— Да.

— Кажется, он так не думает.

Я нахмурилась.

— Это удар по больному месту.

Джек не выглядел раскаявшимся.

— Люди в этом здании такие же, как и все другие, Элла. Некоторые хорошие, некоторые нет. Некоторые умные, а от некоторых толку как от мокрой спички в темной пещере. Иными словами, все как обычно. Вы отлично справитесь. — Его голос смягчился. — Вы найдете здесь друзей.

— Я не собираюсь оставаться здесь на столько, чтобы узнать кого-нибудь. Я буду занята с Люком и буду пытаться помочь Таре поправиться. И, конечно, я буду работать.

— Вы собираетесь поехать в Остин за своими вещами или их сюда привезет Дэйн?

— Вообще-то, у меня немного вещей. Я думаю, Дэйн упакует большую часть моей одежды и отправит их экспресс-доставкой. Может быть, он приедет навестить нас через несколько недель.

Я услышала, что в соседней комнате проснулся Люк. Автоматически я слезла с табурета.

— Пора есть и менять подгузник, — сказала я, подходя к люльке.

— Почему бы вам не остаться здесь с Люком и не расслабиться, пока я съезжу в гостиницу и заберу ваши сумки? Я выпишу вас из гостиницы сейчас, чтобы вам не пришлось платить еще за один день.

— Но моя машина…

— Я отвезу вас за ней позже. Сейчас отдых.

Это звучало неплохо. Последним делом, которым я хотела бы заняться, было вернуться в машину с Люком и ехать куда-нибудь, особенно в такой жаркий день. Я устала, а в апартаментах было прохладно и спокойно. Я уныло поглядела на Джека.

— Я должна вам слишком много за все, что вы для меня делаете.

— Тогда еще одно дело не будет иметь большого значения. — Он наблюдал, как я отстегиваю Люка и вытаскиваю его из люльки. — У вас есть все, что нужно?

— Да.

— Я скоро вернусь. У вас есть номер моего сотового телефона.

— Спасибо. Я… — Чувствуя признательность, я дотянулась до отдельного кармана сумки и вытащила холодную бутылочку. — Я не знаю, почему Вы делаете все это. Тем более, после всех тех проблем, в которые я вас втянула. Но я ценю это.

Джек задержался у двери и оглянулся на меня.

— Вы нравитесь мне, Элла. Я уважаю то, что вы делаете для сестры. Большинство людей в такой ситуации отступились бы, не желая рисковать. Я не возражаю помочь кому-нибудь, кто, как проклятый, пытается совершить хороший поступок.

Когда Джек ушел, я позаботилась о Люке, а затем пронесла его по апартаментам. Мы зашли в спальню, в которой стояла медная кровать, застеленная старинным белым кружевом, со стволом ротанговой пальмы, использовавшийся как ночной столик, и стеклянной лампой с круглым абажуром в викторианском стиле. Я посадила Люка на кровать и села рядом с ним, держа свой телефон в руке.

Я набрала номер Тары, прослушала ее автоответчик и оставила свое сообщение.

— Привет, родная… Люк и я чувствуем себя отлично. Мы останемся в Хьюстоне в течение следующих трех месяцев. Я думала о тебе. Изумлялась, каково тебе было… И, Тара… — мое горло сдавило от сострадания и нежности — Я представляю, через что ты прошла. Как это тяжело говорить о… ну хорошо, о маме, прошлом, и обо всех тех вещах. Я горжусь тобой. Ты делаешь правильные вещи. Ты будешь в порядке.

Когда я повесила трубку, то почувствовала горячее давление в глазах. Но собравшиеся слезы исчезли, когда я увидела, что Люк повернул голову и смотрит на меня пристальным невинно-вопрошающим взглядом. Я медленно придвинулась ближе и уткнулась ему в голову, в темные волосики, тонкие и шелковистые, как птичьи перья.

— С тобой тоже все будет в порядке, — сказала я ему.

Согретые теплом наших тел, мы вместе задремали: Люк скользнул в свои невинные сны, я — в свои непокорные.

Я проспала дольше, чем ожидала, проснувшись, когда в комнате уже было темно. Удивленная тем, что Люк не издал ни звука, я потянулась к нему и ощутила острый приступ паники, когда мои руки не нашли ничего, кроме пустоты.

— Люк! — задыхаясь, прохрипела я, вскакивая.

— Эй… — Джек вошел в комнату и включил свет. — Полегче. Все хорошо, Элла. — Его голос был успокаивающим и мягким. — Ребенок проснулся раньше вас. Я забрал его в другую комнату, чтобы дать вам поспать подольше. Мы смотрели игру.

— Он плакал? — сипло спросила я, протирая глаза.

— Только когда понял, что Асторс потерпели еще одно поражение в первом раунде плей-офф. Но я сказал ему, что нет ничего позорного в оплакивании Асторс. Это то, что нас, мальчиков из Хьюстона, тесно связывает.

Я попыталась улыбнуться, но была опустошена и еще не до конца проснулась. И к моему ужасу, когда Джек приблизился к кровати, у меня появилось ужасное инстинктивное побуждение протянуть к нему руки. Но он был не Дэйном, и было неуместно, почти ужасно думать о нем в таком плане. Понадобилось четыре года с трудом завоеванной уверенности и эмоционального риска для того, чтобы я и Дэйн достигли той близости, которую сейчас разделяли. Я не могла представить себе этого ни с каким другим человеком.

Прежде, чем я пошевелилась, Джек встал перед кроватью и посмотрел на меня мягкими темными глазами. Я немного отклонилась, мой живот сжался от удовольствия, когда я на долю секунды вообразила, как он опускается на меня и его тяжесть будет такой твердой и волнующей…

— Ваша машина будет в гараже для жильцов дома через несколько часов, — пробормотал он. — Я заплатил парню из отеля, чтобы он пригнал ее сюда.

— Спасибо вам, я… Я верну деньги…

— В этом нет необходимости.

— Я не хочу быть должна вам больше, чем уже должна.

Он покачал головой, выглядя удивленным.

— Иногда, Элла, Вы можете расслабляться и позволять кому-нибудь сделать что-нибудь приятное для вас.

Я моргнула, когда услышала камерную музыку, доносившуюся из соседней комнаты.

— Что Вы слушаешь?

— Я поставил DVD для Люка, пока меня нет. Запись какого-то балета Моцарта.

На моих губах появилась усмешка.

— Я не думаю, что Люк в этом возрасте может увидеть что-то дальше, чем в десяти дюймах от его лица.

— Это объясняет отсутствие интереса с его стороны. Я думал, может, он предпочитает Бетховена.

Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться с кровати. Я поколебалась прежде, чем принять ее.

Конечно, я могла встать с постели самостоятельно. Но было невежливо игнорировать этот жест.

Моя рука отлично устроилась в его руке, его большой палец скрестился с моим, и наши ладони мягко соприкоснулись. Я отдернула руку, как только встала. Я попыталась вспомнить, было ли мое влечение к Дэйну таким прямым и откровенным. Нет… оно развивалось постепенно, распускалось медленно и терпеливо. У меня была стойкая неприязнь к стремительным вещам.

— Ваш чемодан в соседней комнате, — сообщил мне Джек. — Если вы голодны, можете заказать что-нибудь в ресторане на седьмом этаже. Если будет нужно что-нибудь еще, позвоните Хэвен. Я оставлю ее номер рядом с телефоном. Я не увижу вас в течение нескольких дней — меня не будет в городе.

Я хотела спросить, куда он собирается, но вместо этого кивнула.

— Благополучного путешествия.

Его глаза сверкнули юмором.

— Спасибо.

Он ушел, по-дружески отмахнувшись, и от его обыденного ухода я почувствовала одновременно облегчение и странное разочарование. Я прошла в гостиную, обнаружила свой чемодан и заметила лежащую сверху квитанцию из гостиницы, вложенную в белый конверт. Открыв конверт, я увидела итоговый счет и съежилась. Но, просмотрев список услуг, я заметила, что кое-то отсутствует: обед в номер.

Должно быть, он заплатил за это, подумала я. Почему он изменил свое решение? Это была жалость? Может, он подумал, что я не могу себе этого позволить? Или может он никогда и не собирался позволять мне платить? Озадаченная и раздраженная, я отложила гостиничный счет и пошла, чтобы взять Люка на руки. Я вместе с ребенком смотрела балетное представление и пыталась не думать о Джеке Тревисе. Больше всего я старалась не задаваться вопросом, когда он вернется.

Глава 10

Несколько следующих дней я обзванивала всех моих друзей, чтобы рассказать им о случившемся. Казалось, я раз сто повторила историю о неожиданном ребенке моей сестры, пока у меня не получилась хорошо отредактированная версия. Хотя большинство меня поддерживали, некоторые, как Стейси, были недовольны тем, что я решила остаться в Хьюстоне. Я испытывала вину, зная, что на долю Дэна достается множество звонков и комментариев. Казалось, мнения наших друзей разделились по половому признаку. Женщины заявляли, что, конечно же, у меня нет иного выбора, кроме как заботиться о Люке, тогда как мужчинам было намного ближе решение Дэна не брать на себя ответственность за ребенка, к которому он не имел никакого отношения.

Само собой разумеется, некоторые из разговоров плавно переходили в референдум на тему должна ли я заставить Дэна жениться на мне теперь, так как ситуация к этому весьма располагает.

— Да чем располагает-то? — спросила я Луизу, личного тренера, чей муж — Кен — работал парамедиком в Лайк Тревис, — Даже если бы Дэйн женился на мне, он по-прежнему не хотел бы детей.

— Но он должен был бы помочь тебе с Люком, — ответила Луиза. — Я имею в виду, что в таких обстоятельствах человек не может взять и просто-напросто выгнать жену из дому.

— Конечно, он не выгнал меня, — сказала я, защищаясь. — Но я никогда не смогла бы принуждать Дэйна, только лишь потому, что мы женаты, делать то, что он не хочет. Он имеет право на собственный выбор.

— Это смехотворно, — ответила Луиза. — Единственный способ заставить их жениться, это лишить всякого выбора. И, в результате, они счастливы.

— Счастливы?

— Точно.

— Получается, брак лишает выбора и нас?

— Нет, брак дает нам намного больше выбора, и, к тому же, безопасность. Вот почему женщины намного больше хотят выйти замуж, чем мужчины жениться.

Я была озадачена взглядами Луизы на брак. Я подумала, что брак может превратиться в циничное соглашение, если из этого уравнения исключить любовь. В конечном счете, он все равно разрушится, как кирпичная стена, возведенная без раствора.

Преодолевая себя, я позвонила матери, чтобы сообщить ей свежие новости о Таре, о ребенке, и о том, что я на некоторое время осталась в Хьюстоне, чтобы помочь ей.

— После всех тех лет, которые ты прожила невесть где, сбежав из Остина, — ответила она мне, — ты не имеешь никакого права жаловаться.

— А я и не жалуюсь. И вовсе я не сбегала. Я работала и училась, и…

— Это наркотики, да? Тара вовсе не невинна. Она втянулась в эту гламурную жизнь с ее богатенькими дружками… Вся эта кокаиновая пыль, витающая вокруг, вероятно, она случайно вдохнула раз, другой, а потом…

— Мама, нельзя вдыхать бывший в употреблении кокаин.

— Значит, на нее надавили, — резко ответила мать, — Ты и понятия не имеешь, что значит быть красивой. И какие проблемы это может это навлечь.

— Тут ты права, этого я действительно не знаю. Но я совершенно уверена, что Тара наркотики не принимала.

— Возможно, она хотела только привлечь внимание. Можешь быть уверена, она знает, что я не ни цента не заплачу за ее трехмесячный отпуск. И, позволь заметить, что я нуждаюсь в отпуске более чем кто-либо. Все эти стрессы совершенно подкосили меня. И почему никто не подумал о том, чтобы послать меня на спа?

— Мама, никто и не ожидает, что ты заплатишь.

— А кто заплатит?

— Пока не знаю. Сейчас нужно сконцентрироваться на том, чтобы помочь Таре поправиться. И позаботиться о Люке. Мы с ним сейчас в миленькой меблированной квартирке.

— Где это?

— О, где-то в районе окружной дороги. Так, ничего особенного. — Я подавила смешок, оглядев роскошное окружение. Узнай она, что я проживаю на 1800 Мэйн, она была бы здесь спустя полчаса. — Здесь нужно кое-что сделать. Не хочешь помочь? Может быть, завтра…

— Я бы, конечно, хотела, — поспешно ответила она, — но не могу. Я сейчас занята. Тебе придется обходиться самой, Элла.

— Ладно. Но, может быть, ты как-нибудь заглянешь к Люку? Думаю, ты хотела бы побыть с ним.

— Да… Но мой бой-френд предпочитает заезжать ко мне неожиданно. А мне бы не хотелось, чтобы он видел ребенка. Я позвоню тебе, когда буду свободна.

Когда я позвонила Лизе и рассказала ей, что остановилась в квартире на 1800 Мэйн, она была очень впечатлена и ужасно заинтригована.

— Как тебе это удалось? Ты, что, спишь с Джеком или с кем-нибудь еще?

— Конечно, нет! — оскорбилась я. — Могла бы знать меня получше!

— Ладно, думаю, это просто фантастика, что Тревисы позволили тебе остановиться в таком месте. Хотя, полагаю, у них столько денег, что они могут позволить себе делать красивые жесты. Для них это вообще капля в море.