Кэтрин Коултер - Сладостное отступление

– Ну… что он будет заниматься семейным бизнесом ван Кливов.

– Вообще-то это бизнес моей матери. Она и есть моя семья.

Бруно недоверчиво посмотрел на Джиану.

– Я… я и не знал, что ваша мать – деловая женщина.

Он по– прежнему смотрел вопросительно, но Джиана не стала ничего рассказывать. Она все знала о Бруно Барбинелли, его сестрах и отце, который подыскивал богатую невесту для единственного сына.

Вдруг Бруно сильнее сжал ее руку.

– С тех пор, как я впервые увидел вас, я все время хочу остаться с вами наедине! – горячо заговорил Бруно. – Вы – необыкновенная девушка, Джиана, маленькая, невинная пташка, которая хочет, чтобы ее любили… и приручили.

– Голубка, не правда ли, Бруно? Мне всегда нравились голуби. Они такие милые и невинные, вы согласны?

– Вы не принимаете меня всерьез, – обиделся молодой человек.

– Просто вы очень молоды.

– Молод? – удивленно вскричал Бруно. – Да мне уже двадцать три!

– Но на вид вам куда меньше.

Бруно покраснел и разозлился.

– Вы дразните меня, синьорина, но мне нравятся дерзкие девушки. Однако вы напрасно принимаете мою обходительность и желание угодить вам за незрелость!

Тут Бруно схватил Джиану за плечи и повернул лицом к себе. Это было уж слишком, и Джиана, не сумев больше сдерживаться, расхохоталась. Бруно отпустил ее так внезапно, что девушка чуть не упала.

– Вас точно надо приручить! – злобно проговорил он, причем на этот раз его злоба была настоящей, а не показной.

– Почему?

– Почему – что? – неодобрительно глядя на Джиану, спросил Бруно.

– С чего это вы взяли, что меня надо приручать, если я лишь посмеялась над вами?

– Посмеялась!

– Ну и что?

– Я-то думал, что вы – воспитанная девушка, а вы – настоящая…

– Сучка? – с готовностью подсказала Джиана.

– О Господи, да я не женюсь на вас, несмотря на ваше… – Он замолчал, прикусив губу.

– …мое богатство, не так ли? – продолжила девушка. – Ну вот вы и проговорились, Бруно. Впрочем, вы мне понравились, но, судя по всему, вы предпочитаете девушкам поэзию.

– Сегодня очень жарко, – сухо произнес молодой человек. – Мне хочется еще стаканчик лимонада.

– Отличная идея!

Обратно они шли молча. Бруно дулся, а Джиана размышляла. Она не могла понять, почему была так груба со своим спутником, хотя мотивы его поведения были ясны как день. И вдруг щеки Джианы залила краска: ей пришло в голову, что, услышь она его слова какой-нибудь месяц назад, она бы все приняла за чистую монету.

Осознав эту истину, Джиана была ошеломлена. Остаток дня она молчала, и даже величественный храм Весты не смог изменить ее настроения. Синьора Палли озабоченно поинтересовалась, не заболела ли она, а Витторио с интересом посматривал на Джиану. Бруно тоже хранил мрачное молчание, и девушкам оставалось кокетничать с другими молодыми людьми, чьих имен Джиана, как ни силилась, вспомнить не могла.

***

Джиана ужинала в обществе Дэниела, но и за едой девушка хранила молчание. Потом они сели играть в шахматы, и Чипполо, не выдержав, заговорил о прошедшем дне:

– Впервые за все время ты провела целый день со сверстниками, но ничего не говоришь мне.

Джиана передвинула фигуру.

– Мне нечего сказать, впрочем, в Тиволи мне очень понравилось. В садах Вилла д'Эсте пятьсот фонтанов! Я прочла об этом в путеводителе.

– А что ты думаешь о Витторио Кавелли?

Девушка ждала, что Дэниел спросит ее о Бруно, потому что, похоже, Чипполо знал о его интересе к Джиане.

– Ничего особенного, – ответила она. – Он внимателен к Каметте, рассказывает всякие интересные вещи. Но мне Витторио не понравился. Какой-то он неискренний.

– Витторио из аристократической семьи, – тихо произнес Дэниел, передвигая коня. – Известно, что и в Англии, и в Италии аристократы – наиболее влиятельные и богатые люди. Но мы, буржуазия, и ты в том числе, становимся все сильнее, и аристократы вынуждены с этим считаться. Понятно, почему Витторио женится на Каметте Палли. Она становится графиней, а он получает возможность всю жизнь бездельничать: у нее огромное приданое.

Рука Джианы застыла над шахматной доской.

– Что вы говорите, дядя?

– Ничего особенного, моя дорогая. – Он пожал плечами. – Просто меня удивляет, что Рендал Беннет готов замарать свои аристократические ручки о грязный бизнес.

– Я же говорила, что он не такой, как все, – заметила Джиана. – Вам шах, дядюшка…

– Вижу, что ты унаследовала умение своего отца играть в шахматы, – заметил Чипполо, глядя на доску. – Уж куда как твоя мать умна, а тонкостей этой игры так и не освоила.

– … и мат, – добавила Джиана.

– Это очень не по-женски, дитя мое, – скорбно заключил Дэниел, признавая поражение.

Наступил август. Стояла жаркая, влажная погода, какая бывает только в Риме. Джиане хотелось одного – окунуться в холодную ванну и лечь спать, но, увы, это желание было невыполнимо. Поэтому она лишь отерла рукой пот со лба и вернулась к своему вышиванию.

Многие богатые римские семьи, спасаясь от жары, уже несколько недель назад уехали на север, в горы. Остались лишь Палли, Сальвадо и Конде, да и те отослали своих детей из города. Джиана с радостью рассталась с Каметтой Палли и Вышкой Сальвадо, но ей не хватало Анжелы Кавур, с которой она успела подружиться. Джиана с удовольствием составила бы тихой Анжеле компанию, но договор с синьором Чип-поло не позволял ей этого: ведь заведение мадам Люсьен работало круглый год, даже в жару.

Джиана тоскливо вздохнула и лениво воткнула иглу в кусок льна, туго натянутый на пяльцы. Девушка заметила, что Мирабелла дель Конде внимательно наблюдает за ее работой, но как раз сейчас у Джианы все получалось, и блестящая шелковая нить вслед за иголкой легко проскальзывала сквозь плотную ткань.

– Ну вот, хорошенькие, ровные стежки, – похвалила Мирабелла. – Мне нравится коричневая вышивка. Отличные у нас выйдут чехлы для кресел в солярии.

Джиана кивнула. Бесконечное вышивание и бессмысленные разговоры до такой степени раздражали ее, что иногда хотелось кричать. Есть же где-то другая жизнь! Но как только эта мысль пришла Джиане в голову, она тут же подумала о другом: другая жизнь действительно есть, и ее мать живет этой жизнью.

Джиана замотала головой, стараясь не думать о матери и успокаивая себя тем, что подобные размышления навеяны сводящей с ума жарой. «Нет, если уж быть честной, то не жара, а компания этих милых дам сводит меня с ума», – решила девушка, но тут вдруг до нее словно откуда-то издалека донесся голос Камиллы Палли.

– Прошу прощения, синьора? – не расслышав, переспросила Джиана.

– Я говорила, дитя мое, что Каметта была очень довольна вашей поездкой на Вилла д'Эсте. Ей так хотелось, чтобы вы вместе с ней отправились в горы.

– Это и в самом деле было бы чудесно, синьора, но в такой день, как сегодня, я желала бы одного – плескаться в прохладной воде.

– К жаре нетрудно привыкнуть, – заметила Лючиана Сальвадо. Потом она опустила глаза к вышивке и безразличным тоном проговорила:

– Жаль только, что вам не все молодые люди понравились.

– Да нет, все было замечательно, – возразила Джиана.

– А Бьянка рассказала мне совсем другое, – промолвила Мирабелла. – По ее словам, Бруно после разговора с вами был очень расстроен.

– Не думаю, синьора. Он очень приятный молодой человек. Правда, знаки внимания, которые он мне оказывал, были весьма странными. Бруно показался мне каким-то… незрелым.

Камилла Палли захихикала точно так же, как ее дочь, и произнесла со смехом:

– Но, дитя мое, вам же только семнадцать! Мне кажется, из него выйдет отличный муж.

– Вы забыли, синьора, – заявила Джиана, вздергивая подбородок, – что в Лондоне меня ждет жених.

– Дело в том, что милый Бруно – мой родственник, – объяснила Камилла. – Его мать – моя кузина.

Ага, вас раздражает, что я не схватила наживку!

– Насколько мне известно, все англичане холодные и равнодушные, – обращаясь в пустоту, сообщила Мирабелла.

– Это и понятно, – парировала Джиана, – ведь климат в Англии куда холоднее.

– Мирабелла не это имела в виду, – резко сказала Лючиана.

Джиана посмотрела на часы и с явным облегчением промолвила:

– Мне пора встречать дядю.

– Но вы же не закончили вышивку чехла, – возразила Мирабелла.

– Думаю, вышивка может подождать, синьора, а дядя Дэниел – нет.

«В компании проституток и то веселее, чем здесь», – мелькнуло в голове у девушки.

– Джиана, ваше платье помялось, – заметила Лючиана. – Вам следует туже затягивать корсет, тогда и складок не будет.

– Если я это сделаю, то упаду в обморок.

– Но женщина должна выглядеть безукоризненно, – поддержала Лючиану Камилла. – Уверена, что ваша мама сказала бы то же самое.

– Возможно, – согласилась Джиана, направляясь к дверям.

– Я позвоню слуге, – сказала Мирабелла, заметив, что Джиана вот-вот уйдет. – Как быстро летит время – уже почти четыре! Мой дорогой супруг не работает подолгу в такую жару. Он наверняка скоро придет…

***

Откинувшись на подушки кареты, Дэниел наслаждался легким вечерним ветерком. Джиана молчала, глядя на мутные воды Тибра.

– Ты всегда была отчаянной болтушкой, дорогая. Неужто римская жара так на тебя действует, что ты рта не раскрываешь?

– Наверное, дядя Дэниел.

Но Чипполо понимал, что девушка говорит не правду: она начала впадать в меланхолию уже довольно давно, когда было куда прохладнее.

– Через две недели ты возвращаешься в Англию, – задумчиво произнес Дэниел.

– Да, – ответила она. – Надеюсь, в Лондоне я буду чувствовать себя лучше.

– Мама пишет, что очень по тебе соскучилась, – заметил итальянец, дергая длинный ус.

– Да, я читала ее письмо. – Джиана помолчала, а затем, взглянув на Дэниела, добавила:

– Мне хочется поскорее увидеть тех, кого я люблю.

Дьявол и преисподняя! Как можно убедить эту упрямицу?! Дэниел усмехнулся, но тут же вспомнил, как Джиана обошлась с Бруно. Ведь это он, Дэниел Чипполо, посоветовал синьору Барбинелли познакомить его сына с юной англичанкой. Но, судя по слухам, Джиана быстро раскусила Бруно. Интересно, он что, менее опытен, чем Рендал Беннет?

Внезапно гнев охватил Дэниела. Он так старался, а Джиана, как утопающий за соломинку, хваталась за этого человека, которого сама себе придумала. Похоже, все увиденное в Золотой Спальне не произвело на девушку особого впечатления. Чипполо искоса посмотрел на Джиану. Железный характер и упрямство – вот ее суть! Придется ему написать Авроре, что девочка более похожа на отца, чем предполагала мать.

– Иди в комнату мадам Люсьен, Джиана, – велел Дэниел, когда они приехали в публичный дом. – Можешь не переодеваться и не надевать парика. Жди меня там.

– Почему? – поинтересовалась девушка.

– Скоро поймешь, – коротко ответил Чипполо.

– Значит, сегодня господа будут лишены моего общества? – елейным голоском спросила Джиана.

– Думаю, они смогут это пережить.

Джиана еще раз задала вопрос, что они будут делать этим вечером. Дэниел сердито взглянул на нее: голос девушки звучал так равнодушно, словно она интересовалась погодой.

– Мне довольно трудно объяснить это, дитя мое, – сказал он, беря Джиану под руку и направляясь с ней по коридору в сторону комнатки, из которой они наблюдали за Золотой Спальней. Девушка уже было хотела войти, но Дэниел помахал рукой и повел ее к лестнице, ведущей на четвертый этаж.

– Там живут слуги?

– Да. Некоторые из них. Пойдем, – отвечал Дэниел.

Они молча поднялись наверх и вошли в комнату, сильно отличавшуюся от той, из которой они вели свои наблюдения. В середине комнаты стоял стол и два стула, а стены были оклеены темно-синими обоями.

– Присаживайся, Джиана. Мы здесь поужинаем. А развлечение начнется чуть позже.

В маленькой комнате было очень жарко. Джиана хотела пить и очень устала. Дэниел что-то скрывал, но девушка не сомневалась, что опять увидит совокупляющуюся парочку. Мужчина, по обыкновению смешной в своей наготе, будет стонать и потеть. Джиана больше не находила эти зрелища отвратительными, но они ее совершенно не волновали.

Вскоре слуга принес легкий обед – свежие креветки, фрукты и холодное белое вино. Джиана ела очень мало, потому что от каждого съеденного куска корсет сильнее впивался в тело. Оба ничего не говорили, но девушка чувствовала, что Дэниел недоволен ею. Что ж, ему пора признать поражение. Джиана свое обещание выполнила. Одно волновало ее: она не могла вспомнить лица Рендала. Зато она помнила, что он был нежен и доверял ей. Они будут вместе – так предначертано судьбой. Но что, если он тоже забыл ее лицо? Дэниел что-то сказал. Подняв глаза от тарелки, Джиана вслушалась и поняла, что дядюшка что-то говорит о бизнесе. Эти разговоры не раздражали ее, и они никогда из-за них не ссорились.