение. Это его забавляло.

  - Так хорош, да? - он ухмыльнулся.

  Люк посмотрел на него свирепым взглядом. - Что было хорошим? - он бросил вызов.

  Я думала, что Люк знал своего брата лучше и не насмехался над ним.

  - Секс, - сухо ответил Клавдий.

  Я никогда раньше не видела, чтобы Люк краснел, и знала, что, должно быть, стала ярко-красной. Мои щеки вспыхнули в ту минуту, когда он это сказал.

  Я взглянула на Маркуса и увидела, что он уже смотрит на меня. Он выглядел точно так же, как Люк, вернее, Люк действительно был похож на него. Младшая версия. Такие же пронзительные голубые глаза. Те же выдающиеся, четко очерченные скульптурные элементы.

- Привет, мистер Мориенц, - сказала я ему и сжала губы. Он слегка улыбнулся мне и коротко кивнул. Улыбка вызвала воспоминание. Это было далекое воспоминание с расплывчатым его изображением. Мне было четыре, может, пять. Я вспомнила улыбку.

  - Ты помнишь меня? - он спросил.

  Папа заерзал на стуле.

  - Вы дали мне леденец. - Это было воспоминание.

  Он засмеялся. - Не знаю, как ты это запомнила. Тебе было пять лет.

  - Эй, ты дал моему ребенку сладости? - папа возмутился.

  Мои родители дарили мне сладости только на Пасху. У них был пунктик по поводу сахара и они старались соблюдать все эти правила для оптимального здоровья.

  - Иисус Христос, Раф, что с тобой?

  Папа фыркнул и выпрямился.

  - Рад тебя видеть, дорогая, - Маркус улыбнулся мне.

  Клавдий закатил глаза, и Люк усмехнулся.

  - Что ж, теперь, когда мы все, наконец, здесь, мы можем поговорить о том, что будем делать дальше, - объявил папа. - Амелия, возьмет на себя дела.

  Он махнул открытой ладонью, давая мне добро.

  Пришлось признать, что я была слегка брошена и неподготовлена. Я не ожидала, что это произойдет так, и я буду в компании самых крутых гангстеров, которых только можно было найти. Там были мой отец и Маркус, которые выглядели так, будто только что сошли со съемочной площадки «Крестного отца», Клавдий, который выглядел так, будто мог убить одним взглядом, и пугающий во всей этой коже и со своими длинными волосами, и Люк.

  Люк был чертовски сексуален, и если бы я не знала его, то больше всего я бы обратила внимание на его тлеющий взгляд и его отношение.

  Я выпрямилась и вздохнула.

  - Видеонаблюдение отключили? - спросила я папу.

  - Мы видим меньше чем в птичьей заднице, - ответил папа. Я не поняла аналогии, но, похоже, для него это сработало.

  - Хорошо. Так что те, кто здесь, считаются самыми надежными среди нас.

  Все согласно кивнули.

  - Я хотела бы взять небольшую команду в Рокфорд. Я думаю, что Люку, мне и Клавдию следует пойти. Мы можем уехать завтра, забрать алмазы и вернуться сюда.

  - Завтра? Этого времени будет достаточно? - спросил Маркус.

  - Да, нам нужно правильно спланировать то, что мы сделаем. - Если я и знала что-то, будучи полицейским, так это то, что у тебя должен быть план. Всегда должен быть план. Так я сохраняла себе жизнь.

  - Я бы хоте поехать, - предложил он.

  - Если все в порядке, я бы предпочла, чтобы ты остался и позаботился о моем отце. Если здесь что-нибудь случится, ты будешь знать, что делать.

  Маркус задумался и кивнул. - Хорошо, я останусь.

  - Мы не можем путешествовать налегке, - заявил Клавдий. - Мы должны быть готовы ко всем непредвиденным обстоятельствам.

  - Я согласна. Вот почему я думаю, что у нас должна быть группа подкрепления на случай, если нам понадобится подкрепление. Но мы идем на объект за бриллиантами.