— Да, — сказала я. — Она беременна. И это случилось не в ЛА. Это случилось прямо здесь, в этом добропорядочном, консервативном, нравственом нашем городке. Вы знаете, что в этом же городе жил мой бывший парень? Тот, который был в состоянии убить нас обеих с Кристал, если бы я не защитила себя? У вас, ребята, неправильное представление обо мне, о ЛА, о Максе…обо всем. Дайте покажу вам кое-что.

Я открыла боковой карман своего чемодана и вытащила детскую ложку Макса.

— Вот, — сказала я. — это его мать подарила мне на Рождество. И знаете почему? Потому что она сказала, что знает, что я единственная для Макса, и она хотела бы, чтобы у меня была эта ложка, когда мы поженимся и заведем ребенка, что-то что сохранено из его детства.

Моя мать была больше увлечена ложкой, чем отец. Может быть, просто не ожидаешь что мужчина, будет рассматривать что-то так увлеченно, как женщина. Не знаю. И, честно говоря, мне действительно плевать. Я придерживалась своей точки зрения, стояла жестко, давая им понять, что все под контролем.

Я сказала: — Последние несколько дней вы, ребята, дважды спросили меня о работе, и, казалось, нормально отнеслись к ней. Вообще-то, пап, ты даже, казался, впечатленным. Я могу справляться со своей личной жизнью, также как справляюсь с профессиональной. Я не беззащитная Оливия, как вы, ребята, думаете… или даже хотите, чтобы была такой.

— Мы не хотим, чтобы ты была какой-то другой, а не такой как хочешь быть, — сказала мама.

Я посмотрела на нее, мои глаза расширились.

— Тогда доверяйте мне. Поддерживайте меня. Вместе с этим все будет в порядке.

* * *

— Черт возьми, я скучал по тебе, Девушка мечты, — сказал Макс, когда взял меня в свои руки.

— Я заметила это, — сказала я. — Но, может, ты лучше успокоишь эту штуковину, пока мы не доберемся до дома.

Мы стояли на асфальте в аэропорту Боба Хоупа в Бербанке. Макс припарковался перед самолетом. Он крепко держал меня, и я могла ощутить его эрекцию, прижимающуюся ко мне.

— Мы можем вернуться в самолет, — сказала он. — Секс на взлетной полосе? — он взял мочку моего уха между губ, и я мягко простонала.

— Если ты так возбужден сейчас, может, это даже лучше, что мы доберемся до дома за час.

— Час. Так много времени занимает обычная поездка, — он повернулся и открыл мне дверь.

— Лучше пристегнись. Это будет самая быстрая поездка за твою жизнь.

По дороге домой, Макс спросил, как прошла моя поездка.

— Ох, как и ожидалось. И это бесило меня большую часть времени. Хотя прощание в аэропорту было печальным.

Я боролась со слезами, когда моя мама обнимала меня. Папа просто положил руку на мое плечо, пока мама и я обнимались. Я почувствовала то покалывающее ощущение в горле, которое всегда появлялась, когда я собиралась заплакать, но я сумела подавить его. Мама улыбалась сквозь слезы. Папа сделал свое лучшее усилие, чтобы передать то, что его беспокоило — губы сжаты в тонкую линию, голова немного наклонена в сторону, как будто говоря «Мне жаль», но, конечно же, он никогда бы не произнес эти слова.

Макс положил свою правую руку на мое бедро, пока его левая рука держала руль прямо.

Он сжал мою ногу слегка, но успокаивающее.

— Мне жаль.

— Я просто рада оказаться дома, — потом я помолчала. — Дом. Приятно говорить это.

* * *

Позже, когда мы лежали обнаженные в кровати, Макс сказал: — Спишь? Мои глаза были закрыты и я кивнула.

— Ммм хмм.

— Только пять часов.

— Я устала после поездки и после того, что мы только что делали, так что если я усну, то это отчасти будет твоей виной.

Я открыла глаза, когда почувствовала, что его тело сместилось. Он приподнялся на одной руке и сказал: — Мы все еще не обменялись подарками.

Я снова закрыла глаза.

— Думаю, что ты только что подарил мне лучший подарок, который только мог.

— Хорошо, тогда, надеюсь, ты подаришь мне что-то получше.

Я ударила его по руке.

— Иди ты. Но серьезно, позволь мне сделать это… — я пошла в гардеробную и вытащила пакет с его подарком, вернулась обратно в спальню и протянула ему. — Он не упакован.

— Хорошо, тогда у меня не займет много времени, чтобы открыть его.

Он открыл пакет и вытащил оттуда подарок.

Макс смотрел на него немного странно.

— Большая сумка.

— Ты просто полон шуток сегодня, да? Он улыбнулся.

— Мне нравится она.

— Я думала, что поравится, — сказала я. — Ты всегда носишь с собой охапку всякой хрени.

Почему у тебя нет такой? Он покрутил ее в руках, рассматривая кожаную сумку. Он пожал плечами.

— Нет причин. Просто нет. Но эта мне очень нравится.

— Это Феррагамо.

— Ферра-кто? — Феррагамо, — сказала я, падая на кровать рядом с ним. — Итальянская. Неважно.

Он усмехнулся.

— Шучу, и мне она нравится. Давай, Лив, — Макс взял меня за руку и потянул. — Господи, ты, как тряпичная кукла.

— Спасибо, так мило.

Без слов, он поднял меня.

Я застонала.

— Макс… — Ты не пожалеешь об этом, поверь мне.

Он закинул меня на плечо, и я завизжала и засмеялась. Моя голова рядом с его спиной, а задница в воздухе. Своей свободной рукой он шлепнул по ней.

— Мне нравится такой вид, — сказал он, оставляя быстрый поцелуй на моей попке.

Не видя куда, я не могла сказать, куда мы идем. По крайне мере, пока мы не добрались до двери, а потом я посмотрела вниз, увидела цементный пол и почувствовала запахи масла, бензина и резины.

— Это не будет таким уж большим сюрпризом, учитывая, где мы сейчас, — сказал он, поставив меня на пол гаража.

Я пожала плечами, пытаясь сыграть, зная, что он, вероятно, подарит мне на Рождество, единственным вопросом было: что? Макс развернул меня, и я увидела Aston Martin Rapide S голубого цвета.

Я стояла там, не способная издать ни звука. Мои руки взлетели к лицу. Я была взволнована и смущена одновременно — ни одна из этих эмоций не имела ничего общего с тем, что я была голой.

— Не могу поверить в это, — сказала я. — И цвет идеальный, — я пошла к ней.

Макс подошел и встал прямо за мной.

— Я запомнил.

Это была машина, которую я однажды увидела на дороге несколько месяцев назад, и сделала необдуманное заявление, что мне нравится жемчужно-голубой цвет. Видимо, Макс запомнил это.

— Это не только подарок на Рождество, — сказал он. — Считай, что это своего рода премия.

Ты бесценна для меня в личной жизни, Лив, и также я не знаю, что бы делал, если бы ты не работала на меня. То, как ты справилась с ситуацией с Рэндаллом, было просто невероятно. Ты спасла фильм. Ты спасла компанию.

В тот же день, когда Теймс позвонил и рассказал, что Рэндалл выбрал мини-сериал, я позвонила Максу, и мы ходили вокруг да около несколько часов, придумывая любые идеи, какие могли. В итоге, я позвонила Лайлу, агенту Макса, который сразу же предложил, чтобы Макс сам был режиссером. Для этого потребовалось немного уговоров, но Макс наконец-то согласился. Писать и создавать — все, что он хотел делать, он говорил мне это снова и снова, но я убедила его, что сценарий был блестящий, и что Рэндалл, оставивший нас, дал шанс вдохнуть новую жизнь в него. Сделать самому. Сделать правильно. — Ты невероятна, — сказал Макс, когда я открыла водительскую дверь моей новой машины и села. Он сел на пассажирское сидение.

— Не только я, — сказала я. — Это идея Лайла.

— Ага, ну, ты все еще была невероятна в том, что уговорила меня. Но я не уверен, насколько блестяще то, что мы сидим в твоей новой машине без одежды.

Я оглядела его.

— Похрен. Эти окна затонированы. Давай прокатимся.

— Голые… — Расслабься, — сказала я, потом произнесла одну из его собственных фраз. — Все под контролем.

10

Полагаю, что кое-что из этого началось просто от нахождения рядом с Грейс, и также услышав новости от Кристал, но больше всего это началось после разговора с мамой Макса прямо перед Рождеством.

Я говорю про кардинальные изменения моего отношения к тому, чего я хотела в жизни, особенно это относилось к браку и семье.

Длительное время я отвергала эту идею. Это было не для меня. Я хотела карьеру, хотела так сильно, настолько сильно, что обычная мысль о том, чтобы завести семью, становилась эквивалентной брошенному препятствию на моем пути стать успешной женщиной в киноиндустрии.

Теперь, однако, все начинало выглядеть немного по-другому сквозь эту новую призму, предоставленную Полой, Грейс и, странно, но и Кристал. Кто бы мог подумать, что Кристал окажется в таком положении, которое я найду завидным? Мои мысли только усилились, когда мы с Максом в следующий раз встретились с нашими друзьями за ужином.

Это произошло за неделю до Оскара, на котором я впервые буду присутствовать. Макс не был номинирован ни на одну награду, и не представлял, как это будет — провести вечер в чистом, безстрессовом наслаждении и на вечеринке после.

Пока мы вшестером сидели вокруг стола, моя голова вращалась как на шарнире, слушая, как каждый рассказывает свою историю, когда их пригласили в первый раз на награждение Академии.

— Я могу понять, что Карл идет, но все еще не верю, что они пригласили продюсера телешоу, — поддразнивал Макс, глядя на Энтони.

— Эй, — ответил Энтони. — это будущее телевидения.

Макс поднял свою кружку с пивом.

— Конечно. Большая разница между золотом Эмми и Оскара, мой друг.

Энтони рассмеялся.

— Ни одна из них не из чистого золота.

— Точно, — ответил Макс.

— К тому же, намного больше работы требуется для реалити-шоу, чем для фильма. Только подумать о разнице между сценариями. Ты работаешь со ста двадцатью страницами или около того. Черт, я снимаю столько каждый день.

Они просто поддразнивали друг друга. У обоих есть больше уважение к работе друг друга.

Полагаю, что это просто мужчина против мужчины.

— Погодите, — сказала я, немного неуверенная в вопросе, но с достаточным любопытством для этого. — Существуют сценарии для реалити-шоу? Моника ответила: — Не совсем. Энтони немного преувеличивает.

— Ладно, — сказал Энтони, — ну, они больше, как наброски. Не настоящие сценарии. Ты видела, кто снимается в таких шоу. Вы, конечно, не думали, что они достаточно яркие, чтобы запоминать строчки.

— Поняла.

— Пожалуйста, скажи мне, что тоже преувеличивал, когда говорил, что это будущее телевидения, — сказала Лорелей.

— Боже, пожалуйста, скажи, что и это не так, — согласилась я.

Энтони вытер свой рот салфеткой.

— Может быть в краткосрочной перспективе. Там куча денег, но давайте смотреть правде в глаза, зрители начинают уставать от этих людей. Да, они работают на меня, и они проворно загребают деньги, но они бездарно скучны, если ты хочешь знать правду.

Карл сказал: — Как адвокат, который представляет некоторых из вас, эм, звезд, я хочу возразить на это обобщение.

— Ты говоришь, что это неправда? — спросил Макс с ухмылкой.

Карл поднял обе руки вверх, сдаваясь.

— Я просто возразил. Это не моя работа и не в моих способностях судить о том, что правда, а что нет.

Макс и Энтони сказали одновременно: — Говорит адвокат.

* * *

Три дня спустя, я обнаружила, что впервые остаюсь одна на всю ночь в доме. Макс улетел в Мэн, чтобы разведать место для съемок, и он попросил меня остаться и «позаботиться о повседневных делах», как он выразился.

Макс уехал только на одну ночь и день, но я не рассчитывала, что буду чувствовать себя настолько одинокой. Больше, чем одинокой. Дом был пуст, как и я, и я забралась под простыни тем вечером. Кровать была слишком большой без него.

На следующее утро, когда я приехала в офис, в первую очередь я получила звонок от Чарльза Андрио, вице-президента одной из студий. Мы встретились на вечеринке несколько месяцев назад, и позже, когда я сказала Максу, что считаю Чарльза каким-то скользким, Макс ответил: — Самый скользкий.

— Слышал, снимает Макс, — сказал Чарльз в динамике моего телефона.

— Да.

— Интересно. Послушай, Оливия, я прочитал сценарий. Он мне понравился, — он остановился.

— Это прекрасно, — сказала я. — Я передам Максу.

— Пожалуйста, сделай это. И когда передашь ему, так же упомяни о том, что я бы пообедал с ним. Поговорить насчет покупки. Может быть.

Может быть. Я была достаточно опытной теперь, чтобы знать, что эти слова не означают ничего, кроме демонстрации силы. Конечно, это было «может быть». Если ты хочешь сесть и поговорить о чем-то, речь пойдет о деньгах. Ты уже принял решение, что сценарий тебе нравится.