Люсьен Гольдберг - Скандалы

Нива пролила вино на платье и, занятая этим, не уловила, о чем говорят ее спутники. Вокруг все орали и суетились, а у нее так звенело в ушах, что она почти ничего не слышала.

Она не помнила, как подали счет, но, должно быть, потом они ушли, потому что внезапно она оказалась перед гостиницей; подъехало такси, а она все давилась от смеха, слушая шутки Неда.

Нива расположилась на заднем сиденье между Томом и Недом, которые подтрунивали над водителем. Перед глазами у нее давно уже все расплывалось, так что она не могла разглядеть его лица.

Вдруг Нива заметила, что такси мчится мимо „Тауэр Трамп". Башня сияла огнями.

– А я здесь живу, – захихикала она и повалилась на Тома, пытаясь показать ему здание. Он обнял ее за плечи.

– Ну не говорил ли я тебе, Нед? Самая настоящая нью-йоркская леди!

Она помнила толстую шею широкоплечего мужчины, стоявшего под навесом у входа. Сейчас они были в неосвещенной части города. Нед вылез из машины, держа в руке купюры; тогда перед ними опустили толстый бархатный канат, перегораживавший проход.

Она помнила, как кружилась в быстром танце под громкую музыку, доносившуюся откуда-то из темноты.

– Делай Обезьяну! – кричал Нед, перекрывая музыку. – Делай Мятую Картошку! Делай Щеголя-Цыпленка!

А Нива все танцевала.

Она помнила, как сидела за столом, в тесноте, почти на коленях у Неда. Он целовал ее в шею, а его рука под столом шарила по внутренней поверхности ее бедер.

Он запустил ей в рот язык, но в этот момент чья-то рука легла на ее плечо, и она услышала:

– Нива? Это ты, Нива?

Оттолкнув Неда, она оглянулась. Над ней, нахмурившись, стоял Джеффри.

Она не помнила, представила ли его своим новым знакомым. Скорее всего, нет.

Кажется, объяснила ему, что веселится, потому что Ирвинг украл все ее деньги.

– И галереям „Шандон" больше ничего не светит, Джеффри. Ну, не смешно ли это?

Она не помнила, что он ответил. Потом он исчез, а Нива опять стала целоваться с Недом.

Очутившись в кабине лифта, где пахло мужским одеколоном и полиролем, она вспомнила, что, будто сквозь сон, видела Джеффри, но так смутно, что она выкинула это из головы. Из маленьких динамиков в углах лифта доносилась „Лунная река", и она отдалась во власть музыки.

Когда открылись створки лифта, она увидела длинный коридор с серой от пыли ковровой дорожкой.

– Это что, „Плаза"? – пробормотала она.

– Нет, бэби, – рассмеялся Нед, крепко держа ее за локоть. – В „Плазе" мы просто пили. А это дом, наш милый дом.

Потом они пили из небольших толстых стаканчиков в комнате: телевизор был прикован к стене железной цепочкой.

Позже она лежала голая, не понимая, куда делась ее одежда, и чувствуя руки Неда на своей груди, на животе, а потом между ног. Она поняла, что это Нед, лишь узнав его запах.

Почему-то его рот оказался между ее ног, и он что-то говорил ей о том, какая она умная и веселая, как нравится ему и как пахнет. Он говорил ей, что беспокоиться не о чем, он обо всем позаботится. Он притянул к себе ее руки, чтобы она помогла ему натянуть кондом. И тогда она увидела его спину, совершенно не похожую на спину Ирвинга: прохладную, широкую и безволосую.

Должно быть, она задремала. Из соседней комнаты доносились голоса и смех. Снова почувствовав руку Неда между своих бедер, она перекатилась на спину. Он тут же снова оказался сверху и вошел в нее. Она провела руками ему по спине.

Но спина оказалась другой: такой худой, что выпирал позвоночник. Колени Неда давили на нее, а эти были расставлены по сторонам. На ступнях были носки, а покрытый латексом пенис был толще и короче.

Она куда-то плыла, но это был не сон. Она как бы плыла высоко над городом. Дышалось легко, вокруг было тихо, а небо было усеяно звездами. В руке она держала металлическую цепочку, та тащилась за ней, и когда мимо проплыл Ирвинг в светлых брюках и в фирменных белых кожаных туфлях, она, накинув цепочку ему на шею, задушила его.

Проснувшись утром в своей постели, Нива так и не могла вспомнить, как она тут оказалась.

Во второй половине дня, после злосчастного ленча с Ирвингом, Бэби, кипя от ярости, закончила историю о похищении. Она было решила написать правду – что этот поганец Абнер Хун не похищал девчонку, а всего лишь перекупил ее, – но „похищение" звучало куда романтичнее. Вытащив листы из принтера, она понеслась в кабинет Петры за стеклянной дверью.

Влетев туда, она швырнула на стол пачку листов.

– Может, ты хочешь показать это Джо, – изобразив смущенную улыбку, сказала Бэби. – Думаю, он решит что-то сократить. Ну скажем, на первой странице.

Петра бесстрастно взглянула на нее, чтобы не обнаруживать истинных чувств, которые она питала к Бэби. Опустив подведенные ресницы, она быстро пробежала текст и подняла палец.

– Подожди, – сказала она.

Сняв трубку, Петра нажала три клавиши.

– Джо, это Петра. Послушай вот это. – Она быстро прочитала ему материал Бэби о „похищении". Выждав несколько секунд, она повесила трубку.

– Джо сказал, что потрясающе, да? – спросила Бэби.

– Джо сказал, что хорошо, если все проверено. В первый раз услышала от него такое. Откуда ты знаешь, что эту женщину похитили?

– Можешь мне поверить, так и было.

– Человек считается похищенным, если его насильственно переместили из точки А в точку Б.

– Я знаю, что значит похищение, – сказала Бэби, и ее глаза превратились в щелочки. Порой ей нравилось врать Петре – просто так.

– То есть ты хочешь сказать, что два человека, нанятые лондонской бульварной газетой, вошли в большую больницу и покинули ее с женщиной, замешанной в грандиозном голливудском скандале? И, кроме тебя, об этом не знает никто? По-моему, в этой истории чего-то не хватает. Может, стоит проверить? М-м-м?

– Мои источники абсолютно надежны, – решительно заявила Бэби.

– Твои источники?

– Да, люди, которые вплотную занимаются этим делом.

– Не назовешь ли их имена своему редактору? – спросила Петра таким тоном, словно хотела сказать: „Ты-у-меня-дерьмо-свое-есть-будешь".

Бэби смешалась, как маленькая.

– Нет, не назову, – таким же тоном ответила Бэби.

– Ты звонила в „Лондон Газетт" и все проверила?

– Да, – отрезала Бэби. – Она у них, так они мне и сказали. И спрятана в очень надежном месте.

– Так вот, через десять минут имена твоих источников должны быть у меня на столе или материал не пойдет.

– Я хочу видеть Джо! – взбеленилась Бэби.

– Иди и повидайся с ним. – Петра развела руками, давая понять Бэби, что снимает с себя всякую ответственность, а значит, материалом займется кто-то другой.

Бэби схватила распечатку и вылетела из кабинета.

– Не могу, не могу, не могу, – бормотала Бэби, спеша по коридору. – Корова, корова, огромная жирная корова!

Когда она ворвалась в кабинет Джо, тот удивленно поднял глаза.

– Вы с Петрой снова поцапались?

– Джо! – взвизгнула Бэби. – Она хочет, чтобы я назвала источники, а я обещала...

– Полагаю, основной источник – твой новый хахаль, Ирвинг Форбрац.

Бэби уставилась на свои туфли.

– Ты знаешь об этом? – робко спросила она. Джо откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– Очнись, малышка. „Двадцать один", „Ле Серк", ты показала себя во всем блеске. – Он выразительно поднял руку и почти продекламировал заголовок: – „Почему у девочки-репортера такое внимательное лицо, когда она сидит в лучшем банкетном зале города с одним из самых влиятельных женатых пресс-агентов и юристов?" Слово „женатый" подчеркнуть.

– Не в этом дело, Джо. Он – потрясающий источник.

– Он, наверно, рассказывал тебе много интересного в номере Яна Макколи?

У Бэби отвалилась челюсть, и она села.

– Откуда ты знаешь об этом номере?

– В этом же доме принимает мой дантист. Не случись мне на прошлой неделе ставить пломбу, я бы и не узнал.

Бэби вздохнула.

– Можно присесть?

– Ты уже сидишь.

– Так ты поставишь материал? Я думаю, он весьма острый.

– Едва ли Ирвинг так считает. Ты выставила его идиотом.

Бэби пожала плечами.

– Меня это не волнует.

– Ты проверила данные в „Газетт"?

– Ага!

– У Абнера Хуна?

– Все совпадает.

– Воображаю! Я слышал кое-что о вас после приема у Гарнов.

– О, – она отвела глаза и откашлялась. – Вот как? Так как же с моим материалом? Он слишком хорош для паршивой „Виноградинки", правда.

– Поэтому я и тисну его. У нас проблемы с первой полосой. Кстати, гвоздя номера сегодня нет. Твой текст будет хорошо смотреться, если ты немного почистишь его и сделаешь выразительнее. Напомни об истории с Кико Рамом. Звякни родителям девчонки, пусть они что-то скажут. Намекни, как и почему англичане выкинули такой номер. Ты знаешь, что делать. А я распоряжусь насчет фотографий.

Бэби с восторженным воплем вскочила с кресла и попыталась через стол дотянуться до Джо.

Тот отпрянул к окну.

– Еще шаг, я вызову охрану, чтобы охладить твой пыл.

Бэби выпрямилась и одернула платье.

– Спасибо, Джо, – тихо сказала она. Джо улыбнулся.

– Всегда пожалуйста, Бэби. Материал в самом деле хороший. И меня не волнует, как ты его раздобыла. Ты – профессионалка.

Бэби, покраснев, повернулась к дверям.

– Бэби? И еще...

– Да, – она остановилась, вдруг решив, что он передумал.

– Прости, что был не слишком любезен, когда ты просила взять тебя на панихиду. В тот день у меня голова шла кругом.

Бэби усмехнулась.

– Как тебе мое маленькое выступление?

– Все было о'кей, Бэби, – медленно сказал он. – Но на вульгарной латыни оно прозвучало бы куда лучше.

В четверг утром Кик проснулась рано, смутно ощущая предстоящие заботы, которые свалятся на нее днем. Статью для Джо она закончила, но теперь ее ждало дело, с которым, по утверждению Нивы, может справиться только она. Ее ждал непосильный труд очистить спальню от личных вещей Лолли. Это была единственная комната, в которую рабочие отказались входить. Они с грохотом таскали вещи в нижних комнатах, пока она, забаррикадировавшись в кабинете, заканчивала материал. Время от времени Нива, чтобы не беспокоить ее, совала под дверь записки, спрашивая, что она собирается делать с тем или иным предметом. Грузчики не хотели их выкидывать без ее разрешения.

Приготовив кофе, Кик отправилась в спальню Лолли, чтобы наконец приняться за дело. Работа отвлечет ее, пока она ждет известий от Джо.

Она расположилась за старым массивным туалетным столом в спальне Лолли, вытянула средний ящик и устало вздохнула, увидев, что там находится. Остальные ящики производили такое же тяжелое впечатление. Они были забиты старыми коробочками пудры „Скромная девушка", тушью для ресниц „Смуглая леди", заколками для волос, окаменевшей губной помадой, давно изменившей цвет. Все слиплось, склеилось, покрылось налетом, припорошенным розовой пудрой. Она сгребла все это в огромный мешок для мусора и вытерла руки о старые джинсы.

Сначала она откладывала то, что еще могло когда-нибудь пригодиться. Ей попадались пакеты с надеванными чулками, коробочки и футлярчики с накладными ресницами, ногтями, с мозольным пластырем, флакончики с лаком для ногтей и духами. На верхней крышке комода она обнаружила странную старую статуэтку, сдернув украшение из бисера, которое набросила на нее Лолли. От такого количества барахла Кик замутило. Ее донимал крепкий запах любимых духов Лолли, терпкий восточный аромат. Эти духи создала специально для Лолли Элизабет Арден. Когда Лолли была жива, этот запах казался приятным. Но после ее смерти внушал отвращение.

Работая над статьей, она ощущала, что этим запахом пропитаны все документы, дневники, заметки и старые фотографии – все, что Кик разыскала в завалах на третьем этаже, когда пыталась выстроить хронологическую таблицу творческого пути Лолли. В заметках Лолли сохранились наброски о каждом более или менее известном человеке последнего тридцатилетия. Попадались замечательные фотографии: пожелтевшие и обтрепанные по краям, они все же давали представление о прежней Лолли.

На одной из них Лолли наступила своей туфлей на высокой платформе на ногу Шейлы Грэхем, когда соперницы пробивались к взлохмаченному Полу Маккартни. На другой Лолли с блокнотом в руках сидит рядом с Марлоном Брандо. А вот здесь Лолли с Норманом Мейлером, Ричардом Бартоном, Труменом Капоте, Леонардом Бернстайном, Брижит Бардо и со всеми президентами, начиная с Эйзенхауэра. Здесь Лолли на палубе корабля в шезлонге между графом и графиней Виндзорскими. И наконец, Лолли с Ирвингом Форбрацем и Джули Экснер, подругой Джона Кеннеди.

Из всего этого Кик пыталась построить убедительную повесть, тщательно избегая упоминания о своих отношениях с Лолли. Закончив материал, она перепечатала его и прочитала еще раз. Он ей понравился. Один из лучших ее текстов. Она аккуратно положила страницы в самый чистый конверт, который ей удалось найти, и позвонила в службу срочной доставки.