Моро поднялся со своего места и принялся расхаживать перед пещерой.

– Мне было тяжело понять это. Ведь мне было все равно, где жить. Лишь бы с моей любимой. Я приехал в Англию и обосновался в этой пещере, – Моро взволнованно взмахнул рукой, – чтобы быть рядом с твоей матерью, рискуя быть пойманным Скарсдейлом. – С его губ сорвался тягостный, полный боли вздох. – И я очень злился, что она не чувствует того же.

Дерик покачал головой. Бедняга. Так влюбиться в эгоистичную женщину, не заслуживающую подобной преданности. Она была совсем не такой, как Эмма.

– Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от своей любви, – произнес Моро, и Дерик замер. Рискнул бы он приехать в чужую страну, дорога в которую была ему заказана, чтобы быть рядом с Эммой? Черт возьми, да! Но тогда почему он не может остаться в Англии вместе с ней?

Моро заговорил снова.

– Но Вивьен умоляла меня подождать. Скарсдейл был намного старше ее. Уверен, ты знаешь, что ее семья договорилась с виконтом о весьма щедром содержании для нее в случае его смерти. Она обещала мне, что когда Скарсдейл умрет, мы купим на эти деньги небольшое поместье на берегу моря, где и проживем остаток жизни. Я так любил ее, что не смог ей отказать. Поэтому мы ждали и ждали… двадцать три года.

Как это, наверное, было ужасно. Дерик не мог представить себе и года вдали от Эммы. Да что там года – он не смог бы прожить без нее и недели.

– И вот наконец я получил письмо, в котором говорилось, что Скарсдейл умер. Ах, это письмо! – Моро закрыл глаза, и на его губах заиграла мечтательная улыбка. – Оно было преисполнено радости, волнения и обещаний. Вивьен уговорила меня приехать в Англию и быть с ней до тех пор, пока не решится вопрос с поместьем. Она собралась получить свою часть наследства, чтобы мы могли вместе уехать во Францию, как много лет назад вместе приехали сюда.

Какой же он глупец. Нет, он не будет таким, как его родители. И не позволит чему бы то ни было помешать их с Эммой любви. Если она не согласится уехать в Америку, он останется здесь. Иного пути нет.

– Но потом, спустя пару дней после первого письма, пришло второе, в котором Вивьен просила меня оставаться на месте. Говорила, что у нее проблемы и она приедет ко мне со дня на день.

Дерик тотчас же сосредоточился на словах Моро.

– Она собиралась приехать к вам? – Это объясняло, почему мать так стремительно паковала вещи. Так что же случилось в промежутке между написанием этого последнего письма Моро и падением со скалы? Неужели Фарнзуэрт успел добраться до нее, и она поняла, что от правосудия не уйти?

– Но она так и не приехала. Я ждал несколько дней, а когда добрался сюда, узнал, что она… мертва. Я никогда не поверю, что, когда мы оказались так близки к тому, чтобы быть вместе, Вивьен решила свести счеты с жизнью. Non.

Рассказ Моро обеспокоил Дерика по нескольким причинам. Но он сосредоточил внимание лишь на той его части, которая имела отношение к его миссии. Интуиция подсказывала ему, что француз не лжет, поэтому Дерик тоже решил быть с ним откровенным. Он поднялся с бревна и подошел к нему.

– У моей матери действительно были проблемы, поэтому она предпочла броситься со скалы, чтобы не оказаться за решеткой. – Дерик изложил собственную версию событий, заметив, как болезненно поморщился Моро при упоминании о романе виконтессы с Джорджем Уоллингфордом.

И без того румяное лицо Моро покраснело еще больше от переполнявших его эмоций.

– Как ты мог поверить, что твоя мать способна на подобное предательство?

– В дополнение к многочисленным косвенным уликам скажу, что она всю свою жизнь была лгуньей, не любившей никого, кроме себя, – произнес Дерик. – И, возможно, вас, – добавил он.

– Но это неправда! Она любила тебя. Ты ведь ее сын!

– Она ненавидела меня! – рявкнул Дерик, в груди которого всколыхнулись застарелые обиды и гнев.

– Нет, Дерик. Ты же должен помнить, как она тебя обожала.

В сознании Дерика вспыхнули обрывки воспоминаний: благоухающие духами руки, крепко прижимающие его к себе, нежный голос, напевающий колыбельные на французском языке, поцелуи и объятия. Сердце Дерика заныло от тоски. Он так сильно любил маму и со всей своей мальчишеской уверенностью знал, что она тоже его любит. Вот почему ее внезапная холодность так больно и горько ранила его.

– Она любила меня до тех пор, пока вы не уехали, а потом стала ненавидеть.

Глаза Моро застлала печаль.

– Она никогда не испытывала к тебе ненависти. Когда Скарсдейл выслал меня во Францию, твоя мать еще сильнее привязалась к тебе. Не только потому, что ты был ее единственным ребенком. Ты являлся еще и частью меня. Когда Скарсдейл понял, что ты значишь для нее, он тебя забрал. Он говорил ей, что ты его наследник – единственный, потому что других у него уже не будет. Сказал, что отныне тебя будет воспитывать англичанин, а не французская шлюха, и отослал твою матушку сюда.

Дерик ошеломленно смотрел на Моро.

– Из писем Вивьен я знаю, что она обращалась с тобой не слишком хорошо, когда ты приезжал в замок. Ты должен понять, Дерик… что был для нее источником радости и унижения. Напоминанием о том, чего она не могла иметь: меня, тебя, любовь. Она была уверена, что Скарсдейл присылал тебя в замок лишь для того, чтобы помучить ее. Но она не хотела тебя обидеть… Просто в то время она была неспособна на что-то еще.

Дерик закрыл глаза, чтобы не видеть сочувствующего взгляда Моро. Возможно ли, что Вивьен Эйвлин была вовсе не такой бессердечной, как казалась?

– Ты ошибаешься на ее счет. Когда ты уехал во Францию, Вивьен приложила все силы, чтобы узнать о твоей судьбе. Все ее письма мне были пронизаны беспокойством за тебя. Со временем она стала догадываться, чем ты занимался во время войны. Мы оба это подозревали. Она никогда бы не предала Англию, никогда бы не подвергла тебя опасности.

Но если предательница не она, то кто?

– В своем письме Вивьен сообщала, что видела то, чего не должна была. А теперь ты говоришь, что в Дербишире действует предатель. Может, она увидела что-то, что ее убило.

Дерик мгновенно открыл глаза.

– Подождите… Она сказала, что видела то, чего не должна была?

– Да.

– А не сказала, что именно?

– Non. Письмо было очень коротким. Судя по всему, она очень торопилась. Почерк был неровный, на строчках кляксы.

Проклятье! Это же все меняло.

– Письмо у вас?

– Non. Я оставил его во Франции. Надежно спрятал с другими ее письмами. Но я расскажу, что в нем было. Вивьен писала, что я должен оставаться во Франции, она видела то, чего не должна была, больше не чувствует себя в безопасности и немедленно приедет ко мне.

Дерик попытался по-новому взглянуть на то, что, как ему казалось, он знал. Но сначала он должен услышать все, что известно Моро.

– Стало быть, приехав сюда, вы узнали, что моя мать мертва. И что вы сделали?

– Я не поверил в самоубийство, поэтому решил остаться, выяснить, что привело к гибели Вивьен, и отомстить. У меня было не так много денег, чтобы остановиться в гостинице, поэтому я решил приберечь их на еду и устроить себе жилье в лесу. Я нашел эту пещеру и начал расследование.

– Стало быть, это вы расспрашивали о ней в городе? – понял вдруг Дерик.

– Да. Старался, чтобы мои вопросы никому не казались подозрительными. Но я не узнал ничего нового. Кроме того, что Уоллингфорд был любовником Вивьен на протяжении нескольких лет, предшествующих несчастному случаю. – На лице Моро отразилась смешанная с отвращением ревность, которая затем сменилась смирением. – Об этом она мне никогда не рассказывала. Но я не могу ее осуждать. Все это время я тоже не был монахом. А твоя мать – женщина сильных страстей. Но я знаю, что ее сердце принадлежало мне, как и мое – ей.

У Дерика не было никакого желания думать о матери и ее страстях.

– Что вы сделали потом?

– Я попытался отследить действия твоей матери в последние дни в надежде выяснить, что же она могла увидеть. От одной из ваших служанок я узнал, что в тот день, когда Вивьен стало известно о смерти Скарсдейла, она отправилась в Уоллингфорд-Мэнор. Очевидно, для того, чтобы поделиться радостью со своим… другом. Неизвестно, что из этого вышло, потому что домой она вернулась очень расстроенная, но служанке ничего не рассказала. А спустя два дня ее обнаружили мертвой.

Что же произошло на отрезке пути между замком и поместьем Уоллингфордов?

– Когда ты приехал, у меня возникла мысль попросить тебя о помощи, но я никак не мог заставить себя сделать это. Но и уехать я не мог, не узнав, что случилось с твоей матерью. – С губ француза сорвался стон разочарования. – Поэтому с тех пор я стал следить за домом Уоллингфорда, поскольку это было последнее место, которое она посещала перед смертью. Я просто не знал, что еще могу сделать.

– Вы следили за домом Уоллингфордов?

– Насколько это было возможно. Ведь меня могли заметить.

– А прошлой ночью вы там были?

Моро кивнул.

– Это вы тайком заходили в дом?

Моро отрицательно покачал головой.

– Non. Это был другой человек.

– Вы видели его?

– Oui. Он привлек мое внимание, потому что крался вдоль дома, стараясь держаться в тени, как если бы боялся быть замеченным. Мне это показалось подозрительным. Добравшись до дома, он вдруг резко остановился, а потом метнулся внутрь, сквозь распахнутые стеклянные двери.

– Как он выглядел?

Моро склонил голову набок и прищурился.

– Было темно, поэтому разглядеть удалось немного. Скажу лишь, что это человек среднего роста и среднего телосложения.

Хардинг тоже был среднего роста, только чем это поможет?

– А вы не видели, в какую сторону он направился, когда вышел из дома? В сторону города или в сторону леса?

– Он не выходил. Спустя несколько мгновений после того, как он нырнул в дом, гостиная осветилась, и сестра Уоллингфорда заперла двери.

Бессмыслица какая-то. Должно быть, Моро ошибся.

– А еще через некоторое время я увидел, как к дому проскользнул ты. Но повторяю: из дома никто не выходил.

Невозможно. Дерик вместе с Перкинсом и другими слугами тщательно обыскал дом. И никого не обнаружил.

– Когда вы говорили «несколько мгновений», какой период времени подразумевали?

Моро закусил губу и задумался.

– Я бы сказал, меньше минуты.

Тогда Эмма должна была видеть пробравшегося в дом человека, но, когда она зажгла свет, в гостиной был только… Нет. Этого не может быть.

– Вы абсолютно уверены в том, что из дома никто не выходил в промежутке времени между тем, как вы увидели незнакомца, а потом меня?

Моро прищурился и с тревогой посмотрел на сына.

– Ты знаешь, кто убил мою Вивьен…

Это был не вопрос, но Дерик все равно покачал головой.

– Нет.

Это было невозможно. И все же… Как лучше всего скрыть истинную сущность, будучи у всех на виду? Прикинуться немощным инвалидом. Чудовищно, но не невозможно.

Господи! Ну, как он мог упустить из виду подобную возможность?

Потому что слишком увлекся Эммой. Вот как.

Эмма! Слава богу, она сейчас в безопасности в замке. Если предателем действительно окажется ее брат, она будет раздавлена.

Нет, должно быть какое-то другое объяснение.

– Узнаете этого человека, если увидите его снова? – спросил Дерик у Моро.

Француз наморщил нос.

– Полагаю, что да.

Дерик внимательно посмотрел на своего биологического отца. Он не мог сказать, говорил ли француз правду или просто раздавал пустые обещания, не желая остаться за бортом теперь, когда понял, что Дерику что-то известно об убийстве «его Вивьен».

– Хорошо. Идемте со мной, если хотите.

Моро поспешно кивнул и принялся гасить костер. К замку мужчины направились быстрым шагом, не располагающим к разговорам.

– Эмма? – позвал Дерик с порога кабинета.

Однако в пустой комнате витал лишь слабый аромат лаванды. Дерик огляделся по сторонам. У стены стояла пустая рамка. Значит, Эмма снова вынула из нее карту. Но зачем? Дерик подошел к столу, и от увиденного кровь застыла у него в жилах.

Эмма нанесла на нее место гибели его матери, словно, как и Моро, засомневалась в причине ее смерти. Листы бумаги с многочисленными вычислениями свидетельствовали о том, что Эмма снова пыталась решить свое уравнение. Только на этот раз она несколько раз обвела Уоллингфорд-Мэнор. Поверх стопки дневников матери Дерика лежал клочок бумаги с сообщением, написанным аккуратным почерком Эммы.

«Дерик, убийца живет в моем доме. Должно быть, это Хардинг. Я вернулась домой, чтобы защитить Джорджа. Встретимся там. Эмма».

Сердце Дерика отчаянно забилось в груди. А что, если это Эмму нужно защищать от Джорджа? Может, она поделится своими умозаключениями с братом, и тот запаникует? Если он был готов на убийство, чтобы сохранить свою тайну, то что он может сделать теперь со своей сестрой?