Джордж ушел, а она вздохнула. Дом получился бы замечательным… если только его когда-нибудь достроят. Они скупили дома вокруг обломков сгоревшего дома. Теперь фундамент и фасад того, что могло стать красивым кирпичным зданием, заняли бы большую часть одной стороны улицы. Геро повернулась и посмотрела на другую сторону. Дома стояли так близко, что казалось, будто они подпирают друг друга. Деревянные стены, осыпающийся кирпич, покосившиеся верхние этажи, опасно нависающие над узкой улицей… Чудо, что все эти дома еще не рухнули.

— Миледи, — к ней подошел Джордж, а с ним — неопрятного вида человек. — Вот только его я и смог найти, — сказал Джордж. — Утверждает, будто он здешний сторож.

Геро с удивлением взглянула на тощую фигуру в грязном пальто синего цвета. Он держал в руке наполовину объеденную корку хлеба.

При виде Геро сторож стянул с головы рваную плоскую шляпу и так низко поклонился, что его седые длинные волосы почти задели землю.

— Миледи, — произнес он.

— Как ваше имя?

— Пратт. — Он прижал шляпу и кусок хлеба к груди и смотрел на нее с благоговейным выражением.

Геро вздохнула:

— А где рабочие, мистер Пратт?

Сторож скосил глаза, потом закатил их наверх.

— Право, не знаю, миледи. Я уверен, что они скоро вернутся.

— А мистер Томпсон?

— Я его давно не видел. — Пратт пожал плечами и откусил кусок хлеба.

Геро сжала губы и отвернулась от него. Мистер Томпсон был архитектором нового приюта и отвечал за строительство. Когда все еще только обсуждалось, он представил прекрасный подробный чертеж дома. Они с леди Кэр остались им очень довольны. Однако когда началось строительство, мистера Томпсона как будто подменили. На него уже нельзя было положиться. Куда-то подевались кирпичи, которые он якобы заказал. Их доставка постоянно откладывалась, а рабочие разбежались.

Леди Кэр задержала свой отъезд на континент, пока не заложили фундамент. В тот момент казалось, что худшее позади. На стройке появился кирпич, наняли новых рабочих. Мистер Томпсон рассыпался в извинениях и заверениях. Однако спустя месяц после отъезда леди Кэр дела снова пошли из рук вон плохо. Строительство продвигалось медленно, отчеты о расходах, которые представлял мистер Томпсон, Геро не удовлетворяли. А когда она задавала конкретные вопросы, он либо отвечал как-то неопределенно, либо вообще не отвечал.

А сейчас в середине дня на стройке нет ни одного человека!

— Благодарю вас, мистер Пратт, — сказала Геро и повернулась, собираясь идти обратно к карете. — Разве может один человек сторожить такой большой участок? — тихо спросила она Джорджа.

Джордж сначала опешил от того, что его мнением интересуются, а затем почесал подбородок:

— Нет, миледи, не думаю.

Геро кивнула. Джордж лишь подтвердил ее собственные опасения.

Она должна нанять дополнительных сторожей, и поскорее, если ничего другого сделать не сможет.

Она думала, что Рединг ее покинул, но когда вошла в карету, то увидела, что он сидит, привалившись к спинке сиденья все в той же позе, в какой она его оставила почти час назад. Она села, карета двинулась вперед.

На Рединге были довольно поношенный коричневый фрак и жилет бутылочного цвета, темно-коричневые брюки. Длинные ноги заняли почти все место между сиденьями, и потертые сапоги оказались у нее под сиденьем. Черная шляпа по-прежнему была надвинута на глаза, и Геро только сейчас заметила давно не бритую щетину у него на скулах. Он не пошевелился, и когда она вошла, и когда карета тронулась. И тут Геро услышала слабый храп. Взгляд ее упал на его приоткрытый рот. Во сне нижняя губа казалась полной и… чувственной, особенно в сочетании с темной щетиной вокруг рта.

Геро поспешно отвернулась.

— И что вы решили? — вдруг спросил Рединг, а она от неожиданности вздрогнула. Выходит, он все это время притворялся спящим?

Гриффин сел и лениво потянулся, потом выглянул в окно.

— Едем обратно?

— Да.

— И как у вас обстоят дела?

— Хуже, чем я думала. — Геро помолчала. — Архитектор, судя по всему, скрылся.

Его это, видно, не удивило.

— А как насчет моего предложения?

— Вы хотите сказать — шантажа?

Он пожал плечами:

— Называйте это как хотите, но я стою на своем. Вы будете ездить со мной, либо вообще не будете ездить.

Геро опустила глаза на сложенные на коленях руки и сжала пальцы в кулаки. Она не сомневалась в том, что он действительно все расскажет и брату, и жениху, если она не согласится на «сделку». Мэндевилл будет недоволен, однако именно Максимус положит конец ее поездкам в приют и, возможно, запретит ей быть патронессой. Геро слушалась брата во всем, но не в этом случае. Она вспомнила маленькие трогательные лица, когда дети старательно пели гимн, специально выученный для нее.

Геро подняла голову. Рединг наблюдал за ней с таким видом, словно читал ее мысли.

— Зачем? — спросила она.

— Что зачем?

— Зачем столь неожиданное беспокойство о моей особе? Почему вы хотите заключить эту сделку?

Она ожидала, что он разозлится, но этого не произошло — Гриффин с еле заметной усмешкой снова привалился к мягкой спинке сиденья.

— Вы непредсказуемая женщина, леди Совершенство. Возможно, мое доброе сердце призывает меня спасать безрассудных дам.

— Я вам не верю.

— Вполне разумно. — Он насмешливо смотрел на нее.

Геро выглянула в окно. Какой у нее выбор, если она хочет продолжать свои визиты в приют?

— Хорошо. — Она повернулась к нему. — Вы можете поехать вместе со мной в следующий раз, когда я соберусь в Сент-Джайлз.

— Согласен. — Он зевнул, затем привстал, чтобы постучать в крышу кареты. — Вы можете послать записку ко мне домой в любое время, когда пожелаете. Номер тридцать четыре на Голден-сквер.

— Разве вы не живете в Мэндевилл-Хаусе, когда приезжаете в Лондон? — удивилась Геро.

— Нет. — Губы у него скривились.

Карета остановилась, и он уже в двери повернулся и сказал:

— Я буду у вашего дома завтра в девять утра.

— Но я не собиралась так скоро опять ехать в приют.

— Я думаю, что смогу решить ваши проблемы с архитектором, — пояснил он. — Ровно в девять. Договорились?

Зеленые глаза пронзили ее, и все, что она смогла, это молча кивнуть.

— Хорошо, — произнес он, выскочил из кареты и захлопнул дверцу. Карета рывком двинулась вперед.

Геро с облегчением выдохнула и в первый раз за всю дорогу спросила себя: «А что Рединг делал в Сент-Джайлзе?»

Геро, нервничая, спустилась по ступеням лестницы. Девять утра — это немыслимо ранний час для поездок любой светской дамы, и кузина Батильда этого не одобрит. И ей просто повезет, если ее не увидят в обществе пресловутого будущего деверя. Оглядев улицу, Геро никого не увидела.

Совсем никого.

У нее даже поникли плечи. Ей придется отпустить карету, поджидавшую перед домом. Да и чего ждать от повесы и распутника? Утренние прогулки с респектабельными дамами, вероятно, не в его правилах.

— Ждете меня?

Мужской голос прозвучал прямо у Геро за спиной, и она от неожиданности вскрикнула и чуть не подскочила. Она сердито посмотрела на Рединга. Он выглядел неопрятным и взъерошенным.

— Вы снова где-то разгуливали всю ночь? — не подумав, спросила она, а когда опомнилась, то краска залила ей шею.

Гриффин засмеялся и помог ей сесть в поджидавшую карету.

— Разумеется. Распутники не спят по ночам, а занимаются более интересными делами.

Геро ничего на это не ответила и опустилась на подушки сиденья. Странно, но, хотя его слова ужасно раздражали, она ощутила… радостное волнение от того, что он все-таки появился, как они договаривались.

— А вы, наоборот, — сказал Рединг, усаживаясь напротив, — выглядите свежей и отдохнувшей. Прелестная утренняя лилия.

Она недоверчиво на него взглянула. То, что можно было расценить как комплимент, в его устах прозвучало как оскорбление.

А Гриффин улыбался как ни в чем не бывало во весь свой большой рот, от чего на щеках у него залегли глубокие складки. Щетина на скулах казалась еще темнее от белого парика.

— А вы с успехом могли бы позировать для гравюры с предостерегающим названием «Распутник», — заметила она что ни на есть нежным голосом.

Рединг расхохотался:

— У моей лилии есть шипы, оказывается.

— У лилии нет шипов, и в любом случае я не ваша лилия.

— Конечно, нет. Вы просто моя дорогая будущая сестрица.

Геро собиралась его одернуть, снова попросить не называть ее своей сестрой, но потом поняла, что любое возражение с ее стороны скорее всего подтолкнет его к еще более вызывающему поведению. Поэтому она лишь вздохнула и поинтересовалась:

— Куда мы едем?

Рединг вытянул ноги, и его башмаки задели подол ее шелкового утреннего платья бледно-желтого цвета.

— У меня есть старый приятель. Хочу вас с ним познакомить.

— Зачем?

— Он архитектор.

— В самом деле? — удивилась Геро. — Где вы его встретили?

Он бросил на нее сердитый взгляд.

— Я раз от разу общаюсь с приличными людьми.

— Я не…

Рединг отмахнулся от ее извинений.

— Я познакомился с Джонатаном Темплтоном в Кембридже.

— Говорили, что вы ушли оттуда, проучившись только год.

— Вы назвали меня легкомысленным, — напомнил ей он, — но не все, с кем я учился в университете, были такими же безответственными. Отец Джонатана — священник с крайне скудными доходами. Ему удалось попасть в Кембридж исключительно потому, что друг их семьи взял на себя расходы по обучению Джонатана. А он отплатил ему за доброту тем, что с утра до ночи усердно занимался.

Геро, склонив голову набок, спросила:

— А что вы изучали в Кембридже?

Он хмыкнул:

— Хотите сказать, помимо шлюх и выпивки?

На этот раз она не попалась на крючок.

Рединг опустил голову и, помолчав, с улыбкой сказал:

— Не поверите — классическую историю.

— И вам это нравилось?

Он пожал плечами:

— Вероятно, не настолько, чтобы остаться там.

— Я читала Геродота[5] на греческом, — вдруг призналась Геро.

Он поднял на нее глаза:

— На самом деле? Вот уж не знал, что нынче греческий входит в курс обучения дебютанток.

— Конечно, не входит. — Зачем она это ему говорит? Геро уставилась себе на руки, сложенные на коленях. Ей надо следить за своим языком!

— Что вы думаете о его описании Египта? — спросил он.

Она искоса посмотрела на него. Он шутит или серьезно? Кажется, серьезно. Поколебавшись, Геро сказала:

— Я думаю, что их погребальные обряды просто отвратительны.

Гриффин улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки.

— Но это завораживает, не так ли? Когда трупы обмазывают миррой и ладаном.

Геро вздрогнула:

— Вы считаете, что его свидетельства правдивы? Многое из того, что он описывает, кажется фантастическим.

— Например, Арион, играющий на арфе и сидящий на спине дельфина?

— Или крылатые змеи, которые охраняют ладанные деревья на Аравийском полуострове?

— Или гигантские муравьи, которые преследуют верблюдов?

— Муравьи, преследующие верблюдов? — Геро наморщила лоб. — Я не помню, чтобы читала об этом.

— Не может быть, чтобы вы это пропустили. — Он улыбнулся. — Это про Индию.

— О, конечно. Муравьи, которые выкапывают золото.

— Именно они. Старик Геродот умел занимательно излагать разные истории о чудесах на белом свете. Кто может доказать, что египтяне в действительности не набивали тела своих умерших праотцов миррой? Или что в Индии не существовало гигантских лохматых муравьев, наводивших ужас на верблюдов?

— Вы не можете не признать, что это маловероятно.

— Я ничего такого не собираюсь признавать, миледи. — На его губах играла улыбка. — Вы читали Фукидида[6]?

— Нет, не читала. — Геро снова опустила глаза. — Учителю, который учил меня греческому, пришлось уехать из-за плохого здоровья. Тот, кто его заменил, не одобрял моих занятий греческим. Для леди намного важнее знать французский. Помимо этого мне давали уроки танцев, пения и рисования. Приходится многому учиться перед светским дебютом.

— А! Вам нравится рисовать?

— Я это ненавижу, — честно призналась она.

— У меня где-то есть книжка Фукидида. Хотите, дам вам почитать?

— Я не… — Она замолчала и посмотрела на него. Ей следует отказаться. Дальнейшее общение с Редингом наверняка чревато неприятностями. С нее хватит и того, что происходит сейчас. Он понял, о чем она подумала, и улыбка исчезла с его лица. И тут у Геро вырвалось: — Да. Пожалуйста. — Она сама не знала, как она это произнесла.