– Присмотри за моими столами. Никуда не уходи. Я пойду поищу «Довиссат». – Глаза у нее лихорадочно блестели.

– Может, тебе стоит по-быстрому что-нибудь съесть. Самую малость?

У нее шел четвертый день.

– Я была бы очень благодарна, если бы ты сосредоточилась.

– Что, если им что-то понадобится?

– Они просто гости. Принеси им, чего они, мать их, пожелают.

Как будто я могла куда-то уйти! Серена отпила глоток воды, и я материализовалась, чтобы наполнить ее стакан. Хизер как раз подошла поздороваться, наверное, она тоже их знала, но извинилась, увидев меня.

– Привет, – сказала Серена, кладя ладонь мне на руку, чтобы я не наливала. Ее пальцы сверкали. – Я Серена. Приятно видеть юное лицо. Хизер сказала, ты новенькая.

– Так меня называют.

– Так они Серену некогда называли, – вставил Юджин. – Я Юджин Дейвис.

– Вы тоже тут работали?

– Нет, нет. – Он вежливо улыбнулся. – Я был завсегдатаем. Ланч у стойки по пятницам, но под конец приходил дважды в неделю, когда пытался заарканить вот эту красотку.

Серена улыбнулась, вложив в улыбку идеальную белизну зубов. Они сцепили мизинцы.

– Но, когда я спросил про нее у Говарда, – продолжал Юджин, – это я абсолютно точно помню… я спросил, кто та сногсшибательная брюнетка, а он переспросил: «Новенькая?» Вот так я про нее потом и думал.

– Перестань, это было так давно!

Они рассмеялись – так иногда смеются или плачут гости, потому что думают, что их стол окружен своего рода завесой приватности, которая отделяет их от остального мира. Мне всегда было интересно смотреть, как люди раскрывают свои мелкие и мелочные, исполненные надежд или – возможно, в данном случае – истинные «я».

– Скучаете?

– По золотым оковам? То есть по тому, что превратилась в ночного зомби, по ломоте в спине, по ехидству и склокам? – Она скользнула по мне оценивающим взглядом, точно меня вот-вот выставят на аукцион. – Конечно, скучаю. Это же семья.

– Да.

Я ощутила некое сродство с Сереной. Я ощутила бы его с любым, кто пришел бы и сознался, что некогда работал в ресторане. Нас объединяла мышечная память, пусть даже она скрывала свою под драгоценностями и сыворотками для кожи. Мы обе вскрывали ящики вина в подвале, мы обе научились определять, когда Шеф вот-вот взорвется, нас мучили одинаковые боли в шее и пояснице.

– Мне очень повезло.

– Действительно. Тебе никогда не повезет больше.

Их пальцы переплелись, и я задумалась, а в чем, на ее взгляд, заключается везенье. Их взгляды скользнули прочь, и я поняла, что возвращается Симона.

Симона нашла «Довиссат», но что-то пошло наперекосяк. По пути наверх из подвала она, наверное, снова провела по губам помадой и – совсем немного, но совершенно очевидно – промахнулась мимо губ.

Когда она начала презентовать вино, я отступила на шаг и наблюдала за происходящим, как делала это сотни раз. Я смотрела на «Довиссат», на пожелтевшую наклейку, обещавшую сокровища истории, алхимии, декаданса, и наклейка тряслась в ненаманикюренных пальцах Симоны.


Через десять минут после того, как Серена и Юджин благополучно погрузились в такси, секция Симоны была в полном раздрае, а самой ее нигде не видно. Я позвала Хизер помочь мне восстановить порядок. Когда у меня нашлась секунда свободная, я нашла Симону в винном погребе: у ног корзинка для хлеба, на коленях термос, тяжело дышит и пьет маленькими глотками.

– Симона, мне нужна помощь в твоей секции, – твердо начала я. – Гости за Девятым злятся, потому что хотели стебли брокколи с полентой, а у Шефа нет тикета, и в очереди на ожидание блюда нет. Значит, они вообще не заказывали либо ты забыла?

Глядя в стену, она отломила кусочек фокаччи. Потом его скомкала.

– Забавно… какими людьми мы становимся…

Я сделала глубокий вдох.

– Тебе нужно подняться наверх.

– Ты думаешь, будто делаешь выбор, потом еще один. Но нет. Выбор делают другие… даже не за, а против тебя.

– Позвать Джейка?

В голове у меня выли сирены, я знала, что в ее секции все катится в тартарары, что гости оглядываются в поисках своего официанта. И вдруг я увидела красно-бурое пятно у нее на рубашке.

– Ты что, вино пролила? – В моем голосе проскользнуло отвращение. Она явно не в себе или больна. Наверное, все дело в «чистке». – Съешь этот хлеб, – с нажимом сказала я. – Сейчас же.

Она положила в рот кусочек фокаччи, прожевала его неуверенно, как ребенок, пробующий новую еду, – как будто в любой момент может ее выплюнуть.

– Я принесу тебе свежие «полоски». Какой у твоего шкафчика код?

Нет, она не впала в кататонию, она слышала мои слова, просто они не могли пробиться через некий туман. Заадреналиненная гонка смены, сила, приводившая в движение ресторан, утратили над ней власть.

– Ноль-восемь-ноль-шесть-семь-шесть.

Взбегая по лестнице, я повторяла себе цифры. Только начав нажимать кнопки, я сообразила, что это, возможно, дата рождения. Дело было в «06» – я вспомнила, что Джейк по знаку Близнецы. Не помню уже, как ко мне попала эта информация. Наверное, в пьяные часы, когда тебе подбрасывают факты, но они не запоминаются сознательно, а ложатся на подкорку. Возможно, это день рождения Джейка. «76» был более верным показателем, чем смутно вспомненный знак Зодиака.

Я представила себе, как он просыпается восьмого июня в прошлом году, ему исполнилось тридцать, и он не знает, что я приеду всего через несколько недель. Ни один из них не знал, что я приеду. Нынешний июнь станет кульминацией. Я увижу, как на кухне появляются сахарный и мозговой зеленый горошек, может, куплю себе байк, и Джейк научит меня гонять по городу. И его день рождения! Мы с Симоной спланируем обед, а ему будет не по себе, но он будет счастлив. Сбежав по ступенькам в погреб, я увидела, что Симона сверлит свирепым взглядом бутылку «Сен-Эмильон».

– Скорей, скорей!

Мне уже было не до такта, в спешке я сама начала расстегивать на ней рубашку. Она мне позволила. Я стащила ее у нее с плеч. Когда я подняла и завела назад ее руки, то увидела отметину под соскользнувшей бретелькой ее лифчика.

– Что это?

Она апатично поправила бретельку.

Это был вытатуированный ключ. В точности такой же. Он сохранился лучше, чем у Джейка, и казался клеймом на ее бледной коже. Конечно, подумала я, комкая ее грязную рубашку.

– Я думала, ты не из таких.

В ее случае татуировка смотрелась чем-то нелепым, случайным. А ведь это не случайность. Мне очень хотелось, чтобы у нее была другая татуировка: бабочка, звездочка, цитата из Китса, что-нибудь легкомысленное. А теперь ее тело словно бы эхом вторило телу Джейка. Нет, наоборот, это его тело было отражением ее. Ключ – первая татуировка, какую я на нем увидела, когда он затянул меня в шкаф-холодильник и открывал мне устрицы, еще до того, как тело стало знакомым, до того, как я научилась находить все его татуировки с закрытыми глазами. Уже тогда дух Симоны витал над нами, или, точнее, был заперт в самом Джейке. Мы вообще когда-нибудь останемся только вдвоем?

Если я позволю ей сидеть в подвале, ресторан уйдет в штопор. Одна неудачная ночь ее не прикончит, но персонал начнет шептаться. Ее власть даст трещину. Я сорвала целлофан с чистой рубашки, надеясь снова войти в ритм, тоскуя по упорядоченности обслуживания в смену.

– Довольно смешная история на самом деле.

– Жду не дождусь ее послушать. В другой раз. – Я швырнула ей голубые «полоски». – Ты наверху облажалась, Симона. Съешь еще кусочек хлеба, пожалуйста.

Вопреки моим надеждам, свежие «полоски» не заставили ее встряхнуться. От нее веяло чем-то затхлым, а может, так пахло от винного погреба.

– Так вот, на Одиннадцатый подали закуски, – в отчаянии затараторила я. – С Четырнадцатым мы сильно отстаем по аперитивам, но минеральную воду принесли. Я продала им «Квинтарелли», всего лишь «Вальполичелла Классико», но все-таки не самая худшая продажа, я знаю, это Италия, но они настаивали. Может, ты сумеешь поговорить с Шефом, чтобы поторопился с едой? Я бы пошла сразу к Пятнадцатому, Хизер пробила за меня их тикет.

Я потянула ее за руку. Она раз за разом делала глубокий вдох, на выдохе воздух вырывался из легких хрипом: чересчур хорошо знакомые мне попытки продышать слезы.

– Слушай, а когда привезут аспарагус?

Ее взгляд вернулся ко мне.

– При такой-то погоде? – переспросила она и уставилась в потолок, точно ища там ответа. – Через несколько недель. Как минимум.

– Правда? По-твоему, снова пойдет снег?

Я снова и снова задавала ей вопросы, на которые она знала ответы. Едва очутившись в зале, она направилась прямиком к Пятнадцатому столу, улыбнулась маниакально и выхватила чек.

– Мы уже решили, ты домой ушла, – буркнула Хизер. – В следующий раз, дорогая, предупреждай, когда снова решишь устроить себе для души чистку, ладно? Чтобы я заранее знала, что буду работать в зале одна.

Симона ничем не выказала, что это слышала, не извинилась, не поблагодарила ее. Весь вечер я приглядывала за Симоной, но с ней все было в порядке. По мере того как одна запара сменяла другую, ее татуировка словно бы отступила для меня на задний план, поблекла, канула в область странностей, окружающих Джейка и Симону. Она получила свои обычные средние чаевые – неизменные 27 процентов. Отлаженный механизм никогда не подводил.


– А я думала, вы неразлейвода, – сказала позже той ночью Ари.

Она еще вяло наказывала меня за пропущенные гулянки в «Парковке». Я говорила себе, мол, надо проявить терпение, но сегодня была готова надавить.

– А ведь Симона вроде была тогда подружкой невесты или нет? – спросил Уилл.

Божественная наливала всем текилу.

– Тебе тоже? – бросил он мне через плечо.

– Бэ… – выдавила я.

Джейк собирался зайти за мной после того, как проводит Симону домой. У меня не было желания напиваться, но это был самый простой путь восстановить привычную атмосферу «Парковки». К тому же, глядя на них, я вдруг почувствовала себя виноватой. Я стану старшей официанткой. Говард понятия не имел, как тяжело мне будет. Я не могла даже вообразить, как тоном измотанного босса, каким говорили остальные старшие, попрошу Ари принести что-то «по-быстрому». Она же живого места на мне не оставит!

– Может, через минутку?

Заиграла песня «Все мои друзья», и Ариэль попросила Тома прибавить громкость. Я думала, она схватит меня и потащит танцевать, как бывало раньше. Это же была наша песня, под которую мы отправлялись веселиться – маниакальное, головокружительное вступление клавиш, которое нас затягивало. Песня была сплошь обещание, которое сулило, что эта ночь будет иной или достаточно иной.

– Вот, глотай свою дрянь. – Саша поставил передо мной рюмку.

– Но, ребята, это же наша песня!

Все сделали вид, будто не слышат. Из-за срыва Симоны я затосковала по простоте тех дней, когда все мы оступались или лажали без скрытых мотивов или задней мысли. Но теперь у меня имелись мотивы и планы: прогулка с Джейком, возможно, совместный завтрак, ради такого стоило остаться трезвой. Я задумчиво смотрела на шот. Если напьюсь, то, наверное, можно пойти сблевать до прихода Джейка. Я со стоном опрокинула в себя рюмку.

– Да ведь Серена практически воплощает ту жизнь, какую она едва не заполучила с мистером Бенсеном.

– Ха, а представляете, что было бы, если бы он пришел? – сказал Уилл. – А если бы с женой заявился? В сравнении с этим сегодняшняя ночка – еще цветочки.

– Бросить свою секцию в запаре – это не «цветочки».

– Эй, погодите, ребята, – сказала я. – Помедленней.

– Ах да, шикарный папик, почитай что тезка Реймонда?

– Это какого?

– Да того, что фильмы про Джеймса Бонда новеллизировал.

От их болтовни голова у меня шла кругом.

– А когда все открылось, Симона подала заявление об уходе, но вроде как неофициально. И не за полгода, как положено.

– И что дальше? – не выдержала я.

Уилл пожал плечами.

– Как там говорится? Хороший левак сохраняет брак?

– Вот как? – протянула я. – Я такой поговорки не знаю.

– Однажды взял и пропал. Щелк, и нет его! – Саша щелкнул пальцами. – Обслугу можно трахнуть, но не везти же ее в Коннектикут, сечешь?

– Кажется, Серена живет в Коннектикуте.

– Браво, куколка! – откликнулся Уилл. – Так вот, несколько лет спустя появляется Серена. Они с Симоной крепко друг на друга запали – как девчонки в колледже.

– Но Юджин и Серена запали друг на друга еще крепче. Серена еще не проработала тут достаточно, чтобы получать ваучер. После свадьбы вышла дикая ссора. Симону та история подкосила. Эдак на пять минут.

– Погоди, Ари… – начала я. – Симона же не может сломаться. Особенно из-за такого. Она же… ну… не ищет мужа… Ей не нужно подтверждение ее значимости от мужчин. Она – вещь в себе, она в собственном кругу.

Ариэль бухнула кулаком по столу.