«О, ради всего святого, не сейчас!» — воскликнула она мысленно.

— Вам нужно идти, — повторила Софи. И попыталась подтолкнуть графа в сторону зала. Ох, все равно что стараться сдвинуть кирпичную стену!

— Щекотно, — пожаловался он.

— Идите. Немедленно!

Лонгмор молча кивнул и ушел.


Всего несколько минут назад он был готов убить. Теперь же едва удерживался от смеха.

Ох уж эта Софи в ее скромном платьице горничной! И с наивным взглядом, который мгновенно сменился яростным, когда она потеряла терпение и назвала его ослом.

А как малышка схватила его за руку, чтобы потащить за собой! И сказала… Он никогда ничего смешнее не слышал!

«Предоставьте все нам». Да, так и сказала.

Вряд ли он предоставит все сестричкам. Но если это ей нравилось… Что ж, он счастлив угодить.

В таком благодушном расположении духа граф отправился на поиски матери и сестры. Найти их было нетрудно. Для этого требовалось просто идти на крики, вернее, только на один крик. Но вскоре леди Уорфорд вспомнила о своем достоинстве… и лишилась чувств.

Лонгмор попытался увезти с бала мать и сестру как можно быстрее. И действовал как мужчина и защитник. В точности по инструкциям Софи. Он пообещал себе, что разделается с Аддерли позже. А потом…

А что же потом? Софи, разумеется…


Уорфорд-Хаус. Суббота.

— Клара, как ты могла?! — завопила леди Уорфорд уже не в первый раз. — Он же банкрот!

Леди Клара лежала в гостиной в шезлонге, а рядом, на столике, стоял поднос с укрепляющими средствами; она сейчас очень нуждалась в чем-то укрепляющем. «Ах, как жаль, что я не мужчина, — думала Клара. — Тогда бы я решала проблемы по-мужски, изливая гнев в пьянстве, драках, за игорным столом и в борделях». Но она, увы, была молодой леди. И ей оставалось лишь с возмущением заявить:

— Неужели, мама, вы считаете, что я сделала это специально?

— Ты сделала то, чего ни в коем случае не должна была, не важно, специально или нет!

Клара тяжело вздохнула. Вчера все это не казалось таким уж неприличным. Они с лордом Аддерли вальсировали, и у нее закружилась голова. Вероятно, выпила слишком много шампанского. А может, он чересчур энергично вращал ее. Возможно, и то и другое. И он предложил подышать свежим воздухом. О, как это волнующе незамеченной выбраться на террасу!

Потом он говорил много и страстно. И казался безумно влюбленным…

А вот потом…

Ох, будь она сейчас одна — закрыла бы лицо ладонями и зарыдала. Но именно так всегда поступала мама. Рыдала, вопила и лишалась чувств. И поэтому…

Клара приподнялась, скрестила на груди руки и стала мечтать о том, как бы выпрыгнуть из окна — и убежать на край света.

Тут дверь открылась — и вошел Гарри. И ей вдруг ужасно захотелось вскочить и подбежать к нему. Как в детстве, когда она была чем-нибудь испугана или расстроена. Гнездо малиновки на земле… И все птенцы погибли… Больной щенок… Покалеченная лошадь, которую пришлось пристрелить…

Но они уже не дети. А мама все та же — истеричная. И теперь Гарри все это расхлебывать.

— Вот и ты! Наконец-то! — вскричала мать. — Ты должен вызвать Аддерли на дуэль и убить!

— Думаю, что теперь это немного затруднительно. Я уже поговорил с отцом. Он сказал, что негодяй сделал предложение. — Граф подошел к матери и коснулся губами ее лба. — Следовало убить его, когда была такая возможность. Но тогда Клара помешала.

Помешала?! Но что еще ей оставалось делать?! Она ведь боялась, что Гарри действительно убьет Аддерли, а тот даже не пытался защищаться. Это было бы убийством, и брата наверняка повесили бы. Или ему пришлось бы сбежать и жить в другой стране. И все потому, что она, Клара, наделала глупостей. — Похоже, она разрушила свою жизнь. Но она не станет уничтожать еще и жизнь брата!

— Мама, если Гарри убьет лорда Аддерли, моя репутация будет навеки погублена. Единственный способ все исправить — замужество. Лорд Аддерли сделал мне предложение, я согласилась, и на этом все.

— Все? — переспросил Гарри.

— Да, все. Поскольку же мама слишком расстроена и вряд ли готова показаться на людях… Я прошу тебя отвезти меня в магазины за подвенечным платьем.

— Подвенечным платьем?! — завопила маркиза. — Ты слишком много думаешь о тряпках! И вообще, в мое время молодые леди не выставляли напоказ ни себя, ни каждый шов, который был на нарядах! Подумать только!.. Твою сорочку описали во всех подробностях и где?! В неприличной газетенке! Словно ты куртизанка… или жена банкира! Ты должна от стыда сгореть! Но тебя и стыд не берет! Неудивительно, что накануне ты вела себя как грязная потаскуха! Во всем виноваты эти французские модистки! Если снова ступишь ногой в их лавку, я лишу тебя наследства!

— Господи, да какая разница? — отмахнулся Гарри. — Если Аддерли не настигнет несчастный случай, ей придется выйти за него, нравится вам это или нет. Кларе лучше приобрести сейчас все платья, которые ей понравятся. Потому что после свадьбы вряд ли у нее будет много нарядов.

— Аддерли может взять ее в одной сорочке! — взорвалась мать. — Он не лучше любого охотника за приданым! К тому же мерзкий соблазнитель! О, неужели я дожила до такого! Свежеиспеченный барон, потонувший в долгах из-за страсти к карточной игре. А его мать — ирландка, дочь содержателя гостиницы! Как только подумаю о том, что Клара могла заполучить самого герцога Кливдона, так сразу…

— Миледи, я настоятельно советую вам не думать об этом, — перебил Гарри. — Они принесли бы друг другу одни несчастья.

— Можно подумать, Аддерли сделает ее счастливой! — маркиза откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

— Клара возьмет его в узду, — пообещал Лонгмор. — А если не сможет его исправить… Ну, может быть, он свернет себе шею в какой-нибудь дикой скачке. Или же его переедет почтовый дилижанс, а Клара останется молодой вдовой. В общем, постарайся, мама, смотреть на вещи с оптимизмом, — добавил граф. Но ему следовало бы знать, что с матушкой подобная тактика не пройдет. Что она не поймет, шутит он или нет, и еще сильнее разозлится.

Клара же пошла более верным путем.

— Хотелось бы знать, что скажет леди Бартрам, когда услышит, что меня выдадут замуж без приданого. И даже без подвенечного платья! — воскликнула она в притворном ужасе.

Леди Бартрам с маркизой были яростными соперницами, но изображали лучших подруг. И сейчас маркиза надолго задумалась. После чего утерла глаза платочком и проговорила:

— Мои желания значения не имеют. Нужно учитывать положение вашего отца. Я постараюсь убедить его, чтобы позволил тебе купить подвенечный наряд. Но не у этих французских потаскух! Поедешь к миссис Даудни.

— Даудни?! У вас горячка, мама? Она же закрыла свой магазин… — Клара хотела еще что-то добавить, но осеклась, сообразив, что ей необходимо сохранять спокойствие, особенно в присутствии вспыльчивого брата.

— Это было временно, — отрезала мать. — Вчера она прислала записку и сообщила, что магазин вновь открыт. И слава богу! Так что поедешь к ней. Пусть твоя мораль и репутация лежат в руинах, но ты хотя бы будешь респектабельно одета.

— Хорошо, мама, — покорно кивнула Клара.

Гарри пристально взглянул на сестру, но та ответила предостерегающим взглядом.


Тем временем в доме № 56 на Сент-Джеймс-стрит сестры Нуаро, не веря собственным глазам, взирали на следующее объявление: «Сегодняшний “Спектакл” появился в продаже только после открытия магазина».

Утро выдалось на редкость хлопотным, и сестры едва нашли время просмотреть газеты. Но сейчас в демонстрационной комнате дежурила необычайно добросовестная старшая продавщица Селина Джеффрис, поэтому сестры поднялись в студию Марселины и склонились над ее столом, читая строчки на странице объявлений.

Выяснилось, что миссис Даудни счастлива сообщить, что закончила ремонт и вновь обставила и открыла свое модное заведение. Впрочем, Софи узнала об этом еще на вчерашнем балу и рассказала сестрам. Но те надеялись, что это всего лишь слухи. Увы, слухи оказались чистейшей правдой.

— Будь она проклята! — прошипела Марселина. — Нам следовало покончить с ней! Она ведь закрыла свою лавку. Сказала, что на ремонт, но уволила всех служащих. Я думала, она уползет из Лондона, эта гадюка!

Гадюкой была Хортен-Даудни, владелица магазина, известного в «Мэзон Нуар» как «Даудис»[1]. Несколько недель назад стало известно, что она и ее управляющая поставили магазин сестер Нуаро на грань разорения. Но сестры воспользовались ее же приемами и обличили миссис Даудни как мошенницу и обманщицу. По крайней мере, так они считали.

— Ведь эта история с кражей моих эскизов должна была ее прикончить, — пробормотала Марселина.

— Она все свалила на портних, — пояснила Софи. — И сказала своим покровителям, что уволила всех и наняла новых.

— Чума на ее голову, — проворчала Марселина. — Кто знал, что эта жуткая Хортен настолько умна. Сумела-таки восстановить свою репутацию!

— Я бы на ее месте сделала то же самое, — заявила Софи. — Свалила бы все на служащих. Отремонтировала бы дом. И дала бы знать клиентам, что стала жертвой неблагодарных портних. Ну а потом послала бы клиентам личные приглашения еще до появления объявления в газете.

— Скверно, — покачала головой Марселина. — Сколько же заказчиц мы потеряли, а?

Софи с Леони переглянулись.

— Все еще хуже, чем я думала! — воскликнула Софи.

— Леди Уорфорд — огромная сила! Грозный враг. Никто не захочет покупать в магазине, попавшем в ее черный список, — пояснила Леони.

— Но Даудни же отвратительно шьет! — возмутилась Марселина.

— Леди Уорфорд так не считает, и ни у кого не хватает храбрости открыть ей глаза. — вставила Софи. — Впрочем, большинство не более разборчивы, чем она. Похожи на овец. Она — вожак, а они следуют за вожаком.

— Похоже, она ненавидит меня, — пробормотала Марселина.

— Да-да, ужасно. Жгучей ненавистью. Той самой, которую люди ее положения обычно приберегают для анархистов и республиканцев, — съязвила Софи.

Марселина принялась метаться по комнате.

— Все было бы не так плохо, если бы леди Клара скомпрометировала себя с более достойным джентльменом. Она могла бы сама стать законодательницей мод и помогла бы нам приобрести клиентуру среди молодого поколения. Но она выбрала совершенное ничтожество! — Тяжко вздохнув, Марселина вернулась к столу для рисования. Отодвинув газету, она взяла альбом и стала что-то набрасывать размашистыми, резкими линиями. Приподняв голову, вдруг спросила: — Скажи мне правду, Леони. Что нас ждет:

— Разорение, — тотчас ответила младшая сестра.

Никто и словом не обмолвился о муже Марселины, который сто раз мог бы купить их магазин на те деньги, что завалялись у него в карманах. Они не хотели быть купленными. Это был ИХ магазин.

Три года назад сестры Нуаро приехали из Парижа, потеряв все. Приехали с больным ребенком на руках. Приехали, имея лишь несколько монет — и таланты. Выигрыш Марселины за карточным столом позволил им начать свое дело. И теперь казалось, что она своим замужеством уничтожила все, ради чего все они работали. Уничтожила из-за любви.

Но Марселина имела право любить и быть любимой. Ведь она так много работала! Столько всего вынесла и так заботилась о них! Она заслужила счастье!

— Нам и раньше грозило разорение. — Софи пожала плечами. — Это не хуже, чем Париж и холера.

— Мы и здесь выживали в катастрофах, — заметила Леони.

— С помощью Кливдона. Хотя принимать ее мы не хотели. А согласились лишь потому, что иного выхода не было, — пробормотала Марселина.

— Но мы подчеркнули, что это кредит, — напомнила Леони.

— А вот долг мы теперь, похоже, не сумеем выплатить, — пробурчала Марселина, не переставая рисовать, — Мало того, нам придется брать новый кредит! Или признать свое поражение. Леони была права: мы откусили больше, чем можем проглотить.

Несколько недель назад, когда герцог Кливдон нашел им это новое помещение, Леони честно предупредила, что у них недостаточно клиентов, чтобы содержать большой магазин на Сент-Джеймс-стрит.

— Мы всегда откусываем больше, чем можем проглотить, — заявила Софи. — Приехали из Парижа ни с чем, но все же сумели кое-чего добиться. Мы решили завлечь леди Клару, и это нам тоже удалось, хотя теперь все обернулось совсем не так, как нам хотелось бы. К сожалению, наша лучшая покупательница, как и большинство женщин, ошиблась в мужчине. А ее мать нас возненавидела. Но я вовсе не собираюсь сдаваться из-за этой… небольшой неудачи.