Кира зябко поежилась. Она и не подозревала, что отец Джайлза… Рувим погиб.

— А что же произошло?

— Поговаривали, будто его столкнул Бен, но я даже думать об этом не желаю. Давай-ка лучше вернемся на кухню, присоединимся к Долорес и ребятишкам. Мой кофе уже давным-давно остыл.

— Мой тоже. — Кира печально вздохнула. — Только я не останусь здесь, Джайлз, потому что сейчас нужна деду даже больше, чем когда-либо прежде. Фиттс-Хаус стоит почти на берегу и может серьезно пострадать. Если позволишь, я вызову такси.

— Ради всего святого, Кира, успокойся! Телефонные провода наверняка оборваны, и ни один таксист, если он в здравом уме, не высунет из дома нос даже ради такой красавицы, как ты. Так что сиди смирно. Ты останешься с нами.

Кира упрямо замотала головой:

— Нет, Джайлз, я должна ехать: не бросать же старика в трудную минуту. Он мой дед, кроме него, у меня никого нет!

Кира выбралась из погреба и через холл, залитый водой и засыпанный битым стеклом, побежала к двери.

— Кира, остановись! — закричал Джайлз. — Бенджамен сильный, он справится сам!

— Ну как ты не понимаешь? Мне необходимо быть рядом с ним! — крикнула, не оборачиваясь, Кира.

Открыв дверь, она вцепилась в ручку, но все же едва устояла на ногах. Ураганный вихрь оторвал от земли тяжелый «мерседес» и с грохотом отбросил его к воротам. В воздухе, словно в безумном танце, кружились ветви деревьев, листья, щепки, обломки рухнувшего забора.

Прикрыв глаза, задыхаясь и отплевываясь, Кира отступила. Джайлз прав: ей не добраться до деда, даже и шагу не ступить.

Тайфун с ласковым именем Ханна стремительно набирал силу. Сметая все на своем пути с первобытной яростью, он обрушился на остров. Его скорость превышала сотню миль в час. На прибрежные районы обрушивались огромные океанские волны, в черных тучах непрерывно сверкали молнии.

Разгул стихии поражал и пугал. Мысли Киры лихорадочно метались. Что же делать? Нужно спешить к Бенджамену, успокоить его, сказать, что она все поняла, простила…

Дверь снова открылась, и рядом с Кирой появился Джайлз.

— Ну вот что, — хрипло бросил он, — жди меня здесь и не волнуйся — я привезу Бенджамена сюда.

— Нет, я поеду с тобой!.. — Кира вцепилась в его ремень.

Джайлз обернулся и что-то сердито проговорил, но рев ветра заглушил его слова. Он попытался оторвать ее руку, но это ему не удалось. Кира не понимала, откуда у нее взялись силы, но теперь твердо знала: у них все получится, вместе они преодолеют любые невзгоды.

— Я не оставлю тебя! — крикнула она.

Наконец они добрались до ворот, куда отнесло машину, и Джайлз, усевшись за руль, включил зажигание.

— Весьма рискованная затея, но автомобиль тяжелый, и мотор у него мощный.

Прямо над капотом со свистом пронеслась толстенная ветка, чудом не задев ветровое стекло. Кира втянула голову в плечи.

— Прошу тебя, возвращайся в дом. Посиди на кухне, выпей немного рома…

— Да не желаю я возвращаться! — Кира старалась не выказывать страха. — Я хочу быть с тобой, неужели это неясно? Для меня ты самый дорогой человек на свете, и мне плевать, кем мы друг другу приходимся!

Она не знала, слышит ли ее Джайлз за грохотом и ревом стихии. Окна «мерседеса» заливала вода, дворники не справлялись. Джайлз почти наугад осторожно продвигался вперед.

— Заклинило кнопку электронного стеклоподъемника, — сказал он, не глядя на Киру. — Постарайся открыть окно. Смотри вперед и говори мне, что там видишь.

Кира повиновалась, но едва она приоткрыла окно, ливень и ветер обрушились на нее. Вытерев глаза и прикрыв их ладонями, она начала указывать путь.

— Слева, ярдах в двадцати, повалено дерево, часть ствола перегородила дорогу. Поезжай немного правее… теперь прямо… вот так. О Господи! На нас несет велосипед!

Они преодолевали путь с неимоверным трудом. Оба взмокли от пота. Едва впереди обозначились ворота Фиттс-Хауса, как сильнейший порыв ветра развернул «мерседес». Потеряв управление, машина ударилась о каменный забор, кузов угрожающе заскрежетал, двигатель взревел и замолк.

— Думаю, наше путешествие закончено. — Джайлз положил руки на руль. — Ты не расшиблась?

— Со мной все в порядке. Ох, Джайлз, твой шикарный «мерседес»… Прости меня!

— Ерунда, это всего лишь машина. Давай выбираться, дальше пойдем пешком, только держись за меня покрепче. Ничего, ты легкая, как пушинка, я доведу тебя в целости и сохранности.

Кира обвила руками его талию, и он направился вперед, преодолевая ветер. До дома оставалось лишь несколько ярдов.

Они шли по колено в воде, уворачиваясь от летящих навстречу предметов. Полосатый пляжный зонт несло прямо на них, но, к счастью, они вовремя заметили его.

— Держись! Мы пришли! — крикнул Джайлз.

Сад и подъездная дорожка превратились в сплошное месиво. Шаг за шагом молодые люди поднялись по ступеням. Широкая спина Джайлза защищала Киру от ветра. Наконец, отбросив от двери ветки и щебень, он забарабанил в нее.

Через пару минут дверь приоткрылась, и они увидели осунувшегося, поникшего Бенджамена.

— Дедушка! — Кира, раскинув руки, порывисто прижалась к старику. Тот, едва устояв на ногах, чуть отстранил девушку и внимательно посмотрел на нее. Мокрая и измученная, она радостно улыбалась: — Дедушка! С тобой все в порядке? Я так боялась, что твой розовый дворец рухнет от этого жуткого урагана! Повсюду творится что-то невообразимое! Я так волновалась, так волновалась!.. — Переполненная эмоциями, она замолчала.

Бенджамен смущенно топтался на месте:

— Успокойся, девочка, успокойся. Конечно, я в порядке. Так тебе, стало быть, все известно?.. Ты… ты знаешь, что я твой дед? Тот самый гнусный, черствый старикан, который испоганил твое детство, заставил тебя страдать, вместо того чтобы прийти на помощь…

— А ты? Когда ты узнал, что я — дочь Тамары?

— С самого начала, то есть уже давно. Но входи же, дорогая, скорее входи! По-моему, порог, вернее то, что от него осталось, не самое подходящее место для воссоединения семьи. Да и ты входи, Джайлз, не то нас всех сейчас унесет отсюда. К тому же пора все утрясти.

Он провел Джайлза и Киру на кухню — самое безопасное место в доме. Видимо, именно тут старик и укрывался от непогоды: на полу, рядом с креслом-качалкой, стояла откупоренная бутылка рома, тут же лежал раскрытый толстый журнал.

Мощный тропический тайфун прошелся по густонаселенным кварталам южного побережья, порезвился на плантации Шугар-Хилл и вернулся к морю. Позже, когда заработало радио, все узнали, что разрушению подверглись десятки миль в ширину. Однако в самой глубине острова штормовой ветер, не соединившись с потоками морских ветров, несколько поутих.

Джайлз обвил рукой плечи Киры, бедра их чуть соприкоснулись. Ей сразу стало тепло и уютно, и она прислонилась к его крепкой груди. Но он тут же отодвинулся и, криво усмехнувшись, сказал:

— Пожалуй, мне лучше оставить вас наедине. Вам есть о чем поговорить…

— Ну уж нет! — горячо возразила Кира. — Я не позволю тебе выйти из дома — это слишком опасно.

— Боже праведный, какое благоразумие! И сколь приятно слышать такие слова из твоих уст. Не по твоему ли требованию мы бросились в самый разгар урагана спасать твоего деда?

— Вот оно что… — протянул Бенджамен. — Право, я не заслужил этого. — Он открыл дверцы старого, рассохшегося буфета и вытащил две почти целые чашки. — Они, правда, из разных сервизов и не подходят одна к другой, но немного рома, надеюсь, выдержат. Вам обоим необходимо согреться.

— Мы тоже с тобой разные и не слишком подходим друг к другу. — Кира взяла чашки из дрожащих рук Бенджамена. — Но нам будет хорошо, мы прекрасно уживемся с тобой, вот увидишь. Кстати, а как ты обо мне узнал?

— Я… хм… получил из Лондона письмо от некоего доктора Армстронга. В нем он взволнованно сообщал, что у него лечилась Кира Рид, попавшая в автокатастрофу, и она, мол, собирается погостить на Барбадосе у своего дедушки. Однако пациентка не пожелала беседовать с ним о дедушке, и Армстронг заподозрил что-то неладное.

— Но… но как ему удалось связаться с тобой? Он же не знал ни твоего адреса, ни имени… Как дошло его письмо?

— Очень просто — на конверте было написано: «Господину Риду, Барбадос». Ну и первым делом письмо переслали мне. Поверь, я совсем не обиделся, узнав, что ты не захотела обо мне говорить. А когда впервые увидел тебя под тем деревом, сразу понял, что ты — моя внучка. В тебе — в твоих глазах, в овале лица, в улыбке — очень много от Долли и Тамары. Тамара была очаровательным ребенком, я в ней души не чаял.

— Однако не помог ей, когда мама в этом нуждалась. Мама была в отчаянии.

— Знаю, знаю… — Бенджамен печально покачал головой. — Ты вправе ненавидеть меня, детка. Этот грех лежит на мне тяжким грузом уже много лет. Я не мог простить Тамаре, что она покинула меня… ради какого-то русского танцовщика. Господи, будто нельзя было найти мужа здесь! Я чувствовал себя униженным, никому не нужным… Начав получать от нее письма, я решил, что она хочет от меня только денег… Прости меня, Кира, прости, если можешь! Конечно, мне следовало помогать дочери, но я не представлял, насколько плохи ваши дела. И вот отвернулся от вас обеих, замкнулся в своей обиде, и все. Никогда не прощу себе этого, никогда!

— Но я тебя прощаю, дедушка! — Кира положила руки на плечи старика. — Нам нельзя жить врозь, как прежде. Честное слово, я никогда не покину тебя.

— Даже ради Джайлза? Ведь он очень состоятельный человек и к тому же мой партнер по бизнесу. — Бенджамен посмотрел на Джайлза, прислонившегося к стене. Тот, засунув руки глубоко в карманы джинсов, внимательно прислушивался к разговору.

— Даже ради Джайлза… Мы с ним просто… хорошие друзья, не больше, — промолвила Кира, стараясь, чтобы ее слова прозвучали убедительно.

— Да, хорошие друзья, — сдержанно подтвердил Джайлз.

— Он привез меня к тебе, — зачем-то добавила Кира, — и разбил свою машину — она врезалась в забор. Так ведь, Джайлз?

Тот кивнул:

— «Мерседесу», считай, конец: фары выбиты, кузов смят, цел только номерной знак.

Старик с достоинством склонил голову:

— Благодарю за заботу о Кире. И прими мои сожаления. — И тут же язвительно усмехнулся: — Однако надеюсь, ты сможешь купить себе новую машину.

— И даже не одну.

Кира расчистила уголок кухонного стола и присела на край стула — прямехонько, как школьница. Ей вдруг стало стыдно за деда. А тот широко развел руками, словно призывая всех к примирению:

— Ну-с, и что теперь? Дорогая, думаю, ты ненавидела меня за все то горе, что я причинил твоей матери? И твои чувства вполне понятны.

Кира тяжело вздохнула. Сколько раз, сидя вечерами в своей маленькой кухне, Кира мысленно разговаривала с дедом, обвиняла его в безжалостном отношении к матери, в том, что та слишком рано умерла, а ей самой пришлось пробивать дорогу в жизнь…

Ожидая упреков, Бенджамен сел в кресло-качалку и понурил голову.

— Что ж, детка, я готов выслушать все твои упреки. В свое оправдание скажу одно: сейчас все изменилось, я стал совсем другим. — Подняв с полу бутылку, он сделал большой глоток рома. И так как Кира молчала, продолжил: — Ты принадлежишь к одному из самых старинных и почетных родов Барбадоса, девочка. Династия Ридов поселилась здесь очень давно, чтобы заняться разведением табака, однако позже выяснилось, что выращивать сахарный тростник значительно прибыльнее. Мы построили фабрики и ветряные мельницы по всему острову, наши рабочие жили в специально обустроенных для них поселках.

Он глубоко вздохнул. Кира смотрела на него, ожидая продолжения и бессознательно ощущая, что Джайлз насторожился. Бенджамен отпил еще немного рому.

— Долли умерла в 1955 году. Я не хотел жениться во второй раз, и все мои помыслы сосредоточились на Тамаре. Я надеялся, что она унаследует плантацию, дом, фабрику… И все шло отлично, пока она вдруг не повстречала этого танцовщика — парня, который ничего не смыслил в возделывании тростника… — Голос Бенджамена сорвался, но он овладел собой. — Ради этого человека Тамара отказалась от всего, даже обо мне забыла. Они, как цыгане, скитались по Европе, а я ничего о ней не знал. Впервые Тамара написала мне только тогда, когда родилась ты, И опять замолчала. Шли годы… Я и не знал, что Аронович умер.

— Да, мама ужасно страдала!

— Понимаю, теперь понимаю.

— Знаешь, дед, они были очень счастливы, хотя их счастье длилось недолго. Мама часто рассказывала мне о прожитых с ним годах и вся сияла!

— Долли тоже сияла… — Старик взъерошил седые волосы. — Надеюсь, она тоже была счастлива со мной, ну, хоть какое-то время… Господи, как же я устал! Но помни: я безмерно рад, что ты здесь, со мной, моя девочка! Тут твой дом… Знаешь, последние годы я и письма от Тамары уже не вскрывал. Вот какой подлец!