Лиза Клейпас - Сладкоречивый незнакомец

— Со вчерашнего вечера, — ответил Гейдж. — Никто из них не хотел большую церемонию. Но они собираются устроить праздничную вечеринку, когда вернутся, на что я сказал Хэвен, что это отличная идея.

— Я думаю, это замечательно, — сказал Джек, поднимая свой бокал невидимой паре. — После всего через что прошла Хэвен, она заслуживает любую свадьбу, которую захочет. — Он немного отпил вина. — Папа знает?

— Нет еще, — с сожалением ответил Гейдж. — И кажется, именно мне придется сказать… но ему это не понравится.

— Он ведь одобряет Харди, не так ли? — поинтересовалась я с легким беспокойством.

— Да, он дал свое благословение браку, — сказал Гейдж. — Но папа никогда не упускает возможности превратить семейное торжество в спектакль на три акта. Он хотел сам устроить свадьбу.

Я кивнула, понимая, почему Хэвен и Харди не захотели, чтобы их свадьба стала грандиозной театральной постановкой. Хоть они и были общительной парой, но тщательно оберегали свою личную жизнь. Их чувства были слишком глубокими, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение.

Все мы выпили за здоровье молодоженов и несколько минут поговорили о Плайя дель Кармен, которая очевидно была знаменита своими пляжами, прекрасными условиями для рыбалки, и была гораздо менее переполнена туристами, чем Канкун.

— Вы были в Мексике, Элла? — спросила Либерти.

— Нет еще. Но хотела бы.

— Мы должны поехать в один из этих уикендов, все четверо, и взять детей, — сказала Либерти Гейджу. — Там должно быть хорошее место для семейного отдыха.

— Конечно, мы возьмем один из самолетов, — легко сказал Гейдж. — У вас есть паспорт, Элла?

— Нет, пока нет. — Мои глаза расширились. — У Тревисов есть самолет?

— Два реактивных, — сказал Джек. Улыбка коснулась его губ, когда он увидел выражение моего лица. Он поднял мою свободную руку и слегка играл с нею. Я полагала, что к этому времени должна была бы уже привыкнуть к небольшому шоку, который происходил всякий раз, когда мне напоминали о финансовой стратосфере, занимаемой Тревисами.

— Гейдж, — обратился Джек к своему брату, все еще уставившись на меня, — я думаю, что упоминание о самолетах пугает Эллу. Скажешь ей, что я — славный малый, а?

— Он — самый славный малый в семье Тревисов, — ответила Либерти, ее зеленые глаза блестели.

Я не могла сдержать смех от того, как они пытались смягчить эффект от новости о самолетах.

Либерти улыбнулась. Она понимала, что я чувствую. "Все в порядке", казалось, говорил ее пристальный взгляд: "С тобой все будет прекрасно". Она снова подняла свой бокал.

— У меня тоже есть чем поделиться… хотя это не новость для Гейджа. — Она взглянула на Джека и меня с надеждой. — Угадайте.

— Ты беременна? — спросил Джек.

Либерти покачала головой, ее улыбка стала шире.

— Я собираюсь открыть свой собственный салон. Я думала об этом некоторое время… и я подумала, прежде чем у нас будет еще один ребенок, я хотела бы осуществить это. Я собираюсь сделать его маленьким и эксклюзивным, нанять только несколько человек.

— Это замечательно, — воскликнула я, чокаясь бокалами.

— Поздравления, Либ. — Джек протянул свой бокал и последовал моему примеру. — Как ты собираешься назвать место?

— Я еще не решила. Каррингтон хочет назвать «Clippety-Do-Da»7 или «Hairway to Heaven»8, но я сказала ей, что мы должны быть немного более стильными.

— «Julius Scissors»9, — предложила я.

— «Hair Today, Gone Tomorrow»10, — присоединился Джек.

Либерти закрыла уши:

— Я обанкрочусь на первой же неделе.

Брови Джека превратились в два насмешливых полумесяца.

— Возникает вопрос, как папа заполучит еще внуков, о которых мечтает? Это ведь работа жен Тревисов, не так ли? Ты тратишь впустую главные детородные годы, Либ.

— Заткнись, — отрезал Гейдж. — Мы только сейчас начинаем нормально спать, когда Мэтью немного подрос. Я еще не готов пройти через это снова.

— Никакого сочувствия с этой стороны стола, — ответил Джек. — Элла проходит через все это — бессонные ночи, подгузники — ради ребенка, который даже не ее.

— Он чувствует себя моим, — сказал я, не думая, и пальцы Джека, защищая, сжались на моей руке.

Стало тихо, слышался только звук брызг «мистеров», и плеск водопада.

— Сколько вам еще осталось прожить с ребенком, Элла? — спросила Либерти.

— Приблизительно месяц. — Свободной рукой я взяла свой бокал и осушила его. В другое время я выдавила бы сияющую фальшивую улыбку и сменила бы тему. Но в компании сочувствующих слушателей, рядом с Джеком, я сказала то, что действительно думала.

— Я буду скучать по нему. Это будет тяжело. И в последнее время меня начало беспокоить, что Люк не будет помнить время, которое он провел со мной. Первые три месяца своей жизни. Он не будет знать ничего, что я для него сделала. Для него не будет разницы между мной и незнакомкой с улицы.

— Вы не будете видеться, после того, как Тара заберет его? — спросил Гейдж.

— Не знаю. Вероятно, не так часто.

— Он будет помнить глубоко внутри, — мягко произнес Джек.

И когда я всмотрелась в его серьезные темные глаза, я нашла утешение.

Люк лежит на полу моей квартиры, занимаясь своей детской гимнастикой, на стеганом одеяле с двумя пересекающимися дугами, грохоча бусинками, крутя в руках птиц, бабочек, смятые листья, под веселую электронную музыку. Он любит это почти так же, как я люблю наблюдать за ним. В свои два месяца он смеется, улыбается производимым шумам, и способен поднять свою голову и грудь.

Джек лежит на полу около него, лениво доставая до игрушки, или нажимая кнопку для новой музыки.

— Я хотел бы я иметь что-нибудь из этого, — сказал он. — Или банку пива, или те крохотные черные трусики, которые были на тебе в субботу ночью.

Я сделала паузу посреди убирания тарелок в кухне.

— Я не думала, что ты заметил их, ты снял их с меня так быстро.

— Я только что провел двухчасовой обед, смотря на тебя в этом платье с низким вырезом. Тебе повезло, что я снова не набросился на тебя в гараже.

Я воздержалась от улыбки и встала на цыпочки, чтобы подвинуть стеклянный кувшин на высокой полке.

— Да, ну, в общем, я обычно предпочитаю немного большее количество любовных игр, чем звон автомобильных ключей, два с половиной поцелуя, и…

Я подскочила, поскольку почувствовала его позади меня, переместившегося так стремительно и тихо, что я даже не заметила его, входя в кухню. Кувшин закачался в моей руке, и Джек, подхватив его в полете, твердо поставил на полку.

Я почувствовала его губы в моем ухе.

— Я позаботился о тебе, не так ли?

— Да.

Я гортанно засмеялась, когда его руки обвились вокруг моей талии.

— Я не говорю, что я обманщик. Я только говорю, чтобы ты не тратила время впустую, начиная работу… — Его слова растворились в моем вздохе, поскольку я почувствовала, как он стал мягко покусывать и облизывать мою шею, его язык играл со мной в нежном водовороте, который вызывал жар в моей крови. Мои очки скользнули вниз по моему носу, и я подвинула их обратно на место. Одной рукой Джек провел по моим грудям, в то время, как его свободная рука скользнула ниже пояса моих шорт.

— Ты хочешь любовных игр, Элла?

Его бедра прижались ко мне сзади, и я почувствовала твердую плоть через слои нашей одежды.

Мои ресницы опустились, и я ухватилась за край стола, когда его руки умело заиграли по моему телу.

— Ребенок, — сказала я, затаив дыхание.

— Он не будет возражать. Он делает свою детскую гимнастическую разминку.

Смеясь, я отодвинула его руки.

— Позволь мне закончить с посудой.

Джек удерживал мои бедра, прижимая к себе и желая поиграть.

Но мы были прерваны пронзительным звонком телефона. Я взяла его и прошипела Джеку: «Тихо», перед тем, как ответить.

— Алло?

— Элла, это я.

Это был голос моей кузины Лизы, невыразительный и робкий.

— Я звоню, чтобы предупредить тебя. Я так сожалею.

Я напряглась, и руки Джека успокаивающе погладили меня.

— Предупредить о чем? — спросила я.

— Твоя мама приезжает, чтобы увидеть тебя. Она будет у тебя минут через пятнадцать — тридцать. Может быть, быстрее, если не будет пробок.

— О, нет, только не это, — сказала я, бледнея. — Я не приглашала ее. Она не знает, где я живу.

— Я сказала ей, — сказала Лиза виновато.

— Зачем? Какая разумная причина заставила тебя сделать это мне?

— Я не могла помешать этому. Она позвонила мне, чрезвычайно взволнованная, потому что она только что поговорила с Тарой по телефону, и Тара сказала ей, что она думает, что между тобой и Джеком Тревисом кое-что могло бы произойти. И теперь они обе хотят знать то, что именно происходит.

— Я ничего не обязана им объяснять, — вспыхнула я, заливаясь румянцем. — Я имею на это право, Лиза. Я устала от путаных действий Тары, и мне жаль, что мама даже не интересуется своим внуком, зато очень даже интересуется моей сексуальной жизнью!

Слишком поздно я поняла свой промах, и я закрыла рот рукой.

— У тебя с Джеком Тревисом сексуальные отношения?

— Конечно, нет.

Я почувствовала, как губы Джека мягко прошлись по моей шее, и задрожала. Держа телефон около груди, я повернулась, чтобы встать перед ним.

— Ты должен идти, — сказала я ему строго.

Я поднесла телефон к уху.

— Он там с тобой? — спросила Лиза.

— Нет, это электрик. Он хочет, чтобы я подписала кое-что.

— Хочу здесь, — пробормотал Джек, и провел моей свободной рукой по своему телу.

— Уйди, — пробормотала я, толкая его в твердую грудь. Он не сдвинулся с места, только отставил мои очки прочь, и протер пятнышко на них низом своей футболки.

— У вас на самом деле все это серьезно? — спросила Лиза.

— Нет. Это пустые, бессмысленные, чисто физические отношения, которые не значат абсолютно ничего.

Я вздрогнула, поскольку Джек наклонился, чтобы прикусить мочку моего уха в отместку.

— Остынь! Элла, ты думаешь, что смогла заставить его причислить себя к одному из его друзей? Я имею совсем другие сведения.

— Я должна идти, Лиза. Я должна навести порядок и выяснить что к… о, черт, я перезвоню тебе позже.

Я повесила телефон и отняла свои очки у Джека.

Он последовал за мной, поскольку я побежала к спальне.

— Что ты делаешь?

Я сдернула подушки и стала застилать разрушенную кровать.

— Моя мать может появиться здесь в любую минуту, а все это похоже на то, что у нас тут была оргия.

Я сделала паузу, достаточно долгую, чтобы впиться в него взглядом.

— Ты должен идти. Я имею в виду именно это. Совершенно невозможно, чтобы ты встретился с моей матерью.

Я бросила подушки на кровать. Поспешно метнувшись назад в гостиную, я смахнула вещи в гигантскую плетеную корзину, и запихнула ее в туалет.

Селекторная связь на двери подала звуковой сигнал. Это был консьерж, Дэвид.

— Мисс Варнер. К вам посетитель. Это…

— Я знаю, — сказала я резко, признавая свое поражение. — Пропустите ее.

Повернувшись к Джеку, я увидела, что он собрал Люка и обнимал его, прижав к груди.

— Что я могу сделать, чтобы избавиться от тебя?

Он улыбнулся. — Ни черта.

Приблизительно через две минуты я услышала сильный стук в дверь.

Я открыла ее. Это была моя мать, в полном макияже и на высоких каблуках, в аккуратном красном платье, которое демонстрировало фигуру женщины наполовину моложе ее. Она плыла в облаке духов из универмага, обняла и поцеловала воздух около меня, и встала позади, чтобы дать мне оценить ее взглядом.

— Я устала ждать приглашения, — она сказала мне, — поэтому решила взять быка за рога. Я не позволю тебе и дальше держать моего внука так далеко от меня.

— Теперь ты решила стать бабушкой? — спросила я.

Она продолжала осматривать меня.

— Ты прибавила в весе, Элла.

— На самом деле, я потеряла несколько фунтов.

— Это хорошо для тебя. Еще немного, и ты вернешься к нормальному размеру.

— Размер восемь вполне нормален, мама.

Она кинула на меня любящий упрекающий взгляд.

— Если ты так чувствительна к этой теме, я не буду упоминать это больше.

Ее глаза театрально расширились, поскольку Джек приблизился к нам.

— Ну, и кто это? Почему ты не представишь меня своему другу, Элла?

— Джек Тревис, — пробормотала я, — а это моя мать.

— Канди Варнер, — прервала она, бросившись с объятием, и сдавливая ребенка между ними. — Мы не нуждаемся в рукопожатиях, Джек… Я всегда была без ума от друзей Эллы. — Она подмигнула ему. — И они всегда были без ума от меня.