Майк Гейл - Скоро тридцать

Вопрос: Сожалею ли я о чем-нибудь?

Ответ: Этот вопрос можно переформулировать так: разумно ли я провел свои последние десять лет. Или просто зря потратил время, ничего не сделав полезного? По большей части, как и Эдит Пиаф, я ни о чем не сожалею из того, что было в последние десять лет[26]. Если бы я мог прожить их заново, сделал бы я что-нибудь по-другому? Очень сомневаюсь. Я могу сожалеть только о том, что позволил себе потерять спортивную форму. Если бы можно было вернуться на десять лет назад, то, зная, что через десять лет люди будут хохотать надо мной, когда я захочу примерить новую одежду, я бы ел и пил больше, чтобы ускорить обмен веществ. А еще — получалось, что о чем-то я все-таки сожалею, — я, наверное, должен был получше относиться к своим родителям. Несмотря на все мои стоны, они на самом деле гораздо умнее, чем я это соглашался признать. Но, возвращаясь к теме — а с годами делать это становится все труднее, — сожалею ли я о чем-нибудь еще? Да, о многом. О том, что дал Стивену Куперу свою почти новую книгу «Мясо — убийца»[27] и больше ее не увидел; о своем кратковременном романе с Лиз Уорд-Смит, который начался, когда я сказал ей, что люблю ее, и закончился четырнадцать часов спустя; о том, что не выучил французский (не знаю, почему, но мне всегда казалось, что я должен это сделать). Список можно было продолжать до бесконечности.

Вопрос: О чем я сожалею больше всего?

Ответ: О Джинни.

Вопрос: Чувствую ли я, что моя молодость прошла?

Краткий ответ: «Нет». Но, по правде говоря, и да и нет. В тридцать лет я понимаю, что те, кому сейчас по двадцать, поглядев на меня, сразу поймут, что я к ним не принадлежу. Если бы заговорил с ними, они не спросили бы, где я учусь или хотя бы какую музыку слушаю, потому что, без сомнения, в наших музыкальных пристрастиях слишком мало общего. И они не спросили бы меня, в какие клубы я хожу, по той же самой причине. И они вряд ли захотели бы со мной дружить — кому нужен друг, который будет постоянно напоминать своим видом, что старость, смерть и выпадение волос уже не за горами? И зачем мне тусоваться с теми, с кем мне неизбежно пришлось бы вести те же самые бессвязные и несерьезные философские беседы о смысле жизни, которые я сам вел десять лет назад? Но со всем этим, как и со многим другим, я готов смириться.

Вопрос: Кто или что могло бы помочь мне почувствовать себя моложе?

Ответ: Джинни.

Вопрос: Чувствую ли я себя старше?

Ответ снова будет: «Да, но…» Если говорить серьезно, то теперь я понимаю, что жизнь не всегда складывается так, как хочешь, — раньше я мало обращал на это внимание. А если не очень серьезно, то я признаю, что уже скоро мне понадобится такая штука для удаления волос из носа. (Может ли мне кто-нибудь объяснить с точки зрения теории эволюции, для чего, начиная с определенного возраста, волосы в носу начинают вырастать чуть длиннее, чем надо?) Однако мне еще несколько световых лет от брака и до того момента, когда у меня будет 2,4 ребенка, хотя ссуда на покупку дома, наверное, уже не за горами. Короче, у меня нет желания притворяться моложе, чем я есть, но я в то же время не считаю, что моя жизнь кончилась. То есть у меня нет никакого желания становиться сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться». Такой вариант меня бы только угнетал.

Вопрос: Кто или что нужно мне для того, чтобы не стать сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться»?

Ответ: Джинни.

Дата: 31 марта Дней до тридцатилетия: 0 Настроение:?

— Доброе утро, именинник!

Я, вздрогнув, открыл глаза и увидел сияющее лицо Элен всего в двух сантиметрах от своего.

— Доброе утро, чучело, — вздохнул я. — Разве так будят человека в день его тридцатилетия? Меня удар мог хватить. — Я протер глаза. — Который час?

— Шесть утра, — сказала она виновато, указывая на будильник на полу.

— Зачем ты разбудила меня в шесть утра? — спросил я, недоумевая. — Не поверю, что из-за разницы во времени.

— Я так разволновалась, — сказала Элен, все еще сияя.

Я посмотрел на нее и улыбнулся. Я был рад, что она здесь. Если кто-то во всем мире и мог помочь мне прожить этот день, так это Элен.

— Я хочу вручить тебе мои подарки, — продолжала она, — потому что мне уже пора убегать в свою спальню, чтобы твоя мама не заметила, что я не спала этой ночью в своей постели.

— Хорошая идея, — сказал я. — Это ее окончательно бы запутало. — Я подумал о последних словах Элен. — Подарки? — повторил я. — У тебя еще подарки? Я думал, что твой подарок — это приезд ко мне на день рождения.

Элен робко посмотрела на меня.

— Я не могла удержаться. Не бойся, я не потратила на это уйму денег, мне просто хотелось подарить тебе что-нибудь, что тебе по-настоящему бы понравилось.

Она подняла большой пакет, который таинственным образом оказался вдруг рядом с моей кроватью, и передала его мне. В нем лежали несколько со вкусом упакованных коробочек.

— И это все мне?

— Нет, — сказала она, улыбаясь во весь рот. — Это я просто издеваюсь над тобой, чтобы получить удовольствие.

— Что в них?

Она тяжело вздохнула, изображая отчаяние.

— Ты думаешь, я потратила столько времени на то, чтобы все это упаковать только для того, чтобы сразу рассказать тебе, что внутри? Открой и посмотри сам.

На то, чтобы развернуть километры оберточной бумаги мне понадобилось всего десять секунд. Кукла генерала Урсуса из фильма «Планета обезьян» («Я увидела его в магазине, и он мне показался таким прикольным со своим пистолетиком и лицом обезьяны, что я решила обязательно тебе его купить»); аудио-книга о том, как разобраться в себе «Почти нехоженая дорога» («Я подумала, что она может соответствовать твоему теперешнему состоянию ума»); несколько компакт-дисков («Я показала продавцу в „Тауэр Рекордс" список всех этих орущих и воющих рок-певиц, которых ты любишь, и он сказал, что эти тоже могут тебе понравиться») и, наконец, сделанная Сарой фотография, на которой мы с Элен лежим на Адском диване и поедаем чипсы из большого пакета («По-моему, на этой фотографии мы выглядим счастливо, как настоящие друзья. Это то, о чем мы никогда не должны забывать»).

— Просто не знаю, что и сказать, — сказал я, обнимая Элен. — Это не только мои самые первые подарки к тридцатилетию, но и самые лучшие. — Я нежно поцеловал ее. — Спасибо. Они классные.

— Пожалуйста, — сказала Элен. Она поцеловала меня в ответ и выскользнула из кровати. — Думаю, мне пора уходить.

Стоя передо мной в этой огромной пижаме, с едва выглядывающими из штанин ногтями ног, она выглядела восхитительно. Просто идеально. Почему я больше не хотел ее? Почему она больше не хотела меня? Извращенная природа человеческих влечений, подумал я, такая… как бы это сказать… извращенная.

— Десять долларов за твои мысли, — сказала Элен. — О чем ты думал красавчик?

Она произнесла «красавчик», как Кину Ривс в фильме «Успешное приключение Билла и Теда». Получилось очень похоже.

— Когда? — спросил я.

— Только что, когда я встала с кровати.

— Ни о чем.

— Врешь.

— Нет, правда.

— Опять врешь.

Я засмеялся.

— Ладно… ты права. Я кое о чем думал, — я решил не говорить ей, что размышлял о том, почему ее больше не хочу, и вместо этого поделился мыслью, которая пришла мне в голову вслед за той. — Я подумал о том, что где-то живет парень, который когда-нибудь влюбится в тебя. И я подумал, как счастлив он будет с тобой.

— Он хороший?

— Замечательный.

— И я его тоже полюблю?

— Ты просто голову потеряешь.

— А ему понравится татуировка у меня на попе?

— Он будет ее просто обожать.

— И чтобы это все предсказать, тебе достаточно было посмотреть на меня в своей пижаме?

Я засмеялся.

— Конечно.

— Ну, ты не так уж и не прав, Мэттью Бэкфорд, — сказала Элен, выходя из комнаты. — Не так уж и не прав.

В начале вечера того же дня мы с Элен сидели в гостиной и смотрели телевизор, ожидая Гершвина и Зою, чтобы вместе пойти в «Кингс Армс» праздновать мой день рождения. Прошло уже больше восемнадцати часов, как мне официально исполнилось тридцать, и пока все было в порядке. После завтрака — самого обильного завтрака за всю мою жизнь — родители вручили мне свои подарки (носки, мыло, трусы, шоколадки), а потом мы с Элен погуляли по парку Кингс Хит, пообедали в китайском ресторане, вернулись домой и посидели с родителями в саду во время их перерыва в домашних делах. Потом Элен заставила меня долго как следует рассматривать себя в зеркале, чтобы понять, изменил ли день рождения мою внешность. Она сама делала это каждый год (в двадцать и двадцать два изменения были к лучшему, а в двадцать один — «довольно противные»).

— Ну, как тебе нравится твоя новая кожа? — спросила она, выглядывая у меня из-за плеча.

Мне понадобилось довольно много времени, чтобы ответить ей, — настолько я был поглощен созерцанием своего отражения. Обычно я редко смотрелся в зеркало. Разве что иногда, мельком, но я ни разу не смотрел на себя так, будто хотел заглянуть в поры на коже. И я едва узнавал себя.

— И это так я выгляжу все время? — спросил я, с трудом веря своим глазам.

— Ты, кажется, разочарован?

— Я не разочарован, но я слегка удивлен. Ну, все ведь обычно как-то представляют свою внешность, даже если никогда не смотрят в зеркало. — Элен кивнула. — Так вот, то, что я вижу, совсем не похоже на мои представления.

— По-моему, ты красивый, — сказала Элен.

— Спасибо. Ты тоже очень даже ничего, но я вовсе не напрашивался на комплименты. Я не говорю, что я урод. Просто меня шокирует, что я все это время жил, не представляя себе, как я на самом деле выгляжу.

В дверь позвонили.

— Это Зоя и Гершвин, — сказал я, вставая.

— С днем рождения! — выкрикнула Зоя, входя в гостиную. Она поцеловала меня и попыталась обнять изо всех сил.

— Спасибо, — ответил я.

— Это тебе спасибо, — сказал Гершвин, пожимая мне руку. — Ты все-таки именинник. Ну, вы готовы к празднованию в «Кингс Армс»?

— А ты что, ставишь под сомнение мой выбор места празднования своего собственного дня рождения? — спросил я.

— Именно так, — ответил он. — Еще не поздно передумать, ты же знаешь.

— Я не передумаю. Ты праздновал свой день рождения в «Кингс Армс», а почему я не могу этого сделать?

— То, что я неудачник-одиночка, — хорошо известный факт. Но ты-то, Мэтт, любишь большие компании.

— Вовсе нет.

— Да. По крайней мере, любил в школе. Я засмеялся.

— Ну да. Но это было давно, так ведь?

— Очень давно, — сказал Гершвин, хихикая. — Очень-очень давно. — Он улыбнулся Элен.

— Как он себя вел сегодня?

— Очень даже хорошо. Я думала, что где-нибудь в середине дня у него начнется юбилейная депрессия, но он как-то этого избежал.

— Ну, пора, — сказала Зоя. — Пойдем. Мы зря теряем ценное время пьянки.

Но мы не могли уйти, пока Гершвин и Зоя не поздороваются с моими родителями — те всегда любили болтать с моими друзьями, особенно с теми, кто уже подарил своим родителям внуков, и только после того, как с этим было покончено, мы вышли из дома. Зоя сразу направилась к машине, что меня несколько смутило.

— Мы поедем на твоей машине? — спросил я. Зоя кивнула.

— Да, а в чем дело?

— Но что тогда значило «Мы зря теряем ценное время пьянки»?

— Я оставлю машину на стоянке, и мы с Гершвином вернемся домой на такси.

Я повернулся к Гершвину.

— Скажи своей жене, что на моем дне рождения потребление алкоголя обязательно для всех. Я не хочу, чтобы она вдруг сказала мне: «Я передумала насчет такси — я буду пить апельсиновый сок».

Гершвин засмеялся.

— Она будет пить, я тебе обещаю. Идет?

— Не понимаю, зачем вам вообще понадобилась сегодня машина, — сказал я, забираясь вместе с Элен на заднее сиденье. — В смысле, до вашего дома пятнадцать минут ходьбы.