Немного поколебавшись, торговец все же решил, что не помешает начать игру и выложить кое-какие карты.

— Ваша светлость, я не рассказал Саре о нашем договоре с лордом Линфордом, — начал он, — и она уверена, что лорд Линфорд пригласил меня в гости, желая отблагодарить за некую важную услугу.

Герцог медленно кивнул.

— Вы поступили очень мудро, — заметил Линфорд со своего места за столом. — Это позволит Саре привыкнуть к обществу Чевиота в более простой обстановке.

— Хм-м-м, — протянул торговец, не спуская с герцога глаз и подозрительно прищурившись.

— У вас есть ко мне какие-то вопросы, мистер Паттерсон? — осведомился герцог.

Торговец прищурился еще сильнее. Действительно, все это время ему не давал покоя один вопрос. Он мог считать свою внучку никчемной серой мышью, однако это вовсе не означало, что он позволил бы кому-то сделать ее несчастной. Или, еще того хуже, — выставить на посмешище.

Итак, он решил идти напролом.

— Ваша светлость, я не могу не поставить вас в известность о том, что моя внучка вовсе не такая, как те светские дамы, с которыми, возможно, вам приходилось иметь дело до сих пор. Перво-наперво вам следует знать, что для нее супружеские обеты — вещь святая и незыблемая.

Во взгляде герцога промелькнуло какое-то странное выражение. Однако голос оставался таким же безмятежным.

— Я рад услышать это от вас, мистер Паттерсон. Я также отношусь к брачным узам с величайшим уважением.

У Паттерсона так и вертелся на языке вопрос, насколько же велико это уважение, однако что-то помешало ему открыть рот. Как это ни странно, но даже ему, одному из самых богатых людей в Англии, этот холеный молокосос внушал необъяснимую робость.

— Отлично, — неохотно буркнул он. — Стало быть, мы поняли друг друга.

— Стараясь сохранить хотя бы видимость независимости, Паттерсон набрался храбрости и добавил:

— Но я уже сообщил лорду Линфорду, что Сара должна сама дать согласие на брак.

— Конечно, — негромко заверил герцог с легкой улыбкой. — Конечно!

***

Леди Линфорд очень ловко устроила так, чтобы первая встреча герцога с Сарой произошла наедине. Она сказала Саре, что обед начнется в половине седьмого, хотя к этому времени спуститься в большую гостиную должен был только Энтони. Остальные будут ждать до семи.

Герцог не без трепета ждал приближения роковой минуты. Если уж на то пошло, он был просто испуган. Знакомство с Паттерсоном привело его в ужас, и если внучка окажется похожей на деда…

Напрасно он твердил про себя по дороге в гостиную, что это не имеет значения. Это не имеет значения, потому что у него нет выбора.

Дверь в гостиную была раскрыта, и он робко заглянул внутрь — наверное, девушка уже там… Перед большим полотном Рейсдала неподвижно замерла миниатюрная фигурка в простом вечернем туалете из белого муслина. Судя по всему, Сара была так поглощена созерцанием картины, что не услышала его шагов.

— Надеюсь, я не помешал, — негромко промолвил герцог.

Девушка испуганно вздрогнула и обернулась.

— Конечно, нет. — Ее голос как-то странно охрип. Как у ребенка, захваченного на шалости. — Я просто разглядывала эту картину.

— Наверное, вы подруга Оливии, — сказал Энтони, подойдя вплотную.

Ее нежное лицо удивительным образом оживлял взгляд огромных карих глаз. Вместо персиков и роз, принятых в Англии за эталон красоты, ее кожа имела теплый золотистый оттенок. Гладкие каштановые волосы были уложены в самую простую прическу. Герцогу она не показалась ни особенно привлекательной, ни откровенной простушкой — по крайней мере хотя бы внешне ее можно было принять за нестоящую леди.

Девушка спокойно отвечала на его взгляд и при этом не выказывала ни малейших признаков восхищения или подобострастия, с которыми герцогу приходилось сталкиваться слишком часто.

У него заметно полегчало на душе. Судя по всему, она не имела ничего общего со своим дедом.

— Меня зовут Сара Паттерсон, — представилась она.

— Добрый день, мисс Паттерсон, — поздоровался он. — А меня зовут Чевиот.

— Чевиот? — Судя по тому, как широко распахнулись ее глаза, ей было знакомо это имя. — Так вы… вы герцог?..

— Вы угадали, — отвечал Энтони с самой обворожительной улыбкой. — Однако слешу вас заверить, что я в точности такой же человек, как и все остальные в этом доме!

Ее губы сложились в вежливую улыбку, однако темные глаза оставались серьезными.

— Я вижу, вас заинтересовал этот Рейсдал, — заметил герцог, повернувшись к картине. — Вам нравится голландская манера живописи?

— Очень, — призналась Сара. И следом за герцогом взглянула на полотно.

Это был практически одноцветный пейзаж, изображавший ручей со склоненными над ним ивами.

— Мне приходилось самому бывать в Голландии, — промолвил герцог, — и я всякий раз поражался, с каким мастерством они умеют передать тамошний свет.

— Но ведь в этом-то вся тайна! — оживленно подхватила Сара. — Именно благодаря свету эта картина кажется столь совершенной!

Герцог посмотрел на свою собеседницу и увидел, что на этот раз улыбка затронула не только ее губы, но и глаза. И сделала ее лицо поразительно красивым.

— А вам приходилось видеть работы мистера Тернера, ваша светлость? — спросила она.

— Я много лет жил за пределами Англии. — Он с сожалением покачал головой. — А когда вернулся, то был слишком поглощен делами и почти не имел времени на развлечения.

Улыбка на ее лице погасла, и очарование исчезло без следа.

Герцог с легким удивлением отметил про себя, что ему не помешает самому ознакомиться с творчеством этого самого Тернера.

— Наверное, все эти годы вы провели на континенте? — вежливо поинтересовалась она.

— Да, верно. Точнее, сначала я воевал под началом Веллингтона в Испании. А потом служил в оккупационных войсках в Париже.

— Вы знаете, мне все еще не верится, что эта война действительно кончилась. — Нежное личико Сары приняло серьезное, задумчивое выражение.

— Она все продолжалась и продолжалась, пока я росла, и в конце концов я стала думать, что мы будем воевать вечно, как воевали с Францией в Столетнюю войну.

Герцог, чьи предки некогда покрыли себя славой в боевых действиях при Креси и при Азенкуре, был приятно поражен столь обширными познаниями Сары в истории средневековья.

— Если бы не Веллингтон, эта война действительно могла бы затянуться на столетия.

— Она и так длилась более чем достаточно. — Сара тяжело вздохнула. — У двух моих одноклассниц в Испании погибли братья, а у третьей кузена убили под Ватерлоо. — Герцог не успел ответить, как она воскликнула, внезапно покраснев:

— Простите меня, ради Бога! Вам наверняка не очень-то приятно вести беседу на эту тему!

— Это действительно не самая подходящая тема для столь чудесного вечера! — подтвердил герцог с вежливой улыбкой. Он кивнул на расставленные вдоль стен кресла и предложил:

— Присядем, мисс Паттерсон? Похоже, остальные опаздывают!

Девушка грациозно приблизилась к указанному креслу, села и посмотрела на часы на каминной полке.

— Я точно помню, что Оливия говорила о половине седьмого, — смущенно заметила она.

— То же было сказано и мне, — подтвердил герцог. Он не спеша устроился в соседнем кресле.

Сара в явном замешательстве оглянулась на дверь, но никого не увидела. Отблеск свечей в канделябре на стене придавал ее густым волосам благородный оттенок красного дерева. Герцог невольно залюбовался нежной шеей и гордо посаженной головкой с тяжелым узлом высоко уложенных волос.

— Так, значит, лично вам больше всего нравится живопись мистера Тернера? — спросил он.

— Да. — Девушка выпрямилась и заставила себя отвлечься от двери. — Я упомянула его в нашем разговоре потому, что он так же виртуозно умеет передавать на своих полотнах игру света, как это удается голландцам. Честно говоря, я считаю его просто непревзойденным мастером света.

Герцог иронично приподнял бровь.

— А вы знаете, мисс Паттерсон, в Лондоне вам непременно следует побывать в Селбурн-Хаусе, и я покажу вам несколько чудесных полотен. В частности, вы наверняка заинтересуетесь работой Каналетто, изобразившего Большой канал в Венеции.

Выразительные губки раздвинулись в улыбке, а на щеках заиграли очаровательные ямочки.

— Я буду очень рада увидеть вашу коллекцию, — с чувством промолвила Сара.

Герцогу хватило проницательности понять, что ее восторг вызвало вовсе не приглашение побывать в гостях у титулованной особы, а возможность увидеть новые картины известных мастеров.

Пожалуй, эта девица начинала ему нравиться. Вон как скромно она сложила руки на своем белом муслиновом платье. Слава Богу, ни по ее манерам, ни по наряду нельзя сказать, что эта девушка не может похвастаться благородным происхождением.

Энтони отлично понимал, что Сара старается как можно скорее найти новую тему для вежливой беседы, и молча ждал, что будет дальше.

— Вы живете в Лондоне, ваша светлость? — спросила она наконец.

— Не всегда. Моя главная резиденция — замок Чевиот в Нортумберленде.

— Да-да, я, кажется, знаю. — Девушка вдруг лукаво улыбнулась, и на ее щеках снова заиграли милые ямочки. Дрогнувшим голосом она процитировала строки старинной английской баллады:

— «Отважный Селбурн, он нашел покой под Чевиотом…»

— Мисс Паттерсон, вы сразили меня наповал! — со смехом воскликнул Энтони.

В ответ он получил взор, полный очаровательного недоверия.

И признался, удивляясь собственному порыву к откровенности:

— Честно говоря, я не был в Чевиоте почти семь лет — с той поры, как отправился в Испанию.

— Разве у вас совсем не осталось там близких? — Сара наклонила головку и смотрела на герцога с явным сочувствием.

— Я не был там не потому, что там никого не осталось, мисс Паттерсон,

— немного смущенно промолвил он. — Если уж на то пошло, то я избегал этого места именно потому, что там кое-кто остался.

— Понимаю, — грустно отвечала Сара.

— Вы уже познакомились? — раздался в дверях игривый голосок Оливии.

Только теперь герцог с удивлением обнаружил, что провел в гостиной почти полчаса.

— Да, Оливия, мы с мисс Паттерсон были вынуждены познакомиться сами. Похоже, кое-кто ошибся, когда Говорил нам, к какому часу следует спуститься в гостиную!

— Ах, дорогой Энтони, я так виновата! — пропела Оливия с ослепительной улыбкой.

— Тебе не в чем себя винить, — возразил он. — У нас с мисс Паттерсон был очень интересный разговор.

— Это правда, Сара? — обратилась к подруге Оливия. — Он не давал тебе скучать?

— Правда, — сдержанно отвечала Сара.

В эту минуту в дверях появился Уильям Паттерсон. При виде этого мужлана в черном долгополом сюртуке и яркой кричащей жилетке, попиравшего своими грубыми башмаками чудесные персидские ковры в гостиной леди Линфорд, герцога чуть не передернуло от возмущения.

— Так-так-так! — с грубым добродушием пробасил торговец. — А ты, Сара, уже здесь?

— Да, дедушка, — отвечала она, поднимаясь с кресла.

Герцог тоже встал, следя за тем, как орлиный взор мистера Паттерсона прошелся по неподвижно застывшему личику его внучки. На багровой физиономии торговца промелькнуло явное раздражение.

— Мистер Паттерсон, боюсь, что это я во всем виновата, — вмешалась Оливия. — Мне казалось, что мама назначила начало обеда на половину седьмого, а когда все перенесли на семь часов, я забыла предупредить Сару! — Девушка постаралась улыбнуться как можно очаровательнее. — Но получилось так, что мой кузен тоже явился раньше времени, и Саре не пришлось скучать одной.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — пробурчал торговец в ответ, с трудом удерживаясь от того, чтобы довольно потереть руки.

Герцогу стало интересно: он что, всегда повторяет слова по три раза?

Однако их беседу прервало появление лорда и леди Линфорд. Хозяйка окинула взором собравшееся в гостиной общество и предложила:

— Не угодно ли пройти в столовую?

Все тут же направились к дверям.

— Поскольку тут собрались только близкие люди, нам нет нужды церемониться, — добродушно заявила леди Линфорд. — Оливия, ты ступай с отцом, я пойду с мистером Паттерсоном, а ты, Энтони, можешь проводить за стол Сару.

Сара чувствовала себя крайне неловко. Как самая низкая по рангу дама она вряд ли могла рассчитывать на общество самого благородного из джентльменов!

А герцог с трудом сдерживал раздражение. Сара наверняка должна что-то заподозрить — тем более что любой из присутствующих не отличался большим так-том и запросто мог проболтаться об их заговоре.

Тем не менее Энтони с безмятежным видом приблизился к Саре и взял ее под руку со словами:

— С большим удовольствием!

И первым направился в столовую. Следом за ним чинно двинулись пары, ведомые графом и торговцем.