Барбара Картленд - Слушай свое сердце

Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы надеть боковое седло, после чего он вывел Самсона во двор.

Поблагодарив Грейера, девушка выехала за ворота, машинально направив коня в сторону ближайшего леса.

Она чувствовала, что только там, среди фей, русалок, белок и птиц, сможет мыслить связно.

Въехав в лес, она сразу же поняла, для чего спешила сюда.

Ей надо срочно поговорить с Ленди.

Она непременно должна спросить у цыганки совета, хотя в своем отчаянии и полагала, что Ленди не сможет найти выхода из сложившегося положения.

Делла поскакала по той же тропинке, что и нынче утром, и вскоре выехала в поле, на котором стояли кибитки, хотя ей и показалось, что там никого нет.

Она заподозрила, что женщины ушли в деревню, чтобы продать там свои плетеные корзины, которые у семейства Ли получались куда красивее и удобнее тех, что Делла видела у других цыган.

Девушка подъехала к кибиткам вплотную.

Из одной из них, протирая глаза, вышел тот самый Аврам, что сторожил ее коня сегодня утром.

Завидев ее, он улыбнулся, и она жестом поманила его к себе. Когда он подбежал к ней, она попросила его подержать Самсона.

– Я ненадолго, так что пусть он пощиплет травку.

Поскольку Аврам отличался изрядной застенчивостью, то не сказал ничего, когда Делла отвернулась и поспешила к кибиткам.

Дверь в повозку Ленди была распахнута настежь – она взбежала по ступенькам и заглянула внутрь.

Старуха лежала в постели, но глаза ее были открыты. При виде Деллы она улыбнулась.

– Я ждала тебя, Леди, – нараспев проговорила она.

Делла ничуть не удивилась, потому что Ленди часто знала о том, что кто-нибудь придет к ней в гости, прежде чем человек сам появлялся у нее на пороге.

Как и утром, девушка опустилась рядом с кроватью на колени.

– Я попала в беду, Ленди.

Цыганка кивнула.

– Я знаю, но звезды защитят тебя.

Делла уже знала, что цыгане верят в то, что у каждого мужчины есть своя собственная звезда, но если ей, женщине, тоже покровительствовало небесное светило, то это было знаком почести и уважения.

– Но как звезды сумеют уберечь меня от беды? Мне страшно, Ленди. Я очень-очень боюсь будущего.

Ленди бережно накрыла своей рукой ладошку Деллы.

– На это нет причины, – пробормотала она.

– Напротив, есть, – возразила Делла, – и мне нужна ваша помощь, чтобы вы подсказали мне, что делать.

При этом девушка подумала, что на самом деле она просит Ленди спасти ее и найти решение, которое позволит ей избежать замужества с Джейсоном, не расстроив дядю.

Хотя рука Ленди была холодной, Делла чувствовала в ней жизнь. Это было трудно объяснить, но у нее возникло такое ощущение, будто рука пожилой женщины передает ей силу.

Ленди закрыла глаза.

Делла знала, что цыганка не спит, а думает.

А потом Ленди проговорила:

– Слушай свое сердце. Будь храброй… и ничего не бойся. Звезды… защитят тебя.

Слова очень медленно срывались с губ Ленди, и девушка поняла, что они снизошли на нее свыше.

Старая цыганка общалась с духами, которые, как она верила, принадлежат миру звезд.

– Я должна буду… выйти за него… замуж? – шепотом спросила Делла.

Воспоследовало долгое молчание, пока Ленди едва слышно не произнесла:

– Выходи замуж по зову сердца… ты будешь счастлива. Очень… счастлива.

Закончив говорить, она отняла руку. Делла поняла, что продолжать расспросы было бы ошибкой.

Подавшись вперед, она поцеловала Ленди в щеку.

– Спасибо вам. Я сделаю так, как вы говорите, и буду слушать свое сердце!

Выходя из кибитки, девушка подумала, что это будет нелегко.

Собственно говоря, это было невозможно, но Ленди советовала ей поступить именно так.

Хотя будущее по-прежнему рисовалось ей в весьма мрачном свете, Делла почувствовала себя капельку счастливее.

За то, что Аврам подержал Самсона, она дала ему шесть пенсов. С некоторым трудом взобравшись на коня, она поскакала прочь.

Достигнув леса, она двинулась той же дорогой, по которой приехала сюда.

Делла по-прежнему ощущала прикосновение ладони Ленди к своей руке.

«Я должна слушать свое сердце, – размышляла девушка, – но как и где?»

И если она действительно поступит так, то чем все обернется для ее дяди?

Эти вопросы не шли у нее из головы и не давали ей покоя. Одновременно слова Ленди вселили в нее надежду, которую она не могла объяснить.

Надежду, которая казалась невозможной, но, несмотря ни на что, она поверила в нее.

Поверила всей душой, окончательно и бесповоротно.

Она станет слушать свое сердце.

Следующие два дня Делла занималась подготовкой званого ужина.

Она намеревалась приложить все силы к тому, чтобы мероприятие не выглядело приватным, когда Джейсон мог бы заговорить с ней о них обоих, поскольку хотела для начала присмотреться к нему.

Чтобы понять, встал ли он на путь исправления – что было крайне маловероятно – с тех пор, как она видела его в последний раз.

Всякий раз, стоило ей подумать о нем, сердце у нее болезненно сжималось, но при этом девушка понимала, что должна помочь своему дяде.

Тот был достаточно умен и чуток, чтобы не заговаривать о Джейсоне, когда они оставались вдвоем. Вместо этого они старательно обсуждали что-либо иное, что представляло взаимный интерес.

Однако Делла видела, что он встревожен и обеспокоен, и потому все сильнее злилась на герцога за то, что тот поставил своего лучшего друга перед неразрешимым – в буквальном смысле – выбором.

– Как мне представляется, он поступил совсем не по-дружески, – ворчала Делла себе под нос.

В конце концов она решила, что было бы ошибкой приглашать на званый ужин кого-либо из молодых соседских девушек.

Они, конечно, были очаровательны, но при этом не отличались ни особой красотой, ни умением поддерживать беседу. Так что Джейсон помимо воли будет сравнивать их с соблазнительными красотками, коих он знал в Париже, и сравнение это явно окажется не в их пользу.

После долгих размышлений она остановила выбор на одном джентльмене и его супруге, которые, как она знала, были счастливы вдвоем настолько, что соседи прозвали их «влюбленными голубками».

Обоим едва перевалило за тридцать, и они были женаты вот уже шесть лет. Стоило только взглянуть на них, как становилось понятно, что они были буквально созданы друг для друга и что их не интересовало более ничего во всем мире.

Она пригласила на ужин и супругов постарше, которые были дружны с ее дядей. В свое время глава семьи командовал полком, а после выхода в отставку удалился в семейное поместье в графстве. У него была большая семья и жена, до сих пор не утратившая жизнерадостности и былой красоты. Она все время смеялась и явно обожала своего супруга.

«Эти две пары, – решила Делла, – дадут Джейсону представление о том, что его ждет после женитьбы».

Но при этом одной гостьи женского пола у нее недоставало.

И тут девушка вспомнила о леди Саутгейт, живущей в соседней деревне. Она вышла замуж за мужчину старше себя, который умер от тропической лихорадки во время пребывания на Востоке.

Когда-то, правда недолго, он занимал пост губернатора Гонконга, и лорд Лейден останавливался у них, бывая в тех краях. Супруг оставил леди Саутгейт не слишком много денег, и потому она удалилась в деревню, где занялась разведением собак.

Она была намного моложе своего мужа, и, по расчетам Деллы, сейчас ей около тридцати шести лет.

Она по-прежнему была очень привлекательной особой, и даже если не придется Джейсону по вкусу, лорд Лейден будет рад видеть ее, да и сама она, имея богатый опыт в развлечении самых разных гостей в качестве супруги губернатора, станет приятным дополнением для любой вечеринки.

Делла долго обсуждала меню с миссис Бестон. По крайней мере, уж от ужина они с дядей должны хотя бы получить удовольствие, и потому она посоветовалась со Стортоном насчет того, какие вина следует подать на стол по такому случаю.

Но стоило ей подумать о Джейсоне, как она содрогалась от отвращения.

Ей оставалось только надеяться, что, когда они все-таки встретятся, он не догадается о том, какие чувства у нее вызывает.

Одна только мысль о грядущей встрече заставляла меркнуть дневной свет, но роковой день приближался неумолимо, словно накрывающая пустыню песчаная буря.

* * *

Делле нечем было заняться после обеда, поскольку дядя работал над книгой, и потому она решила вновь наведаться к цыганам.

Она хотела еще раз поговорить с Ленди, чтобы уяснить себе, почему будущее не должно казаться ей таким мрачным, каким виделось сейчас.

При этом, естественно, она не забыла послать в табор обещанных цыплят и яйца.

А сегодня утром она отправила туда грума с овощами и джемами, которые, как она знала, цыгане очень любят. Сама же она нарвала в саду букет цветов, который повезет с собой на луке седла.

Девушка медленно зашагала к конюшне дяди.

Единственного своего коня она назвала Аполлоном – он потерся носом о ее руку, когда она вошла к нему в стойло.

Ее грызло чувство вины оттого, что она пренебрегала Аполлоном, поскольку в ее распоряжение были предоставлены многочисленные лошади из герцогских конюшен, чистокровные, горячие и норовистые.

Гладя Аполлона по шее, она вдруг сообразила кое-что. Если дела пойдут из рук вон плохо и она не сможет заставить себя выйти замуж за Джейсона, Аполлон останется единственным жеребцом, на котором она сможет кататься.

«Я поеду на нем сейчас», – решила она.

Девушка попросила старого грума, вот уже долгие годы служившего у дяди, оседлать для нее жеребца.

Денек выдался превосходный, и солнце ласково пригревало ее непокрытую голову. Она попыталась ощутить тот восторг, который неизменно испытывала во время верховой езды.

Но вместо этого в голову ей постоянно лезли мысли о том, что уже сегодня вечером она должна будет поздороваться с Джейсоном, а после их встречи дядя и герцог станут ожидать, что он сделает ей предложение руки и сердца.

Ей понадобилось всего четверть часа, чтобы доехать до цыганского табора, где, как это обычно и бывало после обеда, царили тишина и спокойствие.

Однако когда она подъехала к кибиткам, оттуда вышел Пирам и остановился, поджидая ее.

– Рад видеть вас, Леди, – сказал он, когда она приблизилась к нему вплотную. – Я так и думал, что вы приедете попрощаться.

– Вы уезжаете! – удивленно воскликнула Делла.

– Завтра рано утром, – подтвердил Пирам. – Мы счастливы здесь… и очень благодарны за то… что нам дают Леди и милорд, но нам нужно двигаться дальше.

Делла знала, что кочевники, как часто называли цыган, не могли подолгу оставаться на одном месте.

Легенд об этом ходило великое множество, и одна из них импонировала ей больше прочих. Она гласила, что цыгане забивали гвозди в крест, на котором был распят Христос, и потому в качестве расплаты и покаяния были обречены скитаться по земле до его возвращения.

Ромы были самой настоящей древней цыганской народностью, а в Англию они впервые пришли еще в годы правления Генриха VIII.

У них были собственные табу и запреты, брачные церемонии и необычные цыганские обряды поминовения и похорон.

Женщины все как одна были гадалками, хотя лишь немногие, в чем Делла даже не сомневалась, могли тягаться с Ленди.

Она искренне расстроилась, узнав, что они уезжают, и захотела немедленно повидаться со старой цыганкой, но, пожалуй, будет лучше, если она поговорит с ней уже после встречи с Джейсоном.

Соскользнув с седла, она сказала Пираму:

– Я привезла букет цветов для Ленди.

– Она будет польщена, Леди, но сейчас… спит. Жаль будить ее.

– Разумеется, я не стану беспокоить ее. Я просто положу цветы рядом с ее кроватью.

Оставив Пирама держать под уздцы Аполлона, она поднялась по ступенькам кибитки Ленди.

Как и говорил ее сын, старая цыганка крепко спала. Делле очень хотелось поговорить, но она не могла отважиться разбудить ее.

Если Ленди больна, то сон и свежие травы исцелят ее лучше всех остальных снадобий – так, во всяком случае, гласило старинное цыганское поверье.

Девушка немного постояла у постели гадалки, и ей показалось, будто она сумела передать свои тревоги и беспокойство Ленди.

Каким-то странным образом спящая цыганка услышала ее мольбу и утешила ее.

«Слушай свое сердце».

«Это будет невозможно, если меня заставят выйти замуж за Джейсона», – хотела сказать она.

Ей было очень нужно, чтобы Ленди растолковала ей смысл своих слов.

Но спящая цыганка не шелохнулась, и в конце концов Делле пришлось развернуться и выйти из кибитки.

Пирам по-прежнему стоял там, где она оставила его, и гладил Аполлона по шее.

– Славная лошадка, – сказал он, когда Делла присоединилась к нему.