Джеймс Стерлинг - Смена правил (ЛП)

— Хорошо. Пространство, — выдохнул Джек, его щеки были влажными от слез. — Но не навсегда. Я не хочу, чтобы ты бросила меня. Я знаю, что всё это моя вина. Кристалл была гребаной ошибкой, которая не дает о себе забыть. Мне так жаль за всё это.

— Я знаю, что тебе жаль, — прошептала я, — мне тоже.

Я взяла чемодан и вышла за дверь, оставляя Джека одного.

Когда я вышла из лифта, то отметила, что репортеры все ещё толпились около дома. Увидев меня, камеры стали безостановочно вспыхивать, отражаясь от окон, словно операторы вели войну друг с другом за лучший кадр. Маттео пробрался через толпу, чтобы встретить меня. Оградив меня от репортеров в очередной раз, он взял мой чемодан, продолжая крепко прижиматься к моему телу.

Когда я вышла из здания, я была атакована журналистами, выкрикивающими свои вопросы.

— Куда ты уезжаешь, Кэсси?

— Вы с Джеком расстались?

— Он возвращается к Кристалл?

— Почему ты уезжаешь?

— Почему ты плачешь?

Мне хотелось закричать во всю мощь моих легких, чтобы они закрыли свои поганые рты и занимались собственными делами. Они ничего не знали о наших отношениях, и их глупые предположения сводили меня с ума. Маттео открыл переднюю дверцу машины со стороны пассажира, но я покачала головой, на этот раз предпочитая заднее сиденье, так как там были тонированные стекла на окнах. Я видела, как некоторые папарацци побежали прочь, и я предположила, что они направились к своим машинам, чтобы последовать за нами.

Когда Маттео оказался в салоне, то в первую очередь спросил меня:

— Ты в порядке?

Я вытерла слезы со своих щек.

— Скоро буду.

— У вас с Джеком всё хорошо? — спросил он, выворачивая машину на Секонд Авеню.

Не зная, насколько сильно я хотела довериться Маттео в этот момент, я пошла по легкому пути.

— Не уверена.

Маттео какое-то время вглядывался в зеркало заднего вида, прежде чем я спросила.

— Они преследуют нас?

— Я так не думаю. Обычно я могу определить, если они рядом, по стилю вождения машины, они водят как придурки, но я никого подобного не вижу.

— Хорошо.

— Кэсси? — в его голосе прозвучал вопрос, и я просто посмотрела в его сторону. — Ты знаешь, я всегда рядом, если понадоблюсь тебе.

Я сумела вежливо улыбнуться.

— Я знаю. Спасибо.

Оставшийся путь до аэропорта мы ехали в тишине. Мой мозг просто взорвался, от всей этой неразберихи, вопросов и боли. Я сидела с закрытыми глазами, пока не услышала звук моего телефона, извещающего о новом сообщении.

Оно было от Джека.

«Я люблю тебя. Я хотел, чтобы были и другие слова, чтобы выразить то, что я чувствую к тебе, но еще никто не придумал ничего более умного. Поэтому, это всё, что я могу сказать. Я люблю тебя. И хочу провести остаток своей жизни с тобой. Пожалуйста, возвращайся домой поскорее».

Часть меня желала попросить Маттео развернуться и поехать назад, но вместо этого я отключила телефон. Еще одно подобное сообщение, и я вернусь к Джеку, и никуда не поеду. В таком случае я, возможно, стану лишь оболочкой человека, которая про себя будет негодовать из-за того, во что превратилась её жизнь, потому что проблемы и трудности никуда не денутся. Мне нужно исправить это. Мне нужно исправить себя. Прежде чем я поняла это, машина остановилась около терминала аэропорта. Я вылезла из салона, опираясь на накачанную руку Маттео.

— Иди сюда, — сказал он, притягивая меня к своему идеальному телу.

Боже, как же хорошо он пах.

— Ты будешь в порядке, — он гладил меня по волосам, потом его рука стала медленно скользить по моей спине. Маттео никогда не прикасался ко мне так. Я чувствовала настороженность в его движениях, но ничего не сделала, чтобы остановить его.

Почему я не останавливала его?

— Мне не нравится, когда ты плачешь, — прошептал он мне на ухо, прежде чем приподнял мой подбородок большим пальцем.

Оттолкни его, Кэсс.

Я не шевелилась. Нервное волнение накатывало на мое тело подобно волнам в океане, и без всякого сожаления затапливало меня с головы до ног. Мои колени начали дрожать, а сердце ускорило свой ритм.

Оттолкни…

Прежде чем я успела сформулировать следующую мысль, мягкие губы Маттео прижались к моим. Сначала я напряглась, шок и изумление промчались в моей голове. Я крепко зажмурила глаза, позволяя его поцелую и прикосновениям подавить мои чувства. Его рот открылся и язык прижался к моим губам, требуя впустить его.

Я моментально распахнула глаза и оттолкнула это тело Адониса. Я вытерла его вкус со своих губ тыльной стороной ладони, прежде чем попыталась скрыться со всеобщего обозрения. Мой мозг попытался собрать всё воедино. Какого черта, только что произошло, и почему я позволила этому случиться.

Черт, что если нас кто-нибудь увидел?

Я быстро огляделась, отмечая отсутствие посторонних глаз и камер. Я не была уверена в том, что рядом никто не прятался, но подозрительного так ничего и не увидела.

Спасибо небесам.

— О Боже, Кэсси. Прости, — его глаза расширились, когда ужас отразился на его лице. — Мое сердце не выдержало видеть тебя плачущей. Ты слишком красивая, когда плачешь. Я просто хотел, чтобы ты перестала плакать, я хотел сделать тебя счастливой.

Я пыталась понять смысл его слов.

Что он сказал конкретно?

Казалось, я не двигалась целую вечность, но я точно знала, что прошло только несколько секунд.

— Ум, — я запнулась. — Я… Мне нужно идти.

Я потянулась к открытому багажнику машины, чтобы достать свой чемодан.

— Кэсси, посмотри на меня, — решительно произнес Маттео. Я отпустила хватку на чемодане и повернулась к нему лицом. — Пожалуйста, не говори Джеку. Мне жаль. Я никогда не должен был делать этого.

— Тогда почему сделал? — закричала я, пока смущение и гнев боролись за золотые медали в моей эмоциональной олимпиаде.

Его длинные загорелые пальца ухватились за край пиджака.

— Ой, да ладно. Не заставляй меня произносить это вслух.

— Произносить вслух что? О чем, черт побери, ты говоришь? — у меня не было времени разбираться ещё и с его дерьмом. Не сегодня. Я и так уже трещала по швам, и не могла больше слушать всякую хрень от кого бы то ни было.

И если сейчас Маттео потянет за последнюю ниточку, что удерживает меня цельной, то увидит, как я распадаюсь на кусочки кожи, одежды и волос и образую большую кучу на земле.

— Я люблю тебя. Я знаю, что мы не можем быть вместе, но, черт возьми, так получилось! — он начал расхаживать вперед-назад.

— Что значит, ты любишь меня? — закричала я ему в спину. — Ты не можешь, мать твою, любить меня. Мы друзья. И это всё, что между нами может быть, — утверждала я.

Его челюсть нервно двигались, пока он продолжал ходить передо мной.

— Я знаю. И как я уже сказал, я облажался. Я не хотел, но так получилось, что я влюбился в тебя…

Я прервала его, не жаля слышать что-либо ещё.

— Ты не влюблен в меня! Ты меня слышишь? — я приблизилась к нему, пока мой гнев возрастал, — Скажи это!

Маттео остановился и тряхнул головой.

— Сказать что?

— Скажи, что ты не влюблен в меня! Ты просто думаешь так, потому что мы много времени проводим вместе, и ты защищаешь меня. Но ты не влюблен в меня. Поэтому, я хочу, чтобы ты сказал это, черт возьми, — я несколько раз ткнула пальцем в его твердую как скала грудь.

Он пошевелил плечами, но ни одно слово не слетело с его губ.

Я ткнула в него пальцем еще раз.

— Скажи это!

И тогда я потеряла над собой контроль.

Я начала плакать от разочарования.

— Черт побери, скажи это! — настаивала я, топая ногами по асфальту.

Маттео сделал шаг в мою сторону, я решительно положила руку ему на живот, не позволяя приблизиться.

— Ты чувствуешь ко мне что-нибудь? Ну хоть что-нибудь? — его голос звучал умоляюще.

Мне захотелось ударить его по яйцам и сказать, что чувствую только ненависть, мчащуюся по моим венам. Вот что я чувствую. Но это было бы ложью.

— Маттео, я ничего не чувствую к тебе кроме дружбы. Я люблю Джека. И я всегда буду любить Джека.

— То есть я тебя вообще не привлекаю? Это игра чисто в одни ворота? — его губы исказились в рычании, и я подавила желание врезать ему по челюсти. Сегодня он нажимает не на те кнопки.

— Нужно быть мертвой, чтобы не испытывать к тебе влечение!

— Я знал это! — закричал он, радуясь моему откровению.

— Но это не то влечение, которое что-то значит! — прокричала я в ответ, моё негодование кипело внутри меня так, что я думала, будто моя кожа вот-вот покроется волдырями.

В отчаянии Маттео запустил руку себе в волосы и подался вперед.

— Какого черта, это означает?

— Это означает, что да, я считаю тебя горячим. Но так подумает любой, у кого есть глаза! Ты очень симпатичный парень. Конечно, ты привлекаешь меня, — объяснила я, намеренно понижая тон моего голоса, прежде чем продолжить. — Но я не хочу быть с тобой. Я не хочу оставлять Джека ради тебя. Это не то притяжение, которое заставляет меня сомневаться в том, что у меня есть в жизни, если ты об этом спрашиваешь.

Он уставился в пол, и выглядел при этом как корабль, паруса которого мгновенно перестал раздувать ветер.

Вина просочилась мне в кости, и устроилась там, как у себя дома. Сцены нашего совместного времяпрепровождения, подобно заголовкам спортивной хроники. Возможно, я дала ему ложную надежду? Сама подтолкнула его к этому? Дала ли я сама Маттео повод думать, что между нами что-то возможно?

— Послушай, мне жаль, если я дала тебе повод думать, что хочу чего-то большего между нами. Я не хочу. Я говорю это, не для того, чтобы обидеть. Я просто-напросто люблю Джека и хочу быть честной с тобой.

— Ты не виновата, — он замолчал, и так мощно выдохнул, что его грудь впала. — Ты не подталкивала меня. Это случилось потому, что на самом деле, я ни с кем не проводил столько времени, сколько с тобой.

— Именно это я и пытаюсь объяснить тебе. Ты не любишь меня, Маттео. Я уверяю тебя в этом. Ты просто так думаешь, потому что мы всегда вместе. Может быть, нам нужно найти другого водителя, когда я вернусь в город?

Мысль о том, чтобы нанять нового водителя, принесла мне облегчение. Линия между рабочими и личными отношениями так часто стиралась, что в один прекрасный момент просто стала невидимой. Маттео работал на нас, но дружба, которая между нами образовалась, взяла верх. Линия снова должна быть четкой: рабочие отношения — это одно, дружба — другое. Но как я смогу объяснить это Джеку, чтобы он ничего не заподозрил?

Лицо Маттео перекосилось, когда он спрыгнул с тротуара, возвышаясь надо мной.

— Пожалуйста, не увольняй меня. Мне нравится работать на вас с Джеком. Без преувеличения, это самая лучшая работа, которая у меня когда-либо была. Дай мне еще один шанс. Пожалуйста, Кэсси. Мне так жаль. Это никогда больше не повторится. Я обещаю.

Я не могла ему что-либо ответить, поэтому промолчала. Прямо сейчас, мне нужно было убраться из Нью-Йорка, подальше ото всех.

— Мне нужно идти.

— Ты собираешься рассказать Джеку? — его красивое лицо выглядело взволнованным, было странно видеть его таким расстроенным. — Я не знаю, — призналась я. Я хотел скрыть этот поцелуй от Джека, но только от одной мысли меня передернуло. Если скрою правду, то буду чувствовать себя паршиво. Так как в этом случае сделаю именно то, что просила Джека никогда не делать: солгу.

— Он убьет меня, — Маттео потер виски.

— Да уж, — я не могла не согласиться с ним. — Он сделает это.

Джек

Образ того, как Кэсси выходит за дверь с чемоданом в руке, неотступно преследовал меня все время после её отъезда, и от этого я буквально рассыпался на части. Я знал, что мне следовало отпустить её, но я был готов прибить себя к чертовой матери, за то, что стоял и смотрел, как она уходит. Я надеялся, что Мелисса сможет подействовать на неё. Несмотря на все мучения и боль в прошлом, я знал, что Мелисса все еще верила, что я и Кэсси созданы друг для друга. Думаю, что могу рассчитывать на многое.

Я убедил себя, что Кэсси просто нужно немного времени, чтобы прийти в норму. Через пару дней она посмотрит на ситуацию ясным взглядом, и вернется ко мне. Я знал, что находиться на всеобщем обозрении временами было невыносимо, но думал, что стоит это перетерпеть, и быть вместе.