— Бедный мой Пьер, мускулы — это не самое главное. И я запрещаю тебе нести всякий вздор. Уходи! Тебе должно быть стыдно!

Не сказав ни слова, он вышел с застывшим лицом. Эрмин не могла вернуться в кухню и опустилась на диван. Сердце громко стучало. Она с жаром защищала Тошана, однако во многом была согласна с Пьером.

«Боже мой! Дай мне силы отрешиться от сомнений, — взмолилась она. — Не знаю почему, но я все чаще и чаще думаю об Овиде. Прошлой ночью он мне даже приснился. Пьер не ошибся, мне действительно хотелось петь для него. Если, по воле случая, я снова встречу его, то постараюсь вообще не общаться или держаться с ним холодно и на расстоянии. Но разве я во всем этом виновата? Испытания следуют одно за другим, у меня нет времени ни передохнуть, ни вновь поверить в свое будущее. Неожиданно Тала решает следовать за Мадлен, неизвестно куда. Я послала Симона на другой берег озера Сен-Жан, завтра вечером он должен привезти моих родителей из Роберваля. А Киона? Как объяснить матери ее присутствие здесь? Конечно, Бетти могла бы взять ее к себе. Нет, я не хочу с ней расставаться».

Она сидела, охваченная мрачными мыслями, как вдруг дом буквально задрожал от мощного порыва ветра. Эрмин пришла в себя, встала и подошла к окну. Снег валил крупными хлопьями.

— Мимин? — раздался тихий голосок.

— Да, Киона.

Киона взяла ее руку в свои, погладила ее пальцы. Эрмин нагнулась и поцеловала девочку в лоб.

— Мимин, тебе грустно? Мне тоже. Я думаю, что моей рождественской елочке одиноко в Робервале, потому что мамочки там нет.

— Скажи-ка, ты что, подслушивала наш с Пьером разговор?

— Нет, я полдничала, вдруг все потемнело, и я увидела, что моя мама сидит в санях вместе с Мадлен. Мимин, я не нарочно это делаю!

Эрмин взяла Киону на руки и прижалась щекой к ее щечке. Так они и застыли, не произнося ни слова, умиротворенные.

«Сестра ты моя дорогая, мой чудесный ангелочек, — думала Эрмин, — пока ты рядом со мной, у меня достанет силы духа».

* * *

Наступала ночь. Эрмин, сидя в кресле между большой чугунной печкой и зажженной елкой, листала какой-то журнал. Дети играли на ковре с огромным количеством деревянных кубиков, которые по воле их воображения превращались в очередные шаткие сооружения. Из патефона звучали рождественские песнопения. Вкусный запах тушеных овощей разносился по хорошо протопленному дому. За окном, не переставая со вчерашнего дня, продолжал валить снег.

«Как здесь спокойно!» — подумала Эрмин.

Галдеж на крыльце нарушил гармонию, которой она наслаждалась. Тут же из коридора раздался топот, сопровождаемый громкими криками, и в гостиной появился Луи с красными от мороза щеками и в припорошенной снегом одежде.

— Вот и мы! — с ликованием воскликнул мальчуган. — А грузовик Онезима застрял и дальше проехать не может. Онезим ужасно ругается. «Эта чертова телега дала дуба!»

Забавно было слышать ругательства, расхожие в районе озера Сен-Жан, из уст ребенка, однако Эрмин сделала ему страшные глаза. И в тот же миг ее охватило чувство, близкое к панике, поскольку появление Луи предвещало другое появление. Оно не заставило себя ждать: в меховой шляпе и шубе в комнату вошла Лора.

— Эрмин, я жду от тебя объяснений! — не медля, воскликнула она. — Что за глупость — посылать за нами Онезима Лапуанта в роли шофера! Его жуткая машина заглохла, и нам не меньше десяти минут пришлось пробираться пешком, а снега — выше щиколотки. Твой бедный отец нагружен, как верблюд. Где Симон? Я ему заплатила вперед за обратную дорогу.

— Добрый вечер, мама! — отвечала Эрмин, обнимая ее. — Я сделала все, что могла. Главное, что вы добрались до дома.

Лора еще не увидела Киону, а вот Луи смотрел на нее с изумлением. Он узнал в ней ту самую девочку, чье красивое, озаренное светом лицо он разглядел в окне дома в Робервале.

— Ты случайно не ангел? — пробормотал он, прикасаясь к ее волосам.

Она тоже смотрела на него словно зачарованная. Лора, разгневанная донельзя, не обратила никакого внимания на группу детишек, она вглядывалась в лицо Эрмин, словно желая удостовериться, что та действовала злонамеренно.

— Мама, я расскажу тебе обо всем, что здесь произошло, — примирительным тоном сказала Эрмин. — Не распаляйся! Выпало много снега, и Симон не смог проехать по региональному шоссе. Снимай шубу и, прошу тебя, успокойся.

Тут вошел Жослин, собираясь отнести в кабинет пакеты, которые он не без труда донес до дверей.

— Какое это облегчение — оказаться наконец-то дома, — проворчал он. — Эта поездка в Шикутими — большая глупость.

— Не можем же мы круглый год сидеть в Валь-Жальбере, как в тюрьме, — возразила Лора; глаза ее при этом метали молнии.

— Несомненно, но в таком случае тебе надо делать все покупки летом, а не в декабре, — с укором ответил ее муж.

— Добрый вечер, папа, — сказала Эрмин, обнимая отца.

Жослин нежно прижал ее к себе. Ему хотелось только одного: влезть в свои домашние тапочки и отдохнуть. Он раньше жены заметил присутствие Кионы.

— Но что это… — воскликнул он.

Лора с любопытством проследила за его взглядом и увидела золотистую головку и расшитую бисером одежду из оленьих шкур. В изумлении она решила поначалу, что у нее нечто вроде галлюцинации, потом произнесла очень тихо голосом, в котором сквозил ужас:

— Эрмин, как ты посмела так поступить со мной?

Молодая женщина подметила два утешительных момента. Во-первых, ее мать ни на секунду не усомнилась в том, что эта девочка — Киона; а во-вторых, она понизила тон, явно стараясь удержаться от скандала.

— Отец и ты, мама, проходите в кабинет, — шепотом сказала она. — Мне надо с вами поговорить. Держитесь естественно — другого выхода нет. Дети не должны расплачиваться за ваши ошибки.

Эти слова в корне пресекли малейшие возражения. Лора и Жослин не стали спорить и прошли вслед за дочерью в кабинет. Здесь Эрмин в нескольких словах энергичным тоном обрисовала им создавшуюся ситуацию, хотя ей пришлось солгать только в одном. Не желая пока посвящать их в тайну необычного дара Кионы, она сказала, что Мадлен получила по почте, так сказать, с запозданием, сообщение о том, что ее брат серьезно болен.

— Допустим, — с яростью в глазах сквозь зубы процедила Лора. — Тале пришлось сопровождать свою племянницу, и так далее, и тому подобное, но прежде ты, Эрмин, воспользовавшись моим отсутствием, пригласила этого ребенка в мой дом. И при этом ты прекрасно знала, что твоя свекровь когда-то обещала мне, что Луи и Киона никогда не встретятся.

— Мама, ты все переворачиваешь с ног на голову, как тебе выгодно, — отрезала Эрмин. — Условие было только одно — они не должны узнать о родственных связях между собой. Согласись, что, если ты будешь вести себя нормально, никакого риска нет.

Жослину не хотелось вмешиваться в разговор. Лора ткнула указательным пальцем в грудь дочери:

— Эрмин, ты не можешь себе представить, какому испытанию ты меня подвергаешь. Я должна терпеть под своей крышей плод прелюбодеяния, ребенка той женщины, которую я с полным правом могу считать своей соперницей. Да, пять лет назад я навестила Талу в больнице в Робервале и мы расстались достаточно мирно, но ясно одно: я не стану терпеть в доме эту рыжую.

На этот раз возмутился Жослин. Он смерил жену с ног до головы возмущенным взглядом.

— Киона не рыжая, у нее великолепные золотистые волосы, скорее даже белокурые, такого оттенка, который называется венецианским. Лора, Эрмин права. Если ты будешь относиться к этому просто, не возникнет никаких досадных неприятностей. Я, например, очень рад, что малышка живет у нас дома.

— А я прошу у тебя прощения, мама, за то, что без спроса пригласила девочку сюда, — добавила Эрмин. — Просто представился удобный случай. Я сказала ей, что она увидит Валь-Жальбер и водопад Уиатшуан.

— Подумать только! Пятилетний ребенок жаждет увидеть этот опустевший поселок и какой-то там водопад, который уже почти замерз? Эрмин, от этого получаешь удовольствие только ты сама. Тебе совершенно наплевать на то, что мне это не нравится. Я бы все равно об этом узнала — Мирей проболталась бы. Я так полагаю, что все уже видели ее, твою Киону! Маруа, Лапуанты…

— Я представила ее как дочку Талы и сестру моего мужа. Один Симон знает правду. У меня не было выбора, потому что я должна узнать, кто напал на меня.

— Браво! — разбушевалась Лора. — А он все расскажет своим родителям.

— Симон умеет держать язык за зубами. И потом, мама, перестань кричать, не то дети быстро окажутся в курсе дела. Не устраивай из этого трагедии. Киона вернется к матери, как только это станет возможно. Сделай над собой усилие, постарайся обращаться с ней ласково, чтобы у нее не возникало лишних вопросов. Кроме того, отец сказал тебе: он доволен, что она здесь. Если ты его любишь, дай ему порадоваться вместо того, чтобы донимать его своими упреками.

Жослин счел необходимым подтвердить слова дочери и с горячностью произнес:

— Это правда!

— Что ж, радуйся! — со злостью выпалила его жена. — Ты думаешь о том, что сможешь теперь вволю налюбоваться плодом своей связи с индианкой, а я полагаю, что тебе это удастся сделать лучше, если ты будешь спать на диване в гостиной.

— Лора, дорогая, — возмутился он, — ты не можешь выгнать меня из супружеской постели. Я и так весьма обижен тем, что в отеле в Шикутими мы жили в разных номерах.

Эрмин пользовалась репутацией человека снисходительного, спокойного, уравновешенного. Однако такая несправедливость возмутила ее. Она в упор посмотрела на мать:

— Ты меня огорчаешь, мама. Как ты смеешь так обращаться с отцом? Для чего ты строишь из себя оскорбленную светскую даму — чтобы забыли о твоем прошлом? Сколько раз мне напоминать тебе об этом, просить вести себя естественно и проявлять сострадание? И я предупреждаю: если Киона услышит двусмысленное замечание, если она почувствует, что ее считают в доме лишней, то я вместе с детьми уеду встречать Рождество в «Château Roberval», не жалея своих сбережений.

Лора побледнела и опустилась на стул. В ее глазах стояли слезы.

— Ты не сделаешь этого, — запротестовала она. — Я проделала такой путь до Шикутими, чтобы купить тебе подарок, да, именно тебе! Утомительная дорога, долгий путь в поезде. Я утешала себя тем, что встречу Рождество без посторонних, по-семейному.

— Что ж, все зависит только от тебя, мама! И последнее: даже с Кионой мы все равно соберемся по-семейному. Она мне сводная сестра, сводная сестра Луи и Тошана, тетя Мукки и девочек.

Лора заткнула себе уши, только чтобы не слышать этого перечня. Но тут, без стука, вбежала перепуганная Мирей.

— Эрмин, быстрее, Киона лежит без сознания, как мертвая. Господи Иисусе, помоги нам! Месье, позвоните в Роберваль врачу!

Эрмин бросилась в гостиную. Мукки, Мари, Лоранс и Луи с ужасом смотрели на Киону, безжизненно лежащую возле елки.

— Дорогая, ангелочек ты мой! — став на колени и приподняв голову девочки, простонала Эрмин. — Мукки, принеси воды и сбегай скажи дедушке, что не нужно звонить врачу. Киона сейчас очнется.

Лора, словно окаменев, безмолвно стояла в нескольких шагах от них, и только странный ритмичный звук вывел ее из оцепенения: у Луи от ужаса стучали зубы. Он в самом деле подумал, что Киона умерла прямо у него на глазах.

— Будет, будет, сокровище мое! — успокаивала его мать, прижимая к себе. — Не надо бояться, ничего страшного, ей просто стало дурно. Мимин и Мукки ухаживают за ней.

Киона очнулась и открыла глаза, когда Эрмин смочила ей виски и шею холодной водой. Она полностью пришла в сознание и заплакала.

— Мимин, Мимин! — позвала она.

— Я здесь, дорогая моя девочка, сейчас перенесу тебя к себе в комнату.

Мертвенно-бледный Жослин в полной растерянности бессмысленно размахивал руками. Экономка, которая давно уже все поняла, успокаивала его, похлопывая по плечу.

«Бедный месье! Он еще сдерживается, — подумала она. — Лучше бы ему в открытую играть свою роль отца».

— Боже мой, мне кажется, этот ребенок страдает от нервного заболевания, — сказала Лора, стаскивая кожаные перчатки. — Дети мои, не делайте таких скорбных лиц, ваша подружка скоро поправится.

Близнецы схватили Луи за руки, чтобы увести его играть, а Мукки в задумчивости остался стоять на месте. Наконец, он пристально посмотрел на Лору, а затем спросил:

— Бабушка, ты сердишься? Мамочка нам запретила говорить с тобой о Кионе, теперь она здесь и ты рассердилась?

— Вовсе нет, мой мальчик, — сказал ему в ответ Жослин. Он сел на диван, держась рукой за сердце, которое разрывалось от боли. — Бабушка устала и немного удивилась. Лучше расскажи нам, чем вы сегодня занимались.