– Я скачала все ее альбомы. Я тренируюсь под это. В смысле, это чертовски удручает, не так оптимистично, как то, с чем я раньше работала, но в этом есть смысл, потому что если я не буду работать, я закончу в одиночестве и грустной, как эти песни, – головокружительно прошептала она.

Мардж сидела, восторгаясь, когда слушала, как этот медовый голос поет знакомые скорбные баллады, которые оставили Мардж со слезящимися глазами своей измученной, известной секретной-любовью-на-Титанике. Брэндон безмолвно подал ей свой накрахмаленный белый платок, и она промокнула глаза. Когда последние ноты утихли, и аплодисменты иссякли, Мардж посмотрела на Брэндона, державшего ее за руку и сидящего рядом с ней, и поцеловала его в щеку.

– Спасибо, – сказала она, – за то, что поделился со мной всем этим.

– Должен сказать это тебе. Гораздо более увлекательно наблюдать, как ты открываешь такие чудеса, чем испытывать их самостоятельно. Боюсь, я немного испорчен, слишком привык к более изящным вещам. Я принимаю это как должное, эксклюзивные концерты и изысканные обеды и комнаты со свежими цветами в них. Приятно видеть, как ты критикуешь это.

– Серьезно? Тебе интересно смотреть, как я плачу на концерте и ем слишком много грецких орехов?

– Весьма. Я бы сказал, что это самое интересное, что у меня было с Вегаса.

– Даже лучше, чем в опере?

– Это был балет.

– Точно, танцы. Лучше, чем это?

– Да. И мы должны вернуться в отель. Завтра утром нужно рано вставать. Тур в Джумейра ровно десять.

– Куда?

– В мечеть Джумейра. Там есть на что посмотреть, могу сказать тебе, и это открыто для общественности. Мы увидим это в десять, и после этого день твой.

– Я никогда не был в мечети. Возможно, мне придется загуглить и предварительно просмотреть.

– Не смей. Это просто нужно увидеть лично. Это захватывает дух.

– Я привыкла рано вставать, так что не думаю, что мне нужно ложиться спать прямо сейчас. Мы могли бы пойти выпить или… – она замолчала. – Думаю, что понимаю твое предложение. Мы определенно должны вернуться в отель. Сейчас.

Они уехали на машине обратно в отель и поднялись на частном лифте. Множество пушистых подушек грозило поглотить огромную кровать.

– Наш старый заклятый враг подушечный дворецкий был здесь, – пошутил Брэндон.

– Думаю, что это множество подушек можно считать угрозой.

– Похоже мы собираемся задохнуться?

– Они определенно на моем пути. Я еще даже не в кровати, и они у меня на пути, – рассмеялась Мардж.

Брэндон поднял на нее бровь и злобно полу улыбнулся. Он схватил ее и бросил на груду подушек. Она взвизгнула, столкнувшись лицом с тафтой ее платья, которое она отбросила вовремя, чтобы принять Брэндона. Он присоединился к ней на куче подушек, и поцеловал ее, целовал ее, пока ее голова не закружилась, и все, что она могла сделать, это удержать его. У нее пронеслось в голове, что ее платье было идеальным для приема, но было бы настоящей болью в постели.

До того, как она это осознала, его руки были на ее голой спине. Он как-то справился с крючками и молнией. Сел и стянул платье вниз по ее ногам, с размаху сбросив его с кровати. Мардж скинула туфли и распахнула руки, притянув его к себе.

Ей нравилось ощущение его сильного тела в ее руках, его вес над ней. Он заставил ее чувствовать себя женственной и маленькой и невероятно драгоценной. Было ощущение, что она будет в этом нуждаться. Дрожь прошла через нее, не из-за желания, но из опасения. Потому что она не сомневалась, что может полюбить этого мужчину. Мардж может влюбиться в своего мужа в мгновение ока.

Даже сейчас она была на грани этого, и ей пришлось бы позаботиться о том, чтобы избежать этого. Она не хотела разрушиться к окончанию шести месяцев. Она хотела весело уйти со своим чеком на миллионы и по мановению с ее новым бывшим в качестве друга на всю жизнь. Потому что она хотела быть в его жизни. Она не думала, что чек существенно поможет разбитому сердцу, поэтому ей лучше начать защищать себя гораздо более усердно. Он уже ослабил ее повседневную броню, ее сарказм и ее легкомысленное отталкивание. Теперь он нашел ее без боевой защиты, открытую и надеющуюся на куче подушек в Дубае. Она не могла этого допустить.

Когда он коснулся ее лица, ласкал ее щеку так нежно, что она хотела вздохнуть, Мардж взяла его запястье и отодвинула руку от своего лица. Она перекатила его на спину, перехватив контроль, и задала тон их занятию любовью как физический контакт. Она не могла с этим справиться. Это было слишком личное, слишком интимное, слишком много именно того, чего она хотела. Это может быть весело, но это не может быть серьезным. Так что пришло время вытащить ее метафорический мешок трюков и убедиться, что ничего не стало слишком реальным.

Она поцеловала его, прижав руки по обе стороны от его головы, чтобы удержать его. Он ухмыльнулся и позволил ей. Мардж целовала, лизала и ласкала его, исследуя каждый дюйм его тела и делая его отчаянным. Когда он был на грани безумия, его пульс ускорился и глаза потемнели, она забралась на него верхом, опустившись по его длине и принимая его. Брэндон сразу же оживился внутри нее, и она позволила ему схватить ее за бедра, держать неподвижно, пока он толкался на пути к освобождению, ее собственные руки были между ее ног, поглаживая себя до самого пика удовольствия.

Когда она взмывала на краю со своими ласками, его мощный натиск сводил ее с ума, она закричала его имя. Ей захотелось прикрыть рот руками, смущаясь, что в такой момент думала только о нем. С любым другим мужчиной она думала бы о Скотте Иствуде, Ченнинге Татуме, каком-то мускулистом актере с ироничным мужским совершенством. Но это был весь Брэндон Кейтс. Никто другой никогда не поглотил ее так. Она никогда, ни разу, не называла мужское имя на пике.

Это заставило ее отвернуться от него, от смущения, от мысли, что даже если он не знал, что это что-то значит, она это знала. И это были только плохие новости. Она повернулась и дернула одеяло на себя. Он поцеловал ее голое плечо, и она улыбнулась.

– Я замучил тебя?

– Да, вымотал меня полностью. Полагаю, я еще не подстроилась ко времени Дубая. Я разбита, – сказала она, зная, что он хочет вернуться к своей работе.

– Ладно. Спокойной ночи, милая. Если я тебе понадоблюсь, я буду в кабинете.

– Здесь есть кабинет?

– Здесь? Здесь есть все, – сказал он со смешком.

Он вышел из комнаты, выключив свет для нее, чтобы она могла отдохнуть. Черт побери его за то, что был таким внимательным. Мардж потерла руками лицо, сильно моргнула и плотно закрыла глаза. Она собиралась уснуть, черт возьми, и не думать о нем или не мечтать о нем. Ни капельки.

Помимо того, что она мечтала о нем.


Глава 10

Во сне все было слишком реально.

Брэндон Кейтс, в джинсах и рубашке с закатанными рукавами, чтобы показать сильные предплечья и толстые запястья, его волосы растрепаны на ветру. Он протянул ей руку, чтобы помочь преодолеть какую-то скалистую местность и спуск к пляжу. Она взяла его за руку, треск искр действительно ощутим, когда они соприкоснулись. Длинное сказочное белое платье, обвившееся вокруг голых ног на ветру, какой-то сарафан. Он привел ее на теплый песок, и они сели на клетчатое покрывало. Он налил охлажденное Шардоне в бокал для нее, и она потягивала бодрящую, маслянистую жидкость с удовлетворенной улыбкой.

Во сне Брэндон целовал ее шею. Он держал ее близко и шептал ей. Она не могла разобрать слова из-за шума океанского бриза, позвякивания колокольчиков где-то неподалеку. Она знала, что влюблена, и что он хочет быть с ней. Она знала, что они были в красивом и уединенном месте. Она потянулась к корзине для пикника – откуда она взялась?– и вытащила для него подарок на день рождения, перевязанный серебряной лентой. Он открыл длинную коробку, и его лицо преобразилось от радости. Он потянул ее в свои руки, на свои колени и поцеловал ее раз сто, ее губы, ее лицо, ее волосы. Она смеялась, прослезившись и, в то же время, будучи так счастлива.

Во сне он держал ее и целовал, и она знала, что он не может поверить в это, в их удачу, в их счастье. Она чувствовала себя такой наполненной, такой чудесной, как будто она была единственным источником его чистой радости. Открыв глаза на полуденные солнечные блики, она взглянула на содержимое коробки, которую подарила ему. В ярко-синей бумаге расположилась белая пластиковая палочка, что – то вроде термометра, с двумя синими линиями в окошке. Она подарила Брэндону положительный тест на беременность в его день рождения. Ему исполнился тридцать один год, и он стал отцом, а она, его обожаемая жена, была матерью его ребенка.

Мардж проснулась от сна, ее лицо было мокрым от слез. Она сбросила одеяло, прошла по комнате и открыла графин. Она сделала глоток прямо из хрустальной бутылки, ожог скотча спустился ее горлу, вернув сознание. Из всех глупостей она мечтала о пикниках, подарках и о ребенке. Ее подсознание должно было выйти наружу, цинично подумала она, и заставило ее носить алмазную тиару, вокруг них дождь из лепестков роз, счастливые горожане хлопают в ладоши и, возможно, скрипка или две играют на заднем плане.

В отвращении к ее обычному, сентиментальному сну, она сделала еще один глоток, закашлялась и надеялась, что ее не вырвет из-за напитка. Ей нужно было это, чтобы очистить от паутины ее глупый, безнадежно романтический, невероятный мозг.

Раньше она мечтала об автомобилях, красивых дорогих зарубежных странах, часто управляемых экзотическими и состоятельными мужчинами в костюмах. Теперь все, что потребовалось, это один парень с закатанными рукавами, один конкретный парень, который подал ей платок, или прикрыл ее одеялом, или прикоснулся к ее волосам, и они исчезли. Совершенно невероятные самые маленькие вещи, вещи, которые она никогда не понимала, пропали из ее жизни. У нее не было ничего, кроме презрения к ее поздней расцветающей сентиментальности. Она вытащила футболку из своего чемодана и начала качать пресс. Затем она сделала несколько выпадов и приседаний. Занятия всегда помогали ей сосредоточиться. И ей нужно было сосредоточиться на том, что у нее было (больше, чем она когда-либо мечтала), и на том, что она намеревалась сделать (быть вежливой еще пять месяцев, а затем разделить деньги и ее нетронутое сердце). Все, что противоречило цели, должно было быть отделено. Таким образом, чем меньше времени она проведет со своим супругом, тем здоровее и счастливее она будет в долгосрочной перспективе.

Она сделала на своем телефоне списки дел, которые нужно делать и которые не нужно. Ей должно быть настолько весело, насколько это возможно. Она приложит усилия, чтобы вписаться и быть благоразумной. Она пыталась, насколько это возможно, сделать жизнь Брэндона лучше. Она не будет ссориться со Злой Королевой. Она не будет поощрять его делать для нее продуманные вещи, потому что это создаст порочный круг привязанности и признательности. Она не будет делать для него романтических или личных вещей. Она не влюбится.

Это был не очень хороший список, и, честно говоря, он не заставил ее чувствовать себя лучше.


Глава 11

На следующее утро она была истощена от бодрствования большую часть ночи. Она придерживалась своего списка. Она скромно оделась для посещения мечети. Она не дразнила Брэндона о том, как горячо он выглядел в своих слаксах или о том, чтобы не позволить себя арестовать за проявление любви в священных местах. На самом деле, она прикусывала язык, чтобы не флиртовать с ним. Флирт был ее настройкой по умолчанию, и он был чертовски неотразим, поэтому все ее инстинкты просто вращались и искрились вокруг него, желая привлечь его внимание, вовлечь его в стеб или сексуальную связь. Она хотела дразнить его, и щекотать его, и целовать его, и наброситься на него, если быть честной. Вместо этого, она шла рядом с ним, не касаясь его.

Не прикасаться к нему было сложнее, чем она думала. Это требовало концентрации мыслей, намерений. Потому что инстинктивно она тянулась к Брэндону.

Как будто он был ее.

Сама мечеть была потрясающей, как что-то из сказки, вся белая с минаретами, замысловатыми мраморными фризами и колоннами. Интерьер был настолько зеленым, настолько красочным с яркой мозаичной плиткой и высоким, воздушным потолком, также украшенным множеством цветов. Здесь была тишина во всем этом богато украшенном пространстве. Это ощущалось свято и тихо, и она хотела посмотреть все сразу. Она пыталась запомнить детали этого сюрреалистического акварельного пятна, где она стояла так близко к Брэндону, но так и не касаясь его. Это облегчило для нее расстояние между ними, между ее чувствами и его планом получения наследства.