– В больнице? Что случилось, черт побери?

– Она свалилась с лестницы. Как именно это произошло, я не знаю. У нее сотрясение мозга и несколько треснувших ребер. Она не появится в конторе несколько недель. Теперь я за все отвечаю.

– И кто заметит твое отсутствие? Ты сама говорила, клиентов у вас мало.

– Я ее новая помощница, я должна все наладить. Собираюсь разработать план рекламной кампании для нашего бизнеса.

– Боже милостивый. Поверить невозможно! Моя дочь работает над планом рекламной кампании для гадалки!

– Папа, мне надоело слушать всякие грубые замечания по поводу моей новой работы. Я серьезно.

– Ладно, ладно. Слушай, Джесси, мне жаль, что так вышло с миссис Валентайн, но я не понимаю, как это может повлиять на сегодняшнюю встречу.

– Но теперь все на мне, папа. Миссис Валентайн доверяет мне все наладить, а дел здесь невпроворот.

– Именно сегодня? – скептически поинтересовался Винсент.

Джесси с отчаянием оглядела пустой офис, потом уставилась на пустые страницы книги, где регистрировались визиты клиентов. Она попыталась отстоять свои позиции.

– Да, кстати говоря. Мне надо привести в порядок все дела и разработать мой новый план. Ты должен понять. Ты всю свою жизнь по двадцать часов в сутки работал. Точнее говоря, по четырнадцать.

– Будь разумной, Джесси. Управлять моей фирмой не то же самое, что работать в конторе у гадалки.

– И не называй ее гадалкой. Она – экстрасенс. И настоящий. Слушай, папа, здесь такой же бизнес, как и везде. – Джесси заговорила на тон ниже, стараясь уговорить отца. – Так что сделай мне одолжение и передай Хэтчу, что я вроде как занята и не смогу пойти с ним сегодня.

– Не выйдет. Сама ему говори.

– Пап, ну пожалуйста, этот мужчина действует мне на нервы. Я уже тебе говорила.

– Ты сама действуешь себе на нервы, Джесси. И без всякой на то причины, насколько я могу судить. Ты собираешься его сегодня подвести, а он на тебя рассчитывал, так что валяй, объясняйся с ним сама. И не жди, что я буду делать за тебя твою грязную работу.

– Ну перестань, папа. Сделай мне одолжение, а? Я тут и вправду увязла, и у меня нет времени его разыскивать.

– А никакой и нужды нет разыскивать. Он только что зашел ко мне в кабинет. Прямо передо мной стоит. Так что у тебя есть возможность сообщить ему, что отказываешься идти с ним за два часа до того, как он должен завершить важную сделку.

Джесси вся сжалась.

– Папа, подожди, пожалуйста…

Слишком поздно. Джесси в отчаянии закрыла глаза, услышав, как отец, прикрыв ладонью трубку, говорит с кем-то в кабинете.

– Это Джесси, – сообщил он. – Пытается увернуться от сегодняшнего ужина с Галвэями. Сам разбирайся. Ты же у нас теперь исполнительный директор.

Джесси застонала, сообразив, что трубку передали в другие руки. Она хорошо помнила эти руки, элегантные руки настоящего мужчины. Руки художника. Или воина.

В трубке послышался другой голос – низкий, спокойный и безмерно глубокий, как море в полночь. От звука этого голоса у нее по спине побежали мурашки.

– В чем дело, Джесси? – спросил Сэм Хэтчард с пугающим спокойствием.

Хэтчард все делал спокойно, хладнокровно и, как считала Джесси, эффектно. По его виду можно было подумать, что у него лед в венах, что он не способен на настоящие чувства. Но с первого же их знакомства Джесси интуитивно поняла, что этот вид обманчив.

– Привет, Хэтч. – Джесси сняла ноги со стола и машинально принялась накручивать телефонный шнур на палец. Прокашлялась и постаралась говорить спокойно и неторопливо: – Прости, что все так неожиданно, но у меня тут непредвиденные обстоятельства.

– Какие непредвиденные обстоятельства могут быть в конторе экстрасенса?

Джесси смутилась. Будь кто-нибудь другой на месте Хэтча, решила бы, что это шутка. Но она уже давно пришла к выводу, что у него чувство юмора начисто отсутствует. Она посмотрела на стену.

– Я не смогу помочь тебе развлекать Галвэев сегодня вечером. Мой босс в больнице, тут теперь все на мне. У меня куча дел, так что мне совершенно некогда. Мне, по-видимому, придется работать весь вечер.

– Немного поздновато менять планы, Джесси. Джесси откашлялась. Пальцы еще крепче сжали телефонный шнур.

– Мне очень жаль, но миссис Валентайн на меня рассчитывает.

– В этой сделке с Галвэем завязано слишком много денег.

– Да, я знаю, но…

– Джордж и Этель надеются увидеть тебя сегодня. Джордж это специально оговорил. Не знаю, как они расценят ситуацию, если ты сегодня не появишься. Они могут подумать, что я действую на свой страх и риск и у меня с твоим отцом разногласия, если я появлюсь один.

, Каждое слово, как невидимый гвоздь, забивающий ей выход к спасению, на который она так надеялась.

– Послушай, Хэтч…

– Если Галвэю покажется, что в «Бенедикт фастенерз» меняется руководство или что компания в тяжелом положении, он может отказаться от сделки. Мне крайне не хотелось бы терять этот контракт.

Джесси почувствовала, что ее загнали в угол. Это Хэтч умел делать превосходно. Она беспомощно огляделась.

– Может, папа с тобой пойдет?

– Это будет довольно неловко, как ты думаешь?

От холодной разумности этих слов Джесси еще больше занервничала. Ни один человек на земле не мог заставить ее так нервничать, как Хэтчард. Она продолжала крутить телефонный шнур и беспокойно раскачиваться в кресле.

– Хэтч, я понимаю, нужно было предупредить тебя заранее.

– И я уверен, что в этом вообще нет никакой необходимости. – Теперь Хэтчард говорил тихо. – Убежден, миссис Валентайн не рассчитывает, что ты станешь работать вечерами.

– Обычно – нет, но тут особые обстоятельства.

– Разве в самом деле есть что-то такое, что не может подождать до завтра?

Джесси в отчаянии уставилась на девственно чистый стол перед собой. Она никогда не умела врать. Когда ее спрашивали прямо, она всегда говорила правду.

– В таком деле трудно составить график.

– Джесси?

Она снова откашлялась. Она терпеть не могла, когда Хэтч сосредоточивал на ней все свое внимание. Слишком уж она уязвима.

– Да?

– Мне очень хотелось увидеть тебя сегодня.

– Что? – Джесси выпрямилась, как будто ее ударило электрическим током. От резкого движения шнур телефона натянулся, а аппарат свалился со стола со страшным грохотом.

– О, черт!

– Похоже, ты уронила телефон, Джесси, – заметил Хэтч, терпеливо дожидаясь, когда она снова сможет говорить. – Все в порядке?

– Да-да, все в порядке, – вздохнула она, распутывая перекрученный провод и возвращая телефонный аппарат на стол дрожащими руками. Она безумно злилась на себя.

– Слушай, Хэтч…

– Заеду за тобой в семь, – заявил Хэтчард таким тоном, будто он был в этот момент чем-то занят, что вполне могло быть.

Он часто делал два дела одновременно, причем оба, как правило, были связаны с бизнесом. Вот как теперь. Ухаживание за ней для него являлось частью бизнеса, и Джесси понимала это.

– Хэтч, я в самом деле не могу…

– В семь, Джесси. Теперь же, боюсь, мне придется извиниться. Мне нужно проглядеть некоторые окончательные цифры по сделке с Галвэем для твоего отца. Пока. – Он повесил трубку, о чем свидетельствовал тихий щелчок.

Джесси сидела на кончике кресла, тупо уставившись на трубку в руке, и слушала короткие гудки. Признав свое поражение, она положила трубку и опустила голову на сложенные на столе руки. Она должна была знать, что легко ей от ужина с Галвэями не отвертеться. То было неслучайное приглашение. Хэтч преследовал ее. Вслух никто ничего не говорил, но всем было известно, что он собирается на ней жениться.

Хэтчард ее завораживал. В этом надо было себе признаться. Но она понимала, что замуж за него ей выходить нельзя. Для Хэтча свадьба будет завершением еще одной деловой сделки. Этот контракт гарантирует ему пожизненно порядочный кусок «Бенедикт фастенерз», к чему он неустанно и стремился.

На данный момент ухаживание за Джесси было для Хэтча одним из первоочередных дел. Она знала, что, по крайней мере на какое-то время, она стала для него столь же важной, как иные его деловые маневры. Это крайне смущало ее. Не стоило отрицать, что он ей нравился, а в тех случаях, когда он уделял ей все свое внимание, она почти была готова совсем сдаться.

Мотылек, танцующий над пламенем.

Джесси закрыла глаза и представила себе мужчину, который не выходил у нее из головы вот уже два месяца. Его внешность вполне соответствовала его характеру. Стройный, мощный, но поразительно грациозный. Изящные, с длинными пальцами руки фехтовальщика, суровые, аскетические черты лица. Хорошее сочетание.

С самого начала она старалась убедить себя, что за холодным, вежливым фасадом нет огня, но ей это плохо удавалось. Все дело было в том, что, как в случае с воинами и святыми, женщина не могла разжечь этот огонь в Сэме Хэтче. Он горел лишь на пользу империи, которую Сэм намеревался построить на фундаменте «Бенедикт фастенерз».

В этих своих намерениях Хэтчард пользовался полной поддержкой Винсента и всех остальных членов семьи. Он помахал перед носами Бенедиктов соблазнительной приманкой: в обмен на часть процветающего провинциального предприятия, каким была компания «Бенедикт фастенерз», он обещал им вывести ее на международную арену. Главной продукцией компании были болты и гайки. Она поставляла великое их разнообразие строительным и другим компаниям. У нее имелся потенциал, позволяющий ей превратиться в гиганта в своей отрасли, в конгломерат, способный контролировать большую часть рынка. Только и требовалось, что найти человека с предвидением и предприимчивостью.

Все в семье были убеждены, что Сэм Хэтчард именно такой человек.

Разумеется, вполне достаточно, что в этом был уверен глава фирмы, Винсент Бенедикт. А он поверил в Хэтчарда немедленно. Отношения, возникшие между этими двумя людьми, были глубокими и неизбежными. Джесси поняла это в первый же раз, когда увидела их вместе. Хэтч стал сыном, которого у Винсента никогда не было. И, следовательно, он как нельзя лучше подходил для того, чтобы расширить компанию, но в качестве мужа он, с точки зрения Джесси, не годился совершенно.

Сэму Хэтчарду было тридцать семь. Джесси решила, что пройдет еще по меньшей мере тридцать лет, прежде чем он смягчится. Она не собиралась ждать так долго. Не такая она дурочка.

Но ужасная правда, угнетавшая ее все эти дни, заключалась в том, что, хоть она и убегала от Хэтча, делала она это недостаточно быстро. Мотыльку страшно хотелось поиграть с огнем. Хэтч почувствовал ее слабинку и вовсю пользовался ею. Секрета тут никакого не было. Все в семье пользовались ее слабостью.

Наиболее трезвой частью своего мозга Джесси понимала, что, если она позволит себе попасть в лапы Сэма Хэтчарда, она окажется в браке невыносимо унизительном и несчастливом. Она повторит ошибку своей матери, ставшей женой Винсента Бенедикта. Она свяжет себя с одержимым, который никогда не найдет в своей жизни места для жены и детей.

В чувствах Джесси царил полный хаос. В последнее время, когда Хэтч заметно усилил свои ухаживания, она почувствовала, что все ближе и ближе к пламени, что не может сопротивляться, но не хочет сдаться, поскольку сознает, что это будет для нее катастрофой. Смех да и только. Она должна положить этому конец.

Она должна научиться говорить «нет».

Телефон зазвонил прямо ей в ухо. Джесси вздрогнула и откинулась на спинку кресла. Она машинально протянула руку к трубке, потом заколебалась, решив воспользоваться автоответчиком. Раздался щелчок, потом ее собственный голос, записанный на пленку, возвестил, что офис закрыт, но что на все звонки можно обязательно получить ответ, и потом послышался голос ее приятельницы Элисон Кент.

С той самой минуты, как Элисон стала биржевым маклером, ее голос приобрел жизнерадостные оттенки профессионального заводилы.

– Джесси, это Элисон из «Кейн, Картер и Пит». Перезвони мне, как только сможешь. Тут есть колоссальная возможность вложить деньги в новый продукт – масло для жарения, не содержащее жиров, но нам надо поторапливаться.

Джесси вздохнула, аппарат щелкнул и выключился. Для Элисон, новичка на бирже, каждая возможность казалась единственной в жизни, и Джесси старалась держаться от нее на расстоянии.

Следовало признать, что Джесси была полна энтузиазма, открывая свой счет, первый для Элисон, в фирме, где та работала. В голове появились мысли о внезапном богатстве, и Джесси даже подумывала, не стоит ли сделать игру на бирже своей работой. Но серия недавних потерь заставила Джесси взглянуть на Уолл-стрит потрезвее.

Ей до смерти не хотелось перезванивать Элисон, потому что если она это сделает, то весьма вероятно окажется с кучей акций компании, которая собирается выпускать обезжиренное масло.

Телефон снова зазвонил, и теперь Джесси услышала через автоответчик голос Лилиан Бенедикт. Теплый, приятный голос матери показался Джесси бальзамом для ее израненных нервов.