Анна Годберзен - Скандал

Мать с сестрой, не заметив, как Элизабет остановилась и покраснела, прошли вперед, спустившись по семи каменным ступенькам, и стали ждать, пока Вилл поможет им сесть в экипаж. Элизабет подошла ближе, сгорая от желания коснуться его, в том числе и чтобы удостовериться, что он не игра ее воображения. На Вилле были короткая шерстяная куртка с поднятым воротником, черные брюки, привычные коричневые ботинки и котелок, который он надевал только по вечерам. Сажая девушку в экипаж, он опустил глаза, но Элизабет чувствовала его руки на талии и замирала от счастья, успокоенная знакомым прикосновением.

А потом лошади повезли их в направлении «Вальдорфа».

– Ты улыбаешься, – удивленно отметила мать.

– О, – Элизабет непроизвольно поднесла пальцы к щекам, – Мне стало легче, вот и все. Хорошо, что мы уже едем.

– Да. Позор, конечно, что Генри встречает тебя там, а не в нашем доме…

Элизабет не могла прогнать с лица глупую улыбку, и ей было неважно, что там говорила мать. Она чувствовала себя легче перышка, летевшего сквозь город. Город, в котором все еще царило безумное, безудержное веселье…

– Впрочем, ладно. Это тоже неплохо. Важно, что в бальную залу вы войдете вместе.

– Да, – с легкостью ответила Элизабет.

Точно таким же тоном она отозвалась бы сейчас на все замечания матери. Вилл не бросил ее! Он понимает, что она делает это для своей семьи. Они никогда не будут вместе, но между ними не будет и громадного расстояния в сотни километров. Она сможет видеть его, когда захочет, и, может быть, он будет любить ее и в статусе миссис Шунмейкер.

Несмотря на запруженные улицы, вскоре они уже были на углу Пятой Авеню и Тридцать четвертой улицы. Элизабет, улыбаясь, ждала, когда Вилл распахнет дверцу. Казалось, что весь Нью-Йорк высыпал на улицы, направляясь к «Вальдорф-Астории». Гостиница в пятнадцать этажей мерцала каждой своей башенкой и шпилем, всеми бесчисленными окнами, и несомненно была главным украшением района. Перед зданием в несколько рядов стояли экипажи.

Когда Диана с матерью вышли, Элизабет взяла Вилла за руку и медленно спустилась вниз. Коснувшись земли, она отпустила его руку, а он продолжал сжимать ее пальцы.

Она повернулась и увидела, как он наклонился и поцеловал ее руку. Тепло его губ волной пронеслось по всему телу Элизабет. Вилл внимательно смотрел на нее, а Элизабет не отрывала взгляда от его спокойных, уверенных глаз, красивого носа и полных губ, которые она целовала столько раз. И тут она поняла, что он что-то беззвучно шепчет ей. Там, перед всеми собравшимися у «Вальдорф Астории», Вилл безмолвно, одними губами говорил, что любит ее…

– Вилл! – рявкнула миссис Холланд. Оцепеневшая Элизабет отдернула руку и услышала обычные инструкции матери. – Вилл может вернуться домой, потому что обратно их привезут Шунмейкеры, – с облегчением поняла, что никто ничего не заметил. Она нашла в себе смелость робко улыбнуться любимому и прошептать, как она рада, что он остался. Затем повернулась и последовала за семьей в отель.

– Сегодня прекрасная погода, – повернув голову, Элизабет увидела дородную женщину в тяжелой золотой парче. Она ее не узнала и решила, что это одна из миллионерш с Запада, которых с каждым днем в Нью-Йорке становилось все больше. – Погода Дьюи, вот как я это называю, – добавила женщина, широко улыбаясь.

– Да, очень мило. – Только после слов о прекрасной погоде Элизабет поняла, что на улице и в самом деле очень приятно: ясное небо, легкий ветерок, и относительно тепло для позднего сентябрьского вечера. Впервые за неделю она почувствовала, что все будет хорошо.

– Приятного отдыха, – улыбнулась она женщине и повернулась к Диане.

Сестра взяла ее за руку и потянула в большой сверкающий вестибюль. Они быстро шли по коридору с мраморными стенами янтарного цвета, огромными зеркалами и мозаичным полом. Вдоль стен на мягких обитых бархатом креслах сидели гости, смеялись, громко разговаривали и рассматривали друг друга. Стоял невообразимый шум, все вокруг бурлило, и Элизабет начала понимать, почему газеты называли это место «аллеей павлинов».

– Его тут нет! – с жаром провозгласила миссис Холланд.

– Кого? – спросила Элизабет. Она видела раздражение матери, но все еще не могла стереть с лица улыбку. Она была слишком счастлива: Вилл не уехал, он здесь, и он по– прежнему любит ее…

– Генри, кого же еще! Все говорят, что он все еще на яхте.

Элизабет смотрела, как мать скрестила руки на груди и плотно сжала губы. Она закипала от ярости, оскорбленная тем, что не удалось продемонстрировать публике помолвку дочери. Вдруг позади нее выросла Пенелопа, облаченная в прекрасное платье цвета спелой хурмы, с низким, украшенным бисером вырезом.

– Да, часть гостей уже вернулась с «Элизиана» на берег, – сообщила она. – И, похоже, Генри тоже освободился.

– Ну что ж, – весело ответила Элизабет, – Он будет здесь довольно скоро. Нет причин волноваться, и можно наслаждаться вечером.

Она взяла Пенелопу за руку и тепло поцеловала в щеку. Так хорошо, что она рядом! Миссис Холланд мрачно взглянула на дочь, резко повернулась и направилась в огромную бальную залу отеля. Элизабет взглянула на сияющие лица сестры и подруги и пожала плечами. – Кто-то должен сказать матушке, что это не она выходит замуж за Генри Шунмейкера.

Девушки рассмеялись и, взявшись за руки, окунулись в атмосферу сияющего шумного праздника. Все трое выглядели счастливыми как никогда…

Сидеть в бальной зале «Вальдорф-Астории» для Дианы было равносильно погребению в самом роскошном мавзолее из всех когда-либо построенных. Стены, потолок и даже пол – все блестело ослепительным золотым светом, а зеркала отражали блеск комнаты. Свет лавиной изливался с сорокафутового потолка, освещая лица гостей. Здесь была вполне привычная компания – дочери и сыновья старых нью-йоркских магнатов, новые миллионеры в черных фраках и роскошных платьях, моряки в эполетах и при офицерском оружии. С каждым днем, отмечала Диана, она узнает все больше и больше, и мир открывается перед ней во всем многообразии.

– Ты видела Агнесс? – спросила Пенелопа у Элизабет.

В перерывах между танцами девушки сидели на одном из бархатных диванов, держа в руках бокалы с шампанским и обмахиваясь веерами. Их юбки – лавандовая, розовая и красная– струились по полу. Каждый раз, когда открывалась дверь, они смотрели, не Генри ли это пришел, но его затянувшееся отсутствие никого их них не расстраивало. Получив записку, Диана не могла думать ни о чем, кроме Генри, но если он приедет, то ей до конца вечера придется смотреть, как он танцует с ее сестрой.

– Агнесс и впрямь не помешало бы новое платье, – понизив голос, произнесла Пенелопа, отрывая Диану от мыслей о Генри.

– О, взгляни, она танцует с солдатом! Думаю, из нее получится хорошая солдатская жена.

– Потише…. Не надо быть такими вредными, – произнесла Элизабет почти шепотом, Она изобразила смущение, но Диана услышала насмешку в ее голосе. Иногда Диане казалось, что в сестре живут два человека, которые постоянно воюют друг с другом за право быть паинькой или стервой.

– Я выйду замуж за солдата, – весело отозвалась Диана. Воображение немедленно нарисовало ей Генри в военной форме, статного, гордого и красивого. – Тогда я смогу посмотреть мир.

– Но, Ди, ты и сейчас можешь посмотреть весь мир, – фыркнула Пенелопа. Диана вспомнила ее замечание о том, что ей не нужно ничего, кроме Ньюпорта и Нью-Йорка, и, решив, что их представления о мире несколько различаются, промолчала, откинувшись на гору подушек.

– Вы видели своего соседа, Броуди Фиша? – Пенелопа повысила голос, стараясь перекрыть шум. – Он очень мил, как мне кажется.

– Да, – согласилась Элизабет, – Такие широкие плечи, не правда ли?

– Ну что ж, когда выйдете замуж и заскучаете, можно будет развлечься с ним, – фыркнула Диана.

Элизабет приложила ладони к вспыхнувшим щекам. Именно такой реакции Диана и ждала от сестры – чопорной и оскорбленной в лучших чувствах. Впрочем, она уже пожалела, что так неудачно пошутила, – щеки сестры буквально горели, лицо покрылось пятнами. Диана ласково сжала ее руку.

– Лиз, мы все прекрасно знаем, насколько ты нравственна, и не подумаем о тебе ничего плохого, если тебе нравятся его плечи, – Она окинула взглядом танцующих и прохаживающихся по залу мужчин – молодых и старых, в смокингах и военной форме. Но все они блекли в сравнении с юношей, который почему-то не торопился оказаться здесь, – И мне они тоже нравятся.

– Просто я бы никогда… – пролепетала Элизабет, перед тем как сменить тему. – Как думаете, о чем сейчас беседуют наши матери?

Девушки обернулись и увидели суровые лица миссис Холланд и миссис Хейз. Они сидели в противоположной части комнаты на золоченой, обитой бархатом кушетке, оглядывали толпу и время от времени что-то нашептывали друг другу. Диана помнила, что когда-то их матушка не общалась с миссис Хейз, несмотря на то, что отец поддерживал приятельские отношения с отцом Пенелопы. Очевидно, теперь все переменилось. Даже их родительница больше не могла позволить себе быть высокомерной. Диана взглянула на мать с нескрываемым злорадством и блаженно улыбнулась своим мыслям…

– Мисс Холланд, мисс Хейз. – Подняв глаза, Диана увидела Тедди Каттинга, опустившего голову в легком поклоне. Безупречный черный фрак, светлые волосы уложены набок, на лице легкий загар.

– Тедди, – улыбнувшись, протянула Элизабет.

– Здравствуйте, мистер Каттинг, – Пенелопа подарила ему легкую улыбку.

Тедди поцеловал девушкам руки. Диана рассеянно смотрела мимо него, сквозь кружащихся танцоров. Их мать попрощалась с миссис Хейз и теперь гордо шествовала вдоль стены.

Девушка пыталась разглядеть, к кому же направлялась матушка, но в этот момент Тедди произнес:

– Я бы хотел, чтобы этим вечером каждая из вас подарила мне танец. Если позволите, я начну с младшей. Диана, разрешите пригласить вас?

Она в замешательстве взглянула на Тедди. Он был одним из поклонников Элизабет и, казалось, настолько увлечен старшей сестрой, что младшую просто не замечает. Странно, что в эту минуту он именно ей улыбался и протягивал руку. Принимая ее, Диана краем глаз заметила, что мать заговорила с представительным мужчиной, лицо которого показалось девушке знакомым.

– Генри не появлялся? – спросил Тедди, пока они скользили по бальной зале.

Диана постаралась не улыбаться даже при звуке его имени, но потом заметила, что Тедди все равно оглядывается на Элизабет с Пенелопой. Она вновь задумалась, почему Тедди пригласил именно ее. Может, Генри упоминал ее имя?

В конце концов, все знали, что они с Тедди закадычные друзья, и поэтому если бы он стал рассказывать о ней кому-то, то лишь тому, с кем сейчас она танцевала.

– Нет, я его не видела.

Руки Тедди едва касались ее, словно он чего-то боялся. И интересно, почему, – подумала Диана. Уж не потому ли, что он думал о ней как о возлюбленной своего друга Генри? Возможно, ему даже нравился такой расклад – ведь в этом случае у него был шанс завоевать Элизабет, которую он всегда обожал.

Диана пыталась следить за ногами – она танцевала не столь безупречно, как сестра, но вроде бы пока успевала за партнером. Во время танца она наконец узнала собеседника матери – это был Вильям Шунмейкер. Он, казалось, увлеченно беседует с мисс Холланд, но кулаки его были сжаты, лицо покрыто красными пятнами, а глаза сверкали гневом.

Диана подумала было, как наверное ужасно жить с таким строгим, отцом, когда Тедди вновь заговорил:

– Элизабет, кажется, в порядке.

– О… – Диана запнулась, с любопытством глядя ему в глаза. Слишком уж трогательно было наблюдать, как Тедди восхищается ее сестрой. Они повернулись, и Диана увидела счастливое и безмятежное лицо Элизабет. Они с Пенелопой держались за руки и смеялись, прикрываясь веерами, – Да, – согласилась она. – Пока Генри нет рядом, она кажется вполне счастливой.

Тедди рассмеялся над этой, как ему показалось, шуткой, Но как только слова слетели с губ, Диана поняла, что сказала чистую правду. Как странно, подумала она, глядя на сестру, что паша «идеальная леди» так радуется отсутствию столь престижного жениха.

– Утром мы с ним были на яхте. Нужно было настоять и уйти вместе, – твердил тем временем Тедди, – Когда я уходил, Генри был с Баком – это, очевидно, один из шаферов. И Бак заверил меня, что жених прибудет вовремя. Не знаю, что там у них произошло, но похоже, зря я оставил Генри с этим подозрительным типом.

Диана взглянула на взволнованное лицо юноши, освещенное золотистым светом, и удивилась, почему тот так сильно беспокоится о друге. В конце концов, Генри не маленький и мог сам о себе позаботиться! Они вновь повернули, и теперь, за изящными прическами дам и широкими плечами джентльменов, она могла получше рассмотреть отца Генри.