Ей хотелось пить, смеяться и танцевать, празднуя годы, которые свели их вместе. Именно празднуя, потому что сегодняшняя ночь не была ночью скорби.

После того как все поели, столики были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для танцев. Джулия пила вино и танцевала и от всего этого чувствовала себя словно в чаду. Она была счастлива, что ее жизнь была заполнена до краев. Джулия отрешенно глядела на всех, как на представление кукольного театра теней, ей казалось, что они молоды, что ей опять семнадцать, как сейчас Лили.

Джулия танцевала с саксофонистом. Она уже очень давно не танцевала и даже не пыталась вспомнить танцевальные ритмы двадцатилетней давности. Но ее партнер был хорошим танцором, хотя и не таким прекрасным, как Александр. Он ловко вертел ее в танце, обходя танцующих, и вдруг она увидела Лили. В этот вечер Лили снова была принцессой панков, но даже эта вычурная одежда не смогла испортить ее красоту.

Девушка стояла у противоположной стены, отвернувшись от танцующих, так что Джулии был виден лишь ее профиль. Она внимательно смотрела на Джоша, а тот, улыбаясь, слушал ее. Легкомысленный роковой Джош, подумала Джулия.

Движение и музыка как будто замерли вокруг Джулии. Казалось, время остановилось и утратило свой обычный ритм. Она не сводила с них глаз, словно хотела запечатлеть эту картину в своей памяти навсегда.

Лили потянулась и одной рукой обняла Джоша за шею. Джулия видела его минутное колебание. Лили рассмеялась. Она потянулась лицом к нему, в то же время притягивая к себе его голову, пока их губы не соприкоснулись.

Затем ее обнаженная рука соскользнула с его плеча и она отступила назад.

Это был очень короткий поцелуй. Он свидетельствовал о том, какой опытной уже была ее дочь, и шутливое доверительное прикосновение их губ вызвало у Джулии ревнивый протест, острый, как родовая схватка. Она уронила руку партнера и застыла на месте, не сводя глаз с этой пары. Джош прижал ладонь к щеке Лили и осторожно повернул ее голову, стараясь заглянуть в глаза. Лили опять засмеялась, поддразнивая и чувствуя себя хозяйкой положения. И в этот момент Джулия поняла, что Лили сама провоцирует его, а Джош колеблется, беспомощный перед ее чарами.

И вдруг на картину опустилась завеса, все вновь ожило и задвигалось с какой-то удвоенной силой. Толпа поплыла между ними, заслонив Лили и Джоша.

Чья-то рука обняла Джулию за плечи, и она непроизвольно напряглась, сопротивляясь этому прикосновению. Она думала, что это ее партнер по танцу, и, вздрогнув, обернулась. Это был Александр.

— Надеюсь, следующий танец мой? — Впервые за этот вечер он заговорил с ней. Джулия беспомощно оглянулась, всматриваясь в стену, где качались те две тени. Лили и Джош уже ушли, затерявшись в толпе. Александр привлек Джулию ближе, настоятельно заставляя повернуться к нему лицом. Его испытующий взгляд проник в душу, он был таким острым, что мог отделить ее плоть от костей. Партнер Джулии тихонько скользнул прочь, предоставив их друг другу.

— Но мы можем и не танцевать, — сказал Александр. — Нам с тобой ведь не нужно начинать все сначала. Пойдем отсюда. Пойдем со мной.

Джулия еще раз оглянулась.

— Лили… — прошептала она. — Я только что видела, как Лили…

— Забудь сейчас о Лили, — сказал Александр. — Она сама позаботится о себе.

Теперь он держал ее за локоть крепкой жесткой рукой. Ей стало больно, и она сделала попытку вырваться, она уже хотела сказать: «Я не могу позволить, чтобы Лили…», но слова замерли у нее на губах. Александр понял, о чем она хотела сказать.

— Нет, ты можешь, — сказал он. — Ты должна.

Джулия в изумлении уставилась на него, и он рассмеялся.

— Джулия, сколько лет прошло, а ты ничему не научилась.

Она вспомнила Бетти и Вернона, Маргарет Холл, Чину и Джесси. Родителей и детей.

— Но только не с Джошем, — умоляюще прошептала она.

Александр не дал ей ни оглянуться, ни отвернуться от него.

— Ты боишься? — спросил он. — Или ты ревнуешь?

Шум вечеринки, казалось, отдалился, хотя на самом деле толпа по-прежнему галдела вокруг них. Джулия ощутила важность именно этого момента, как будто пришло время отчитаться за все прошедшие годы. Это было и страшно и в то же время придавало ей мужества.

— Я не ревную. Я уже давно поняла, что не хочу никого, кроме тебя.

— В таком случае, ты боишься?

За Лили? Но Лили никогда не повторит ошибок матери. Понимая это и восхищаясь дочерью, Джулия все же понимала, что не должна упустить Лили, как это сделала Бетти. Она глубоко вздохнула, ощущая позабытый и такой знакомый запах переполненного людьми большого помещения.

— Нет, я не боюсь.

Во всяком случае, не за Лили. И даже не за Лили с Джошем. Потому что из них двоих Лили была сильнее. Она должна сама позаботиться о себе.

— Тогда оставь ее в покое.

Джулия посмотрела вокруг себя. Люди танцевали, их тени причудливо скользили по белым стенам. Но нигде не было видно ни ее дочери, ни Джоша. Была вечеринка, подобная тем, которые так любила Мэтти, и Лили, должно быть, где-нибудь затерялась в толпе. Она улыбнулась.

— Пойдем со мной, — повторил Александр.

Уже не оглядываясь, Джулия последовала за ним вверх по узкой полуподвальной лестнице.

На улице было холодно. Джулия споткнулась, и Александр поддержал ее. В отдалении шумело и тонуло во мраке уличное движение.

— Я, наверное, немного опьянела.

— Давай пройдемся.

И вот, держась за руки и наклоняясь друг к другу, как будто сопротивляясь сильному порыву ветра, Джулия и Александр медленно шли по улицам Сохо. За двадцать лет бакалейные лавочки, так часто посещаемые Феликсом, мастерские по пошиву перчаток и магазины музыкальных инструментов в основном уже исчезли или были заменены другими, но Джулии казалось, что здесь все по-прежнему. «Шоубокс» был еще открыт, приглашая девочек, девочек, побольше девочек. Трудно было поверить, что они, зайдя внутрь, не увидят там мисс Матильду, опирающуюся на свою трость.

Они крепче прижались друг к другу и пошли дальше, оставив Сохо далеко позади. Двигаясь без всякой цели, они вышли наконец на Стрэнд. Северный вход в «Савой» вспыхивал бегущими огнями и отполированным металлом. Джулия с Александром свернули в сторону и скрылись на темной, круто спускающейся к реке аллее.

Свет одинокого старинного уличного фонаря был тусклым от поднимавшегося от реки тумана, а их шаги гулко отдавались в неподвижной тишине.

Напротив узкого входа в приют Джулия остановилась. Пол был устлан картоном и в углу лежал свернутый пакет. Внутри никого не было, но ясно, что он был занят и скоро какой-нибудь старик, ковыляющий через мостки вдоль набережной, приплетется сюда на ночлег.

Стоял смрад от испортившейся пищи. Джулия закрыла глаза, пытаясь представить себя и Мэтти прижавшимися друг к другу. Почти с гордостью Джулия сознавала, что более или менее сдержала данные себе обещания. А что обещала себе Мэтти? Но Мэтти уже растаяла, растворилась в бесконечности. И на этот вопрос уже не получишь ответа.

— Мы так безрассудно пользовались своей свободой, — сказала Джулия. — И были так напуганы тем, что пришлось спать в подобном месте.

— Ты рассказывала мне, — ответил Александр, — когда мы впервые встретились. Ты помнишь это?

— Я все преувеличивала.

Они спустились к реке и постояли, опершись о парапет набережной и глядя на зеленоватую воду.

Джулия еще раз бросила взгляд на широкий проем в нише и задумалась. Ее шансы на счастье остались при ней, уцелевшими, какими они были в ту ночь, когда они с Мэтти нашли здесь приют. Ей повезло. А от Мэтти удача ускользала.

— Я так тоскую по ней. Как бы я хотела, чтобы она вернулась! — сказала Джулия.

— Мэтти умерла. Она не вернется. Ты думаешь, я по ней не скучаю?

Джулия резко повернулась к Александру.

— Я знаю. Извини, я такая эгоистка. С моей стороны было ужасным эгоизмом запереться в Коппинзе после ее смерти, а потом убежать обратно в Италию. И сейчас я здесь, если еще не поздно. Если ты хочешь меня. Я боюсь спрашивать у тебя, Александр, но я должна спросить.

В туманном свете фонаря Джулия пыталась прочесть ответ на его лице. Но он взял ее руку и повел дальше.

— Я не хочу говорить об этом здесь.

Они пошли по аллее, поднялись по нескольким каменным ступенькам на площадку, с которой открывался вид на реку. От нее поднимался характерный запах гнилой травы. Они остановились рядышком на набережной и облокотились о холодный гладкий каменный парапет, глядя на Темзу. Вода внизу казалась очень черной, но на середине и на противоположной стороне реки ее поверхность рябила бесконечной цепью отраженных огней.

— Я тоже ошибался в те годы, — сказал Александр. (Пора было выяснить ее отношение к нему.) К этому подтолкнул его Джош Флад. — Я пытался и раньше рассказать тебе, ты помнишь? В ту ночь, когда мы были вместе, когда умерла Мэтти?

— В этом не было необходимости, — тихо сказала Джулия. — В конце концов, хватит копаться в прошлом.

— Я был виноват перед тобой тогда, в Леди-Хилле, еще до пожара, и после. Мне не следовало ожидать, что ты сразу примешь мой образ жизни.

Джулия поняла, что необходимо объясниться. Если они не выяснят свои отношения сейчас, у этой темной реки, тогда она и Александр не смогут остаться вместе.

— Глупо было разочаровываться в тебе только потому, что ты не хотела так жить. Мой гнев еще можно было оправдать, но ничего удивительного в том, что ты оставила меня ради Джоша Флада не было. Даже Феликс лучше понимал тебя, чем я.

Джулия кивнула, удивляясь его проницательности.

— Феликс понимал, а вот Мэтти — нет. По крайней мере тогда.

— Мэтти хотела иметь именно то, что ты отвергала. Я не имел в виду меня, хотя мы с ней в каком-то смысле любили друг друга. Она хотела иметь дом и семью. Место, которое бы ей принадлежало.

Александр и Мэтти, сидящие с Лили под яблонями в ледихилльском саду. Золотистая сандалета Мэтти и ее нижнее белье, брошенное на стул в его спальне. С Митчем в Коппинзе Мэтти нашла то, что искала, а затем в один миг потеряла все разом. Это было жестоко, но нельзя винить тех, кто ушел навсегда. Джулия подняла голову.

— Подожди, — сказал Александр, — есть еще кое-что. Я должен был понимать, что ты выходишь замуж не за мой дом. Или что ты будешь жить моей страстью к его восстановлению. После твоего ухода я потратил годы, пытаясь делить любовь с черепицами, дубовыми панелями и лепными украшениями. Затем пытался найти замену тебе. Я очень старался в этом смысле, Лили знает это. Но не смог заменить тебя никем. И менее всего Леди-Хиллом.

Александр обнял Джулию. Он смотрел на каждую черточку ее лица, как будто хотел их запомнить. Его великодушное признание вызвало у Джулии невольный трепет. И она, задыхаясь, спешила объясниться тоже.

— В этой истории с Джошем я оказалась беспомощной. Я не должна была этого делать, но отчасти мне хотелось этого. Я убедила себя, что последую за ним куда угодно, если только он позволит. Я была влюблена в саму идею безрассудной страсти. И лишь значительно позже я смогла увидеть его в истинном свете. Как только я это поняла, я бросилась обратно в Леди-Хилл. И тогда-то я застала у тебя Мэтти.

— Да. Теперь настала очередь Лили во всем разобраться, разве не так? — Прежняя ироническая улыбка тронула губы Александра. Он, конечно же, тоже видел тот поцелуй в «Ночной фиалке».

— Если я и боюсь за кого-то, то скорее за Джоша. Не думаю, чтобы сердце Лили от этого разбилось.

— Да, пожалуй.

Они засмеялись, но тут губы Александра приблизились к ее губам, однако она удерживала его сколько могла.

— Выслушай. Я все делала неправильно. Это так. И с тобой, и с Лили. Я ревновала к Леди-Хиллу, к Лили и даже к Чине. А потом, после пожара, я все разрушила и убежала, упиваясь своей виной. — Джулия пыталась прочесть ответную реакцию на его лице, но безуспешно. Неожиданно она засмеялась. Она не знала, заслуживает ли своего счастья, но не могла спрятать радость. — Виной и ревностью, — тихо добавила она. — Два чувства, с которыми я жила.

Его губы наконец прильнули к ее губам.

Джулия и Александр понимали, что их исповедь всего лишь общие слова, что не все так легко можно объяснить. В их отношениях наслоились непонимание и упрямство. Во всем этом им еще предстоит разобраться. Но они знали, что на это у них теперь будет время. Какое чудо, что у них еще остается время!

Александр взял в ладони ее лицо так, чтобы глаза смотрели в глаза.

— Ты вернешься в Леди-Хилл?

Он вспомнил Джоша в актерской церкви. Казалось, это было давно, а не этим утром.

Он поспешно сказал:

— Поедем со мной сейчас же. Мы приедем как раз к восходу солнца.