«Вы приняли решение?» — спросил принц Восточное Солнце. Королева Черновласка кивнула: «Да».

Из сказки «Королева с черными как вороново крыло волосами».

Первая волна нападавших накинулась на них, подобно тарану. Ружей они, кажется, не имели, были вооружены палками, а кое у кого оказались сабли. Гриффин сделал последний выстрел из последнего пистолета, уложив главаря.

— За Ника Барнса! — Гриффин вытащил саблю.

Сзади раздался крик. С одной стороны — люди Викария, с другой — солдаты. Они с Дидлом оказались в центре схватки. Гриффин взмахнул саблей и почти отрубил руку нападавшего. Тот завыл, упал, и его затоптала лошадь.

Вдруг на какое-то мгновение Гриффин увидел лицо… такое увидишь лишь в кошмарном сне. Оно было похоже на восковой слепок и сморщено на скулах — нелепая пародия на черты лица. Видение исчезло.

Гриффин ударил кулаком еще одного и в ответ тоже получил сильный удар. Кто-то замахнулся на него палкой, но он подставил левое плечо — рука онемела. Он помотал головой, чтобы кровь не капала в глаза — он даже не знал, из какой раны кровь. В любую минуту он ждал, что его застрелят или проткнут сзади ножом, но не оборачивался.

Смерть скоро его настигнет.

Он услышал, как рядом с ним выругался Дидл, обернулся и увидел, как тот зашатался — на него напали трое. Рука верного камердинера окрасилась кровью.

Гриффин с криком бросился на помощь Дидлу и сумел отбросить в сторону одного из нападавших. Двое других развернулись и дали деру. Вдруг наступило затишье, и он почти уткнулся лицом в блестящий черный сапог с золотой шпорой. Гриффин поднял голову и увидел Уэйкфилда верхом на огромной вороной лошади.

— Рединг! — закричал Уэйкфилд. — Это ваша винокурня?

— Пошли вы… — Гриффин больше ничего не ответил и ткнул в лицо кривоногого коротышку, оказавшегося перед ним. Уэйкфилд поднял пистолет, нацелился в кого-то над головой Гриффина и нажал на курок. Выстрел почти оглушил Гриффина. Уэйкфилд, сурово сдвинув брови, снова что-то сказал ему, но Гриффин не смог расслышать. Его толкнули сзади, он обернулся. Дидл рукояткой пистолета бил нападавшего на него по голове.

Гриффин почувствовал удар в плечо и замахнулся саблей.

А Уэйкфилд сложил ладони рупором и прокричал:

— Это ваши люди?

— Я что, сражаюсь с собственными людьми? — прорычал Гриффин.

Он отскочил назад от кинувшегося на него мужчины, затем подставил ему подножку и ударил по голове. Он огляделся. Большая часть людей Викария в беспорядке убегали под натиском более опытных солдат.

— Похоже, у вас есть соперник, — крикнул Уэйкфилд.

Он занес шпагу и, нагнувшись, направил клинок в нападавшего головореза. Тот зашатался от удара, а Гриффин прикончил его, стукнув по затылку эфесом сабли. Затем он повернулся к Уэйкфилду с саркастической усмешкой. Едкий ответ уже был готов сорваться с его губ, как вдруг он заметил позади огромного коня Уэйкфилда какое-то движение и в ужасе застыл.

По переулку осторожно пробиралась Геро. Она шла прямо к ним, в самую гущу схватки. А с ней только лакей с фонарем в одной руке и с пистолетом, опущенным вниз дулом, — в другой.

— Боже, — выдохнул Гриффин.

Уэйкфилд оглянулся через плечо.

— Что, черт возьми, здесь делает моя сестра, Рединг?


Никогда прежде ни перед кем Мэндевилл не стоял на коленях. Он смотрел на Лавинию и понимал, как униженно выглядит, но он ведь просит ее руки, так что это вполне уместно. Он был в полном отчаянии, потому что если Лавиния его покинет, то у него не останется ничего. Попроси она его, он полз бы за ней на животе.

Она хоть понимает, в каком он ужасающем положении?

Ее карие глаза заблестели от слез.

— Томас, ты же знаешь, что не можешь на мне жениться. Ты повторял мне это много раз.

Она хотела отвернуться, но он мгновенно вскочил, схватил ее руку и не выпускал из своих ладоней.

— Лавиния, я говорил тебе это, но я лгал. И тебе лгал, и себе. Я могу жениться на тебе.

— А как же Энн? Как же твои страхи, что тебя предадут?

Постыдная паника охватила его.

— Эти страхи не имеют значения.

— Имеют. — Она глубоко вздохнула. — Энн предала тебя, и это было отвратительно. И с тех пор ты больше не доверял женщинам. Я не могу жить в постоянном страхе, что ты неправильно что-нибудь поймешь.

— Нет! — Мэндевилл закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки, чтобы его мольба звучала убедительнее. — Признаю, я был скотиной, сомневаясь в тебе. Ты ни разу не обманула меня, когда мы были вместе. И это не ты, кто нашел кого-то еще. Это я.

— Но…

— Нет-нет, выслушай меня. — Он стиснул ей руки. — Я знаю, что я трудный человек. Гриффин клялся мне, что он не соблазнял Энн, а я отказывался ему верить. Пожалуйста, пожалуйста, Лавиния, поверь мне. Позволь мне доказать, что я могу измениться.

Она качала головой, чтобы смахнуть слезы.

— А как же парламент? А титул маркиза?

— Неужели ты не понимаешь? — Он искал нужные слова. Он, известный своим красноречием в палате лордов. — Ничто из этого не имеет значения. Без тебя я тень человека, пылинка. Парламент, даже титул маркиза обойдутся без меня, а вот я не смогу обойтись без тебя.

Она ахнула.

— Я люблю тебя, Лавиния, — молил он, доведенный до полного отчаяния. — Это никогда не изменится, потому что я уже пытался освободиться от любви к тебе и не смог. Я люблю тебя и хочу на тебе жениться. Ты выйдешь за меня?

— Томас! — Лавиния и смеялась, и плакала. Глаза у нее покраснели, на щеках выступили пятна, но при этом она казалась ему самой прекрасной женщиной на свете. — Да, я выйду за тебя.

Как только Геро увидела Гриффина около сидевшего в седле Максимуса, она побежала к ним. Оба находились в самой гуще страшной схватки, но она видела только их двоих, освещенных мерцающими факелами. Великий боже! Неужели брат собирается убить ее возлюбленного?

— Миледи! — закричал Джордж, отразив удар толстой палки. — Пожалуйста, миледи!

Гриффин нырнул под лошадь Максимуса. Он оттолкнул человека, преградившего ему путь, проткнул другого саблей, кулаком свалил третьего. И при этом не упускал из виду Геро. Его зеленые глаза горели диким огнем. Он добрался до нее как раз в тот момент, когда Джордж, издав крик, выстрелил из пистолета.

Геро вздрогнула, увидев, как окровавленный человек упал Джорджу под ноги.

Но тут ее схватили за плечи и обняли — на нее был устремлен яростный взгляд Гриффина. Он потерял парик, у него на лбу кровоточила рана, правая щека в крови, а правый глаз среди запекшийся крови сверкает как у дьявола.

Она едва не лишилась чувств от облегчения — он жив и цел. Слава богу, она успела вовремя. Слава богу, ей не придется провести остаток жизни, оплакивая его. Слава богу…

Тут Гриффин закричал:

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь, глупая женщина?

Она заморгала.

— Я битый час ехала из Лондона, чтобы добраться до тебя!

— Я велел тебе никогда не появляться одной в Сент-Джайлзе! — Гриффин тряхнул ее.

— Я была с Джорджем…

— С Джорджем! С единственным лакеем! И ночью! Ты совсем лишилась ума?

Она вздернула подбородок:

— Я приехала спасти тебя… хам ты эдакий!

Глаза наполнились слезами от унижения и обиды. Она вырвалась из его рук и хотела убежать.

Гриффин пробормотал жуткое ругательство и, схватив сзади, не пустил, развернул к себе и припал к ее рту горячим, злым поцелуем.

Геро была рада — как же она была рада! — что он цел, пусть и груб с ней. Она разомкнула губы, обвила его руками за шею так крепко, что чуть не задушила. Все исчезло, она ничего не видела и не слышала, были только они двое, одни в своем — их — мире. Удары сердца громким стуком отдавались у нее в ушах. Его кожа пахла порохом и потом, и от этого резкого, кисловатого запаха он казался еще более живым. Геро слизала свои слезы с его губ — слезы радости.

— Геро, — простонал он.

— Гриффин, — вздохнула она.

— Господи, — с отвращением пробормотал кто-то рядом.

Гриффин поднял голову, не отрывая от нее своих изумрудных глаз.

— Уйдите, Уэйкфилд.

Геро оглянулась и увидела брата, который все еще сидел на своей черной лошади и с неодобрением смотрел на них сверху вниз.

— Ты не можешь его забрать! — крикнула Геро и вцепилась в широкие плечи Гриффина. Максимус едва ли сможет арестовать Гриффина, если она крепко к нему прижмется.

— Он меня не арестует, — высокомерно, как всегда, заявил Гриффин, глядя на герцога. — Не арестует, если ты выйдешь за меня.

— Вы шантажируете мою сестру? — гаркнул Уэйкфилд.

— Если придется, то — да. — Гриффин перевел взгляд на Геро, и то, что она прочитала в его глазах, наполнило ее сердце счастьем. — Я способен на все что угодно, лишь бы жениться на тебе, Геро.

Она ласково погладила его по скуле — единственному месту на нем, не покрытому кровью, — дрожащими пальцами.

— Тебе не придется меня шантажировать, чтобы я вышла за тебя замуж. Я люблю тебя.

Глаза Гриффина зажглись, и он крепче обнял ее.

— Ты действительно это сказала? Ты выйдешь за меня?

— С радостью, — выдохнула она.

Он наклонил голову и поцеловал ее. Геро не успела раскрыть губы, как он вдруг рывком отпрянул, услыхав крик:

— Милорд! — К Максимусу подбежал солдат. — К западу отсюда беспорядки. Послать за подкреплением?

Геро пришла в ужас.

— Там же приют!

Гриффин кивнул, огляделся и громко крикнул:

— Дидл!

Камердинер Гриффина вырос как из-под земли. Волосы у него стояли дыбом, одна рука в крови, но держался он прямо.

— Да, милорд?

— Люди Викария попались на наживку? — загадочно спросил у него Гриффин.

Максимус нахмурился.

— В чем дело?

Дидл расплылся в широкой улыбке.

— Его люди внутри, а наши — снаружи, милорд.

— Тогда начинай, — приказал Гриффин.

Дидл кивнул, сунул два пальца между губ и издал пронзительный свист.

Гриффин повернулся к Максимусу:

— Предлагаю собрать ваших людей.

Максимус подозрительно поднял брови, но все-таки крикнул:

— Все ко мне!

Приказ был мгновенно выполнен.

— Что-то они тянут, — с беспокойством произнес Дидл.

Бум!

Страшный грохот сотряс землю. С ближайшего дома попадали кирпичи, и в то же время яркий свет озарил ночную темноту. Запах дыма заполнил воздух.

Геро ухватилась за Гриффина.

— Что это было?

— Это сразит Викария, — со свирепой ухмылкой ответил Гриффин. — Нику очень пришлась бы по душе эта миленькая ловушка, которую мы устроили Викарию и его людям.

Максимус, пристально наблюдавший за взрывом, повернулся к ним:

— Это вы взорвали винокурню?

Гриффин засмеялся:

— Понятия не имею, о чем вы. Но если винокурня взорвалась, возможно, это произошло из-за того, что одна очень настойчивая леди недавно указала мне на зло, которое представляет собой джин и его перегонка.

У Геро сердце готово было разорваться от радости, а глаза защипало от слез.

— Ох, Гриффин!

Максимус ворчливо хмыкнул:

— Вы — самодовольный мошенник, но, полагаю, мне придется принять вас в семью. — И взглянул на Геро.

Она высоко подняла подбородок.

— Если только ты не предпочтешь, чтобы я сбежала?

— Если ты это сделаешь, то я рискую вечно слушать стенания кузины Батильды. — Он нагнулся и протянул руку Гриффину. — Мир?

Гриффин пожал протянутую ему руку.

— Мир.

— А теперь, — Максимус выпрямился в седле, — говори, где этот приют.

Сайленс с ужасом смотрела на пьяного страшилу и успела подумать, что не захочет жить после того, как он с ней разделается.

Сзади раздался крик, но обидчик даже не оглянулся — вокруг разносилось столько воплей. Но когда его по плечу ударила рука в перчатке, он медленно повернул голову, а в следующий момент уже валялся, уткнувшись лицом в землю.

Сайленс замерла, глядя на своего спасителя.

Человек, стоявший перед ней, словно вышел из пантомимы. На нем были штаны и балахон в красных и черных ромбах. На ногах — высокие черные ботфорты. Руки — в черных перчатках с обшлагами. Нелепая полумаска с огромным горбатым носом скрывала черты его лица, оставляя открытыми лишь рот и подбородок. Он снял широкополую шляпу и отвесил ей церемонный поклон.

— Вы Призрак Сент-Джайлза! — вырвалось у нее.

Рот у него дрогнул. Но он ничего не сказал, а рукой, державшей шляпу, указал ей, куда идти.

— Я живу вон там, — произнесла она, чувствуя себя очень глупо, разговаривая с мимом.