Джо Беверли - Скандальная графиня

На свежем воздухе Джорджии тотчас стало легче, но от малейшего ветерка она зябко ежилась, хотя было очень тепло.

– Расскажите мне все, что узнали про дуэль, – попросила она. – Без утайки.

– Но зачем вам это?

Они шли по дорожке, по обе стороны которой красовались прелестные клумбы. Цветы были яркие, праздничные, но ей было сейчас все равно, так что они вполне могли быть грязно-серыми.

– Мне необходимо понять, что произошло. Нужно уложить все это в голове.

– Куда лучше было бы, если бы вы вовсе выкинули эти мысли.

Джорджия подняла глаза на Дрессера.

– Как это возможно? Расскажите мне все, Дрессер.

– Меня там не было.

– Но вы же понимаете, как все было! Вы много думали над этим и все поняли.

Дрессер тяжело вздохнул:

– Возможно. Вы уверены, что хотите это знать?

– Да, – твердо ответила Джорджия. – Начнем с момента ссоры.

– Но помните: все это мои домыслы, не более. Компания провела день, гоняя на фаэтонах и периодически прикладываясь к горячительному. А вечером они ужинали и снова много пили. Ванс съязвил на тему неловкости Мейберри в управлении фаэтоном. Вышла небольшая ссора, однако она усугубилась – возможно, потому, что Ванс в разговоре оскорбил вас. Это мог быть дурацкий каламбур про кобылу и умение с ней обращаться…

– Нечто подобное той самой карикатуре?

– Да, нечто в этом роде. Думаю, все свидетели были слишком пьяны, чтобы запомнить подробности, но, полагаю, Ванс планомерно добивался от Мейберри вызова. Некто по имени Кавенхем смутно припоминает, будто бы Ванс намекнул, что спит с вами. Возможно, он говорил такое и прежде, в иных местах, а до вашего супруга доходили слухи…

– Он никогда бы в такое не поверил!

– Нет, разумеется. И все же это терзало его, а ведь он знал, что многие вызывают на поединок и за меньшее. Думаю, что в нем вскипела кровь и он выплеснул вино из бокала прямо в лицо обидчику. У Ванса не было и не могло быть повода вызвать на дуэль Мейберри, поэтому он спровоцировал вашего мужа, и этот маневр ему удался.

– Дикон появился тогда на балу у леди Уолгрейв, – вспомнила Джорджия. – Он все еще был слегка нетрезв и настоял, чтобы мы вернулись домой. – Она не могла поведать о том, что последовало дальше, но ей необходимо было дослушать историю до конца. – Итак, расскажите о самой дуэли.

– Я беседовал на маскараде с Шелдоном – он говорил, что надеялся тогда, что ссора сама по себе утихнет к утру. Но, разумеется, Вансу это было вовсе ни к чему. Он настоял на том, что дуэль непременно должна состояться, хотя и уверял всех, что она будет чисто формальной: несколько легких взмахов шпаг, пара царапин, а после, утром, – дружеский завтрак. – Дрессер остановил Джорджию и, взяв за плечи, повернул к себе лицом: – Это означает, что ваш муж не боялся. Показания свидетелей сходятся: все так именно и шло вплоть до того самого фатального удара. Если вас это хоть немного утешит, Ванс желал причинить противнику как можно меньше боли.

– Может быть, мне еще и поблагодарить его?

– Возможно. Все могло быть куда более жестоко.

– Этого вообще не должно было быть. Надеюсь, что Чарнли Ванс, где бы он ни был сейчас, испытывает муки ада!

– Очень похоже, так оно и есть.

– Что вы имеете в виду? – Джорджия в изумлении уставилась на него.

– Сегодня мне пришла в голову одна мысль. Я тотчас написал об этом вашему брату, однако ответа пока не получил. Я полагаю, что Селлерби убил Ванса.

– Что? Нет-нет, ведь Ванс куда сильнее Селлерби и фехтует лучше. Это невозможно.

– А шпага тут вовсе ни при чем. Селлерби его отравил.

И Джорджия выслушала причудливую историю, совершенно в духе мистического романа «Замок Отранто» мистера Уолпола. Она прижала ладонь ко лбу.

– Это какой-то горячечный бред.

– Просто вы угодили в паутину зла, – спокойно произнес Дрессер. – Но мы не дадим случиться самому худшему. Я буду рядом. А вам надлежит быть весьма осторожной: не есть и не пить ничего подозрительного.

– Подозрительного? Думаете, Селлерби попытается меня отравить? Но он же мечтает на мне жениться…

– Похоже, он совершенно обезумел. Разумеется, это вряд ли случится, но лучше вам быть начеку. По крайней мере, если неведомый друг пришлет вам в подарок конфеты или еще какое-нибудь лакомство, не вздумайте его отведать.

– Боже праведный! Я слышала, как отравили целую семью, посыпав тушеное мясо вместо соли крысиным ядом!

– Спокойно, спокойно. Торримонд предупрежден, и что бы из пищи или питья ни прислали сюда, это попадет прежде всего в его или мои руки.

– Но все это… словно какая-то плохая пьеса!

– Увы, зло совершенно реально. Селлерби заплатил за смерть одного человека и отравил другого. Возможно, он сам убил своего камердинера.

– Убил Джессопа?

– Слишком уж логичной представляется его смерть: слуга чересчур много знал.

– Но тогда Селлерби был расстроен, искренне печалился.

– Возможно, потому, что вынужден был замарать руки. Или просто из-за того, что потерял отменного камердинера, – он сам об этом говорил.

Джорджия присела на деревянную скамеечку – у нее вдруг закружилась голова.

– Как же остановить его, пока он не причинил вред кому-нибудь еще? Дрессер! Наша с вами выдуманная помолвка… ведь его следующей жертвой можете стать именно вы!

– Тогда я тем более останусь здесь, под вашей надежной защитой.

Он явно пытался шутить, но Джорджии было не до шуток: она похолодела от ужаса. Вскочив, она схватила его за руку:

– Помните нападение на вас ночью? Ведь это, возможно, тоже дело рук Селлерби?

– О чем вы?

– После вечера у Мирабел! Вы же говорили, что следовали за мальчишкой-факельщиком. Селлерби заплатил злодеям, чтобы они устранили вас.

– Господи… Конечно, он прослышал про наше обручение, а потом я подтвердил эти слухи. Мне самому тогдашнее нападение показалось странным, потому что злодеи тогда пытались именно убить меня, а не ограбить.

Джорджия отпрянула от него.

– Ну вот видите? Той ночью вы могли погибнуть – и все это из-за меня! Держитесь от меня подальше, Дрессер! Возвращайтесь поскорее к себе в Девон, живите спокойно. И забудьте обо мне навсегда.

И она устремилась в сторону дома.

Дрессер глядел ей вслед в полном отчаянии. Если бы он сам дал себе труд подумать о том самом нападении, то нашел бы для нее сейчас хоть какое-нибудь успокаивающее объяснение.

Он последовал за ней к дому, размышляя о том, как преодолеть это новое препятствие. К тому же надо было срочно написать Перриману. Тот, конечно, не попадется в столь примитивную ловушку, но лучше ему быть настороже.

По крайней мере он успел предупредить Джорджию насчет яда. О возможном похищении он не упомянул, но именно таков может быть следующий маневр Селлерби.

Но на полпути он передумал и направился прямо к конюшням, где в небольшом домике разместили слуг Перримана.

– Вы должны по очереди обходить дом вокруг на случай появления любого незнакомца. Днем и ночью.

– Как скажете, сэр, – не выказав и тени изумления, ответил слуга.

Дрессер жалел, что не в его силах было явиться сюда с армией, которая окружила бы дом плотным кольцом… Хотя это было бы, пожалуй, чересчур. Селлерби сейчас в Лондоне и наверняка уже знает, что его подозревают в фальсификации. Но необдуманно действовать он не станет – пусть это безумец, но хитрый и хладнокровный.

Через некоторое время нужно будет снова поговорить с Джорджией – им многое нужно обсудить, к тому же надо во что бы то ни стало заставить ее образумиться.

Он снова написал письмо Перриману и отослал с грумом. Дрессер не в силах был оставаться под одной крышей с Джорджией, зная, как она страдает, и ничего не предпринимая. Видимо, следует принять приглашение Торримонда прогуляться по окрестностям – это будет полезно ему во многих смыслах. Ведь с Джорджией или без нее ему предстоит вернуться в Дрессер-Мэнор, чтобы исполнять свой долг.

Джорджия свернулась калачиком на постели и накрылась покрывалом – ей хотелось остаться в одиночестве, – однако Лиззи отыскала ее и заставила рассказать обо всем.

– Печально, – согласилась подруга, – но это всего лишь очередные доказательства виновности Селлерби. Когда его припрут к стенке, все это понадобится суду.

– Но Дрессер мог умереть!

– Однако он жив и здоров. Наверняка он не раз смотрел в глаза смерти и все же уцелел – так что он просто счастливчик.

– Однако встреча со мной не принесла ему счастья.

Лиззи многозначительно взглянула на подругу. Джорджия горестно вздохнула.

– Хорошо. Я не смогла уберечь его от чувства ко мне, но не могу же я вечно скрываться?

– Пока ты вполне можешь наслаждаться прелестным летним погожим деньком. Пойдем со мной в детскую, а потом поможешь мне с домашними делами. Ничто не успокаивает так, как работа.

Лиззи нельзя было отказать, и к обеду Джорджии пришлось признать, что на душе у нее полегчало.

Она была в Брукхейвене лишь однажды – они с Диконом приезжали погостить на Рождество. Здесь было восхитительно, но тогда дом заполнила родня и друзья, то и дело затевались разнообразные развлечения. Парк и окрестности выглядели тогда грязно-серыми – зима выдалась бесснежная.

На этот раз все оказалось иначе. Вокруг все цвело и благоухало, и в доме царила тишина. Старый крепкий дом и прочная надежная мебель давали ощущение покоя и гармонии, а запах ароматных трав, доносившийся из кухни, успокаивал.

В принадлежавших ей прежде домах Джорджия ценила все новое и элегантное, а интерьеры Эрне были выдержаны в духе итальянской моды тридцатилетней давности. Брукхейвен же просто-напросто был хорошо обжитым домом, о котором заботилось несколько поколений подряд, – здесь все дышало комфортом.

Она вдруг поняла, что вот такой деревенской жизнью, возможно, и она смогла бы жить – и что, вероятно, такая жизнь возможна и в Дрессер-Мэноре. Сможет ли она этой жизнью вполне удовольствоваться? Ведь придется жить так год за годом. Но последние фатальные для нее события в высшем свете оставили крайне неприятные воспоминания. Разумеется, она будет скучать, но, возможно, с радостью заживет подобно Лиззи.

Когда они шли из детской в столовую, Лиззи лукаво спросила:

– Ну как, дорогая, тебе уже лучше?

– Лучше. Но я все равно чувствую себя виноватой. На душе гадко – и не в последнюю очередь потому, что я это заслужила. Не уверена, что имею право на покой.

– А кому станет легче от твоих беспросветных страданий?

– В Библии сказано, что грешникам надлежит расплачиваться за свои прегрешения. Виновные обязаны страдать.

– Но ты ничем не согрешила.

– Я совершенно уверена в обратном. И даже не могу в полной мере расплатиться за свой грех, жалкое я создание!

– Просто ты практична. Да-да, блистательная леди Мей еще и весьма практичная особа. Именно поэтому мы с тобой подруги.

– И я от души благодарю тебя за это. – Джорджия остановилась между лестничными маршами. – Лиззи, мне нужно кое о чем рассказать тебе. Даже если после этого ты станешь меня презирать.

– Полно, ты не можешь совершить ничего отвратительного.

– Не уверена. Я желаю Селлерби смерти. На самом деле! От всего сердца! Нет во мне никакого христианского смирения, и подставлять другую щеку для удара я не намерена. Я хочу пуститься в пляс на его могиле!

Лиззи была изумлена, однако сказала:

– Если бы он подстроил убийство моего Генри, думаю, я чувствовала бы то же самое, что ты сейчас.

Джорджия сердечно обняла подругу:

– Спасибо! Спасибо за то, что поняла меня. Я запретила Перри вызывать злодея на дуэль, но сейчас уже не уверена в своей правоте. Одна надежда, что, будучи приперт к стенке, он покончит с собой, словно ядовитый скорпион!

– И это будет очень мило с его стороны.

– Лиззи, я никак в себя прийти не могу.

– Я и сама потрясена, ведь мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким злодейством. Его во что бы то ни стало нужно остановить, но почему кто-то для этого непременно должен испачкать руки в его крови? А вот если бы он покончил со своей жалкой жизнью, то был бы погребен на неосвященной земле и вечно горел бы в аду. Так давай за это помолимся!

Джорджия ахнула, но тотчас захихикала: