Барбара Картленд - Слушай свое сердце

– Вы сообщили мне очень полезные сведения, милорд, и я обещаю приложить все усилия к тому, чтобы не дать вашей племяннице заключить губительный брак. Как только она поймет, что на самом деле представляет собой ее супруг, сердце ее будет разбито.

В голосе ее прозвучала нескрываемая боль.

И тут девушка заметила, что маркиз с любопытством смотрит на нее.

– Мне пора возвращаться в табор, – быстро сказала она.

Она оставила его одного и направилась к Аполлону, которого держал один из мальчишек-конюших.

Делла полагала, что успеет подойти к нему первой, но маркиз опередил ее.

Не сказав ни слова, он подсадил ее в седло, и Делла взяла поводья.

– Позвольте еще раз поблагодарить вас, милорд, за восхитительное утро. Я получила удовольствие от каждого его мгновения.

– Я тоже, – ответил маркиз. – До свидания, Делла. Уверен, что завтра вечером вы меня не подведете.

Одарив его неловкой застенчивой улыбкой, Делла поехала прочь.

Даже не оглядываясь, она чувствовала на себе его внимательный взгляд.

У нее вдруг возникло очень странное ощущение – ей показалось, будто она опять убегает. Но почему на сей раз от маркиза, она не знала.

Просто внутренний голос нашептывал ей, что она вновь ступила на зыбкую почву.

Его взгляд обжигал ей спину.

И, только выехав из сада и направившись к лесу, она почувствовала, что наконец-то оставила его позади.

«Он очень умен и проницателен, и теперь я понимаю, почему у него нет желания сочетаться браком», – сказала она себе.

Она вновь вспомнила Джейсона и свою уверенность в том, что любая женщина, которая выйдет за него замуж, будет совершенно и абсолютно несчастна.

Она была напугана, и страх словно кинжалом пронзил ей сердце.

Лишь скрывшись в лесу, она почувствовала, что ей вновь светит солнце.

* * *

Подъехав к табору, она увидела, что ее ждет Пирам.

– Утро получилось чудесным, – сообщила она ему. – Я видела всех лошадей его милости, и они великолепны.

– Мне говорили, – кивнул Пирам. – Я видел их на лугу, как и тех, на которых ездит его милость, но в конюшню меня не приглашали.

Делла сочла, что разговор принимает нежелательное направление, и быстро сменила тему:

– Ленди уже проснулась? Я могу повидаться с ней?

– Она ждет вас, Леди.

Он принял у нее Аполлона, и девушка поняла, что он сам снимет с него седло и уздечку.

Делла поблагодарила его и взбежала по ступенькам кибитки Ленди.

– Я слышала, что ты уехала… рано утром, – заявила ей старая цыганка, когда девушка подошла к ее кровати.

– Я отправилась на верховую прогулку, потому что люблю ездить по лесу. Там я встретила маркиза, и он отвел меня на конюшню, где показал своих великолепных лошадей.

– Так я и думала, – кивнула Ленди.

Делла уселась на пол.

– Странно, – задумчиво протянула она, – но мне показалось, будто я могу читать его мысли. Мне случалось иногда угадывать, о чем думают другие люди, но еще никогда так верно и отчетливо.

– Его милость – умный человек.

– Знаю. Он рассказывал мне о том, что вообще не намерен жениться. Жаль, конечно, но при этом я уверена, что он счастлив в одиночестве.

– Он ищет свою звезду… подобно тебе.

– Я тоже этого хочу, Ленди, но, наверное, не найду никогда.

– Ты… найдешь.

Делла подумала, что старая цыганка ничего не понимает.

Ведь ее ждет Джейсон!

Через два или три дня ей придется вернуться домой, потому что цыгане не смогут приютить ее у себя навсегда, и, как бы ни противен ей был Джейсон, она должна будет поддержать дядю, иначе очень скоро им обоим придется испытать на себе гнев и месть герцога.

Ничего этого вслух она, разумеется, не произнесла, но Ленди негромко сказала:

– Доверься своей звезде! Слушай свое сердце!

– И как я должна его слушать? – едва ли не с вызовом воскликнула Делла. – Если оно не знает, кого слушать и куда идти? Похоже, из этого положения есть только один выход.

Ленди улыбнулась.

– Доверься луне. Если ты ей не поверишь – все пойдет наперекосяк.

Делла знала, что Ленди верит каждому своему слову. Но, сколько бы она ни скрывалась, в конце концов ей придется вернуться домой и покориться судьбе.

И не исключено, что уже в конце этой недели!

Но даже этот срок наверняка покажется герцогу слишком долгим, и Делла в отчаянии вновь задалась вопросом: что ей делать? Некоторое время она просидела в молчании, а потом заметила, что Ленди заснула.

Делла на цыпочках вышла из ее кибитки и направилась к своей.

Но Мирели там не оказалось. Девушка решила, что цыганка присоединилась к остальным женщинам, которые готовили обед для всего табора.

«Сегодня вечером, – подумала Делла, – я должна попросить скрипача сыграть танцевальную музыку. Быть может, Мирели станцует для меня у костра, потому что завтра вечером я буду далеко».

Она не ждала ничего хорошего от предстоящего визита в Клер-холл, поскольку избежать ошибок будет трудно и еще труднее – добиться того, чего требовал от нее маркиз.

Она могла понять его, ведь он хотел уберечь племянницу от охотника за приданым, вот только нужно ли ей вмешиваться в это?

Ведь у нее хватает и собственных проблем.

«Наверное, я веду себя как настоящая эгоистка, – подумала девушка. – Но слишком уж много на меня свалилось, а ведь я тоже не в лучшем положении. Откровенно говоря, я и думать-то ни о чем другом не могу».

Она съела угощение, приготовленное женщинами на обед, который прошел в неформальной обстановке, поскольку мужчины даже не присели. Они ели стоя, а некоторые еще и чистили при этом лошадей.

После обеда женщины ушли в деревню, прихватив с собой плетеные корзины, вешалки для одежды и прочие товары, которые хотели продать.

Вскоре Делла осталась одна.

И тогда по наитию, не отдавая себе отчета в том, для чего делает это, она села верхом на Аполлона и вновь поехала шагом через лес к пруду.

Не успела она прибыть туда, как заметила приближающегося маркиза.

Она натянула поводья, останавливая коня, и подождала, пока маркиз подъедет.

– Я подумал, что застану вас здесь, – сказал он ей. – У меня есть для вас предложение.

– Какое же, милорд? – поинтересовалась Делла.

– Моя племянница и другие мои гости уехали на весь день, и я подумал, что вы, быть может, захотите осмотреть дом.

– С удовольствием! – воскликнула Делла.

– Я решил, что вам будет особенно интересно, – продолжал маркиз, – взглянуть на картины с изображением лошадей – коллекцию начал собирать еще мой отец, а я существенно дополнил.

– Стаббс, Херринг, Фернли и Поллард[5]?

Маркиз коротко рассмеялся.

– Так я и думал, что вы знакомы с их творчеством, хотя откуда у простой цыганки такие знания, я даже затрудняюсь предположить.

– Наверное, это оттого, что мы много странствуем, – нашлась Делла, – и потому накопили больше знаний, чем обычные люди.

– И намного больше, чем у людей вашего возраста, которых я встречал до сих пор, – заметил маркиз.

Она ничего не ответила. Некоторое время они ехали молча, а потом он сказал:

– Может, вы и похожи на цыганку внешне, но только не своей речью.

Но у Деллы уже был готов ответ.

– Мне повезло, ведь меня воспитывал и учил тот, кто до некоторой степени хотел удочерить меня.

Она подумала, что ему будет нелегко оспорить подобное утверждение.

– Хорошее объяснение. К тому же оно выделяет вас среди остальных цыган, даже таких мудрых, как Ленди.

– Ленди и все остальные цыгане, милорд, предпочитают разговаривать на своем языке. Поэтому они не дают себе труда овладеть английским так, как это сделали вы или я.

– Вы – исключение из всех правил, тем не менее мне по-прежнему кажется очень необычным, что вы знаете так много и изъясняетесь столь правильно.

– В таком случае, милорд, вы должны знать, что цыгане пришли с Востока, в частности из Индии и Египта, и что они верят в колесо сансары, или, если вы предпочитаете английское слово, реинкарнацию.

– А вы знаете, кем были в прошлой жизни? – спросил он.

– Кем бы ни была, я не смогла достичь того, чего должна была, и потому меня отправили обратно в этот мир обычной цыганкой.

Она отвечала с деланным легкомыслием, поскольку разговор складывался нелегко, а ей не хотелось, чтобы маркиз преисполнился подозрений.

– Едва ли обычной цыганкой, – заметил он. – Скорее уж очень необычной, которая к тому же чрезвычайно меня заинтересовала.

– Если вы намерены рассматривать меня под микроскопом, милорд, – парировала Делла, – то я сейчас же развернусь и уеду и не стану помогать вам завтра вечером. Мне вовсе не хочется, чтобы вы проявляли ко мне излишнее любопытство или читали мои мысли.

– Но теперь и вы должны знать, что требуете от меня невозможного, – возразил маркиз. – Вы озадачили меня еще тогда, когда я впервые увидел вас сидящей на полу в кибитке Ленди.

Он немного помолчал.

– Вы с самого начала заинтриговали меня, поскольку буквально во всем отличались от образа, который я себе нарисовал.

– Быть может, то, чего вы от меня ожидали, я бы сочла грубым и нелестным. И вообще, милорд, предлагаю сменить тему разговора.

– Разумеется. Я вовсе не хотел смутить вас, Делла, но должен признаться, что нахожу вас загадочной и столь же трудно объяснимой, как и русалок в пруду или привидение, которое на протяжении вот уже трех столетий видели в доме мои предки.

– В таком случае это все объясняет, – лукаво улыбнулась Делла. – Я и есть то самое привидение, которое пришло к вам из прошлого, но не для того, чтобы досаждать, а для того, чтобы помочь. Так что вы должны быть мне благодарны!

На следующее утро Делла была не то что бы расстроена, а, скорее, слегка разочарована.

Из Клер-Корта доставили записку с известием о том, что сегодня конная прогулка по лесу не состоится. Раньше она об этом не подумала, но теперь сообразила, что маркиз всего лишь проявляет разумную осторожность, принимая все меры к тому, чтобы ни ее, ни еще какую-нибудь цыганку не увидели до ужина, что было очень некстати.

Как сказал он сам, даже если его племянница ничего не заподозрит, то охотник за приданым – наверняка.

День выдался просто чудесный, и Делле очень хотелось промчаться галопом на Аполлоне, но это было невозможно. Впрочем, ей и так было чем заняться, поскольку она брала последний урок у Ленди.

Она держала в руках хрустальный шар, и они вновь и вновь разбирали, что она может уловить в мыслях мужчины или женщины.

– Не спеши, – сказала ей Ленди. – Подожди… пока звезды не дадут тебе ответ.

– Мне остается лишь надеяться, что вы правы и что они услышат мои молитвы и не забудут обо мне.

– Так и будет, – твердо пообещала девушке Ленди.

Грум, доставивший Пираму записку от маркиза, также сообщил ему, что экипаж прибудет за гадалкой ровно в восемь вечера.

Поначалу это распоряжение показалось Делле очень странным.

Она рассчитывала, что именно в это время и начнется званый ужин, но потом сообразила, что маркиз просто хочет привезти ее пораньше.

Во-первых, для того, чтобы она освоилась в комнате, приготовленной для нее по его распоряжению, а во-вторых, чтобы гости не видели, как она входит в дом.

Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел ее раньше, чем она будет готова принять тех, кто пожелает узнать свое будущее.

Поэтому она ничуть не удивилась, когда Ленди посоветовала ей одеться заранее. Она вымылась в своей кибитке, после чего в одном платье бегом вернулась в крытую повозку Ленди.

Следуя указаниям старой цыганки, Мирели и Эллен нанесли ей макияж, подчеркнув ее большие глаза.

Они подкрасили ей ресницы тушью, после чего взялись за румяна, пудру и губную помаду, хотя сама Делла еще никогда не прибегала к подобным ухищрениям.

Когда же она взглянула на себя в зеркало, то подумала, что даже родной дядя не узнал бы ее в этом обличье.

Она ничуть не походила на молоденькую девушку, которой только что исполнилось восемнадцать.

Делла обратила внимание на одежду, которую ей предстояло надеть. Как она сообразила немного погодя, это был лучший наряд Ленди.

Платье было сшито из тончайшего золотистого атласа и переливалось при каждом движении. К нему прилагалась вуаль из газовой ткани, ниспадавшая с головы до пят, которую удерживал на месте золотой обруч с какой-то незнакомой эмблемой в центре.

Как она узнала, платье принадлежало знаменитой индийской предсказательнице.

Делла уже видела некоторые индийские драгоценности Ленди, и теперь все, чем располагала старая цыганка, было к ее услугам.

Например, ожерелье, украшенное мелкими камнями искусной работы, образующими изысканный узор, или серьги, браслеты и кольца в тон – Делле казалось, что каждое украшение лучше предыдущего.