— Помоги мне, — выдохнул он. — Мама, подожди меня возле сарая, без тебя мне не справиться.

Он с трудом переводил дыхание и, спускаясь со ступенек, едва не упал. Тала встревожилась.

— Что с тобой?

— Я полностью вымотан! — крикнул он, понукая собак.

Через десять минут Тошан уже сидел в кухне у очага. Киона с плюшевым мишкой в руках с интересом наблюдала за братом.

— Здравствуй, Киона, — тихо сказал он. — Я так рад тебя видеть. Я знаю, что ты была больна, мне Эрмин сказала по телефону.

— Мне очень нравится телефон, — откликнулась девочка. — В прошлый раз я говорила с Мимин по телефону из больницы. Так странно: ты слышишь в аппарате чей-то голос, думаешь, что человек где-то рядом, а он часто находится далеко. Она была в Валь-Жальбере, а я здесь, в Робервале.

Тошан, развеселившись, улыбнулся, а потом добавил:

— Но есть люди, которые находятся в одном месте, а их видят в другом. Например, моя маленькая сестренка. Ведь так?

— Тс-с! — Киона поднесла палец к губам, указывая на вошедшую Талу.

— Я напоила собак и дала им поесть, — сообщила индианка. Теперь могу заняться тобой. Снимай куртку и сапоги, здесь жарко.

— Мама, я лучше устроюсь в соседней комнате, если ты ничего там не трогала после Рождества.

— Все на своих местах, и матрас и постельное белье. Я затопила печку, а то там было холодно, как в погребе. Идем.

Тошан поднялся, не сдержав тихий стон. Тала поддержала его.

— Киона, веди себя хорошо, твой брат устал, — сказала она. — Поужинаем позже.

Девочка кивнула. Она устроилась возле лампы и вновь взяла книгу с картинками. Там были нарисованы животные разных стран в естественной среде. Внизу прелестными раскрашенными буквами были подписаны их названия.

— Обезьяна, леопард, буйвол, лев, — вполголоса называла она. — Зебра, слон, жираф.

Киона, зная, что мать не спешит отправлять ее в школу, научилась читать самостоятельно по старому учебнику, которым пользовалась еще Эрмин. Пока что об этом никто не знал.

Тала помогла Тошану раздеться. Побледнев, он стиснул зубы. Но когда она хотела стянуть с него шерстяную фуфайку, он жестом остановил ее.

— Мама, я ранен! Не бойся, ничего страшного.

Настояв на своем, Тала сняла с него фуфайку и обнаружила на нательной рубашке большое кровавое пятно.

— Что случилось? — растерянно спросила она. — Эрмин сказала мне, что ты разыскиваешь того человека, Поля Трамбле!

— Я нашел его. — Голос Тошана звучал сурово.

— Твой тяжелый груз на санях — это он? Сын, ты что, взялся сам вершить правосудие? Видишь, куда меня это завело? Я причинила страдания твоей жене и ее семье.

Он медлил с ответом. Сначала с явным облегчением вытянулся на матрасе.

— У меня несколько ножевых ран, нужно их продезинфицировать и перевязать! Есть у тебя бальзам, который ускоряет заживление ран? Не могу позволить себе играть в выздоровление. Завтра утром отволоку тело Трамбле в полицейский участок. Надеюсь, они поверят мне на слово. Все вышло случайно, клянусь тебе, мама. Тому свидетели души наших предков монтанье. Я хотел, чтобы он расплатился за свои ошибки, чтобы он сгнил в тюрьме!

— Тошан, успокойся, — велела Тала. — Мне нужна горячая вода, спирт и перевязочные материалы. Не двигайся. Я тебе верю, сын.

Тала собрала все необходимое в кухне в буфете, прихватила эмалированную миску и чайник с кипятком. Киона, явно заинтригованная, следила за тем, как мать снует туда-сюда.

— Дочка, если ты голодна, положи себе рагу, — предложила индианка. — И спасибо за то, что ведешь себя разумно.

Девочка молча кивнула. За время болезни она многому научилась. Несмотря на воспаление и летаргическую неподвижность, Киона слышала все, что говорилось над ее головой, а также жалобные причитания старого шамана, молитвы Мадлен и просьбы Талы. Слишком ослабшая, чтобы перемещаться силой своего духа, она нашла прибежище в видениях, которые позволяли ей посетить особые миры. Но ее волновал один вопрос. Кто ее отец? У каждого был отец: Тошан был сыном золотоискателя Анри Дельбо, Мимин и Луи были детьми Жослина Шардена, ее крестного…

Ответ ускользал от нее, и это не давало ей покоя, так же как вездесущая смерть. Киона пыталась развить новый дар, граничащий с предвидением, в отличие от присущей ей способности непосредственно постигать различные события и факты. Девочка бесшумно выскользнула из кухни и пробежала по коридору, чтобы попасть в сарай. Собаки Гамелена спали на глинобитном полу, свернувшись клубком и прикрыв хвостами носы. Красный Лино поднял голову и рыкнул, реагируя на вторжение.

— Тс-с! Хороший пес… — шепнула Киона, собираясь погладить его.

Пес лизнул ей руки, готовый следовать за нею.

— Нет, оставайся здесь! — приказала она.

Киона вышла во двор. Стояла полярная стужа, усиленная снежной бурей, которая несла тучи, с каждым шквалом осыпавшие землю ледяными осколками. Сани уже занесло изрядным слоем снега в двух шагах от двери.

— Черный человек, который причинил зло Луи, — задумчиво сказала она, приподнимая уголок полости. Она увидела мертвенно-бледное лицо, на котором застыло упрямое выражение. Киона никогда еще не видела трупов. Она тотчас отступила и ринулась в кухню в паническом ужасе. Сердце часто колотилось. Она заплакала. «Мама запретила мне даже думать о Валь-Жальбере, не то что отправляться туда! А мне бы так хотелось поиграть с Мукки, Лоранс и Мари в няниной комнате. И с Луи!»

Она едва не сорвала с куртки украшавшие ее многочисленные амулеты. Маленькие кожаные мешочки, где лежали косточки американского лося, волчьи зубы, перья совы — все это должно было воспрепятствовать в использовании ее возможностей, особенно дара билокации. Именно так это называла Мадлен. Навестить тех, кто ей дорог, чтобы прийти к ним на помощь и утешить, — это и есть билокация, пребывание одновременно в двух местах. Это слово не нравилось Кионе. А она между тем обещала Тале вести себя благоразумно.

— Тем хуже! — со вздохом произнесла она. — Я обязана слушаться маму.

У Талы в соседней комнате был другой повод для тревоги. Раны Тошана вызывали у нее опасение. Ее сын не жаловался, но все же он страдал.

— Тебе нужно отправиться в больницу! — сказала она, отталкивая его.

— Ну да, с мертвецом в санях! — иронически заметил он. — Если бы мне кто-нибудь прежде помог, то может быть. Мне следовало взять с собой Симона.

— Ты сделал ошибку, отправившись на такое дело! Но ты такой же упрямый, как твой отец, — тот считал, что справится с весенним паводком на реке, и поплатился жизнью. Сын мой, я не хочу опять плакать! Вы с Кионой — это самое лучшее, что у меня есть на этой земле.

Тошан внимательно вгляделся в надменные черты лица матери, не утратившей былой красоты. Он заметил, что в ее волосах появились седые пряди.

— Мама, почему ты лгала мне столько лет? В конце концов, это даже не ложь, но тайна, подтачивающая нас понемногу. Отец имел право знать, что случилось с тобой, он имел право защитить тебя и отомстить в случае необходимости. Фиделиас Трамбле нанес тебе тяжелейшее оскорбление, но если бы ты подала на него жалобу, это помогло бы избежать всех этих драм!

Пылая от смущения, Тала закрепила бинт на торсе сына. Она не осмеливалась смотреть ему в лицо.

— Мама, самое страшное, что ты воспитала меня в ненависти к тем, кого ты называешь бледнолицыми, — продолжил Тошан. — Ты, которая была замужем за белым человеком, а позже полюбила другого — Жослина… Я не мог понять, что ты отвергала конкретного человека! Знаешь ли ты, что в прошлый четверг я приехал сюда, в Роберваль, чтобы расспросить техников на авиабазе? Там работал Поль Трамбле, и я подумал, что смогу навести о нем справки. Меня отлично приняли, а один из летчиков угостил меня кофе. Он показал мне кёртисовские самолеты, которыми располагает база. На протяжении двенадцати лет, благодаря прогрессу авиации, были созданы топографические карты региона, велись наблюдения за лесами. Я также узнал, что авиаторы помогали нашим соплеменникам, перевозя больных в медицинские учреждения, что помогло спасти множество жизней. Я ведь солдат, хоть и не ношу сейчас форму. Любезность и симпатия людей с авиабазы подсказали мне новый подход к делу. Кроме того, даже в Цитадели мое происхождение почти не вызывало нападок, за исключением одного придурка, обозвавшего меня полукровкой, впрочем, его я быстро поставил на место. А офицер даже позволил мне отправиться к Эрмин. Мою жену похищение Луи привело в отчаяние. Я должен был спасти положение, поскольку с самого начала метили в тебя, да и в меня тоже.

Тошан замолчал, переводя дыхание. Тала погладила его по голове.

— Как ты переменился, сынок, — сказала она. — Мне жаль твоей прежней прически и, быть может, — твоих прежних убеждений.

— Мама, глупо так упрямиться! — резко бросил он, не на шутку рассердившись. — Ты считаешь себя жертвой, но если бы ты доверилась правосудию бледнолицых, Трамбле не пытались бы отомстить.

— Ты заблуждаешься, Тошан! — в неистовстве выкрикнула Тала. — В ту пору мы с твоим отцом были настолько оторваны от мира, что нам было не добраться в город. А я не испытывала желания рассказывать о своем позоре полицейским, которые могли обвинить меня во лжи, заподозрить, что я выдумала эту историю. Анри тоже мог усомниться в моих словах. Я боялась, что меня обвинят в том, что я заигрывала с этим мужчиной.

— Папа любил тебя, он на тебе женился. Он никогда бы не подумал ничего подобного. Хочу напомнить тебе, что ты вела достойную жизнь, ты крещеная!

Мать знаком велела ему говорить тише. С грустной улыбкой она укрыла Тошана, откинувшегося на подушки.

— Ты, должно быть, проголодался, — сказала она. — Приготовлю поесть. В любом случае, нет пути назад. Нужно думать о будущем. О твоем будущем, сынок. У тебя есть жена, которую я обожаю, мужественная, внимательная. Есть трое очаровательных детей. Отдохни.

Прекрасная индианка неслышно вышла. Обессиленный Тошан закрыл глаза. «До завтрашнего утра я должен рассказать ей все, что знаю», — подумал он.

Тала суетилась у плиты. Киона съела свою порцию рагу и уселась играть на стоявшей в углу кровати. Девочка распустила косички, и золотистые волосы заструились по худеньким плечам.

— Мама, я пойду спать, — важно сказала она. — Не буду тебе мешать.

— Хорошо, дочка, ты права, ложись пораньше. Ты уже поправилась, но все же еще не окрепла.

Киона посмотрела, как мать ставит на поднос еду, предназначенную Тошану. Она понимала, что это не самый подходящий момент, но не могла не задать волновавший ее вопрос:

— Мама, скажи, нельзя ли завтра поговорить о моем отце? Однажды ты рассказала мне, что он умер еще до моего рождения, но мне нужно знать его имя!

— Киона, он умер, — тихо ответила Тала. — И пусть он покоится с миром. Когда ты подрастешь, ты узнаешь все, что тебе следует знать.

Девочка завернулась в большое одеяло, сшитое из множества волчьих шкур. Она уложила рядом плюшевого мишку и сунула что-то под подушку. Она долго рассматривала шесть агатовых камешков, ей нравились сине-зеленые переливы. Это был подарок Луи, и Киона наделяла их волшебными свойствами. Тихо напевая, она смежила веки, шарики лежали рядом.

Тала довольно поглядывала на Тошана, доедавшего ужин. Бокал черничной настойки должен был подкрепить его силы.

— Я мечтал об укрытии и теплой постели, — устало выговорил он. — Я знал, что в материнском доме мне это будет обеспечено. Буря застигла меня на местной дороге. Я уж думал, что мне не удастся добраться до тебя.

— Ты предупредил Эрмин, что заедешь в Роберваль? — обеспокоенно спросила Тала.

— Нет, завтра предупрежу, как схожу в полицейский участок. Я хочу, чтобы она приехала сюда на несколько дней. У ее родителей я теперь чувствую себя более комфортно, мы попытались примириться… Мама, теперь выслушай меня, — твердо сказал Тошан. — Я должен сообщить тебе две новости и спешу сделать это. Первая тебя поразит. Поль Трамбле и его отец Наполеон понятия не имели, что на самом деле натворил Фиделиас — подлец, за которого они так хотели отомстить, который осмелился посягнуть тебя, ранить твою плоть и женскую гордость! Они узнали, что твой брат Магикан спустя семь или восемь месяцев убил его. Они считали, что это немотивированное преступление, и решили, что вся семья виновника должна нести за это ответственность, то есть ты, его сестра, и я, племянник. Для них это был всего лишь поступок пьяного индейца и ничего более.

Мать Тошана, возмущенно ахнув, стала ждать продолжения.

— Нынче утром, на рассвете я настиг Поля Трамбле в его укрытии. Я получил информацию от летчика с авиабазы. Он даже его сфотографировал, что сослужило мне хорошую службу. По крайней мере, я не сомневался, что это он.