— Эта сука не…

Миновала лишь секунда, а в следующую Эш с силой припер Ярдли спиной к стене.

— Ты глупец! Хочешь расстроить мою репутацию, давай! Черт, я никогда не прятался. Ты… ты жалкий бесхребетный ублюдок! Ты посмел обидеть Кэролайн, и за это, боюсь, все пари отменяются!

— Ты… — Ярдли попытался набрать воздуха в легкие, но Эш еще сильнее прижал его тощую фигуру к стене. — Ты сумасшедший!

Эш отошел, наслаждаясь видом Уинстона, лежавшего на полу, куда он сполз.

— Я готов поспорить, что ты был прав. До того, как ты заварил эту кашу и зашел слишком далеко.

— Это ты зашел слишком далеко! И ради кого? Ради какой-то убогой училки!

— Что?

Уинстон ответил, не отдаляясь от спасительной стены за его спиной:

— У меня есть хороший друг в Бостоне, который написал мне о семейке Таунзенд, когда услышал, что мисс Кэролайн поехала навестить моих родственников. Оказалось, ее тетя много шумела по поводу ее отъезда, чем привлекла его внимание. И он решил, что меня заинтересуют подробности этой истории. Я получил его письмо спустя несколько дней, после того как твой дед включил меня в ваше пари, и был уверен, что само провидение послало мне эту потрясающую новость.

— Ты лжешь! Это одна из богатейших семей в Бостоне!

— Несомненно. Но отец Кэролайн был черной овцой в этом стаде, и, очевидно, ее двоюродный дед решил вычеркнуть его из числа наследников. У этой женщины нет ни пенни за душой! Тетка приютила ее из благотворительности. Будь по-другому, стала бы Кэролайн прозябать в колледже для мальчиков? Как ты думаешь, почему она приехала в Англию и приняла предложение деда присматривать за тобой? Он пообещал ей заплатить за это! Ты понимаешь? Я выиграл пари! Ты никогда не откажешься от своих шлюх!

Эш одним движением поднял его на ноги, а затем ударил кулаком в лицо. Глаза Ярдли закатились, и он упал, сраженный сильным ударом.

Он не мог встать несколько минут.

Игнорируя взгляды гостей, Эш направился к выходу, на ходу сорвал маску и бросил ее на пол.

«Будьте вы все прокляты! Я не собираюсь терять тебя, Кэролайн. И не сдамся без борьбы».

— Открой дверь, женщина!

Эш барабанил в дверь ее спальни, вкладывая все свое отчаяние в удары. Он преследовал Кэрол всю дорогу домой, решив задержать до того, как она уйдет спать без объяснения.

— Черт побери, Кэролайн! Я сломаю эту дверь, если нужно, но вы не можете не выслушать мое объяснение! Вы должны знать правду!

Эш сделал глубокий вздох и отошел, оценивая крепость тяжелой дубовой двери и соображая, как ликвидировать этот барьер.

Но когда он опять хотел приступить к штурму, дверь распахнулась и на пороге стояла Кэрол. Она была очень бледна, в ее карамельных глазах полыхал дикий огонь, которого Эш никогда не видел прежде. Она уже распустила волосы, но на ней по-прежнему было бальное платье и сапфиры.

— Я не хочу, слышать правду, Эш.

— Но почему?

— Эш…

Он не дал ей договорить.

— Вы должны выслушать меня, Кэролайн Таунзенд!

Она покачала головой:

— Выслушать то, что вы скажете? Будто ничего не случилось? Будто это недоразумение? И она силой затащила вас в ту комнату и затем набросилась на вас?

Эш нахмурился, и весь его заготовленный спич вдруг показался наивным и неубедительным. Кэрол была оскорблена и разгневана, а он выглядел как воин, потерявший свое оружие во время битвы.

— Проклятие! Можно подумать, ваши доводы доказывают что-то!

— Все это было продумано, Эш. Я американка, а не идиотка.

— Конечно, нет. Марго — сумасшедшая и ничего не соображает в таких вещах.

— Сумасшедшая? Не соображает?

— Она приняла прошлый интерес за большее и искала реванша за свои неудачи.

— Прошлый интерес? Как глупо с ее стороны!

Эш почувствовал, что пропустил критический момент, но не хотел отступать.

— Абсолютно ясно, что Ярдли заплатил ей, прося сыграть эту роль. Никогда бы не подумал, что Марго согласится на это.

Она закрыла лицо дрожащими руками:

— О Господи, какая же я дура!

Эш подошел к ней:

— Кэролайн, пожалуйста! Это ужасная сцена разыгрывалась для того, чтобы унизить меня и вызвать вашу ревность. Но все это ничего не значит для нас обоих!

— И моя ревность не понравилась вам?

Кэрол уклонилась от его рук.

— Нет, — сказал Эш медленно, инстинктивно сознавая, что коснулся опасной темы.

— Но почему? Я думала, вы находите это естественным. Вы же размахивали руками и рычали, когда ваш друг Дариус пришел выполнить ваше же поручение. Тогда почему вам так неприятна ревность с моей стороны?

Эш не мог найти нужных слов.

Кэрол продолжала, и боль наполняла ее слова.

— Это потому, что подразумевает обладание, Эш? Вы хотели бы обладать мной и охранять меня, но только не полностью?

Эш с досадой пригладил волосы, жалея, что не был особенно внимателен к лекциям по ораторскому искусству в университете.

— Ну вот, опять, — голос Кэрол дрожал, но она владела собой, — вы собираетесь диктовать мне правила, Эш, но сами не живете по ним. И я скажу вам, что вы не заботитесь обо мне.

Эш снова потянулся к ней, намереваясь дать ей услышать и понять голос его сердца.

— Кэролайн, если бы вы просто…

Кэрол отстранилась от него, избегая его прикосновений, и стала бить его в грудь и плечи, в то время как ее слезы ослабляли атаку.

— Ни слова больше, Блэкуэлл! Ни слова! Я хочу, чтобы вы ушли.

Обида и страсть были опасной смесью. Эш терпеливо сносил ее бешеную реакцию и почти успокоился. Она все еще его. Если бы Кэрол пребывала в ледяном спокойствии, он бы понял, что она не любит. Но любовь пересилила все.

Одним легким движением Эш поймал ее руки и, нагнувшись, взвалил на плечо. И прежде чем Кэрол успела издать хоть какой-то протестующий звук, Эш вышел в коридор и направился в свою спальню.

— Отпустите меня сейчас же! — Кэрол отбивалась, молотя кулачками по его спине, настоящая буря женственности в его руках. — Вы не имеете права!

— Имею. — Эш толкнул дверь своей спальни и захлопнул ее за собой. — Мы позже обсудим скандал, и правила, и соглашения, и контракты шапероне и опекуна, и все остальное, что так волнует вас. Мы можем даже обсудить всю ложь, сказанную Ярдли, но не сейчас, Кэролайн, не сейчас!

Эш подошел к кровати и опустил Кэролайн на середину.

— Сейчас я собираюсь доказать вам, что ничто не изменилось между нами, что я хочу вас, несмотря ни на что, Кэролайн, и вы единственная, кто может спасти меня от отчаяния. Люби меня, Кэролайн.

Кэрол покачала головой. Ее губы беззвучно раскрылись. Шок, желание и вожделение боролись в ней.

— Я…

— Люби меня, Кэролайн, — повторил Эш приказ, и она кивнула в печальном согласии.

«Я уже делаю это, Эш. Неужели ты до сих пор не заметил?»

Он не стал терять время, обнял ее, и их тела переплелись. Не было времени на то, чтобы полностью снять одежду, поскольку оба сгорали от нетерпения. Лиф платья разорвался под руками Эша, когда он пытался освободить ее груди, жадно их целуя, несмотря на ее протесты.

Кэрол не хотела нежности. Ее рана была настолько свежей, и каждое прикосновение губ Эша странным бальзамом успокаивало боль. Для Кэролайн было абсолютно ясно: что бы ни случилось, он прикасается к ней в последний раз.

Эш целовал ее обнаженные груди, приподнимал их, ласкал губами и языком их нежную округлость, пока соски не стали твердыми, и Кэрол подумала, что закричит, если он не возьмет каждый в рот. Его руки приподняли их и, наконец, он наградил каждый сосок круговым движением влажного языка, как будто это было жизненно важно для него. Кэрол выгибалась и трепетала под ним, ее пальцы, зарывшись в волосы, удерживали его голову.

Кэрол не сдерживалась, решив испытать все, даже если это убьет ее. Каждое слово, которое Эш употреблял, осуждая Марго, могло относиться к ней, и Кэролайн знала это.

«Ничего не соображает… Прошлый интерес… Заплатили за эту роль… Набросилась на него… О Господи! Все несчастья заслуженны, разве не он это сказал? Что ж, тогда я заслужила каждый горький поцелуй, и небеса помогут мне насладиться этим сполна».

Даже сейчас острое желание жгло ее изнутри, а следом за ним ужасный стыд. «Я не святая, чтобы судить его».

Кэрол жила, следуя своим идеалам и втайне чувствуя превосходство над своей ущербной в моральном смысле семьей, успокаивая себя мечтами о собственной жертве во имя человечества. Но Эш заставил ее заглянуть за свои мечты и посмотреть в лицо спрятанным желаниям.

«Прежде всего, я просто женщина. Все, чего я хочу, — это быть любимой, а сама превращаю все в жалкий хаос».

Ее юбки и кринолины раздражали Эша. Кэролайн лишь захлопала ресницами, когда ее прекрасное платье оказалось сорвано и окончательно испорчено, чтобы Эш мог получить доступ к ее бедрам и взять то, что хотел.

Потом Кэрол казалось, будто язык и губы Эша были везде, то покрывая горячими поцелуями ее ключицы и шею, то подбираясь к ее груди, то облизывая мягкие изгибы ее живота и бедер… Она крепко закрыла глаза, отдаваясь этим запретным ласкам и стремясь запечатлеть каждый поцелуй в своей памяти. Рот Эша двинулся ниже, обдавая влажным жаром горячую плоть между ее ногами. Кэрол бесстыдно раздвинула колени, давая ему доступ, которого он жаждал, мечтая получить желанное освобождение.

«Я хочу забыть, что это больше никогда не случится. Что я никогда не смогу усмирить свое сердце».

Эш целовал нежные складочки, и Кэролайн стонала, чувствуя, как его язык легко дотрагивается до ее чувствительного лепестка. Каждое прикосновение дарило необыкновенные ощущения, пока Кэрол безраздельно не оказалась во власти сладостного экстаза.

«Твоя. Навсегда».

Кэрол была близка к завершению, больше похожему на освобождение, дрожа и содрогаясь от касаний его языка. И тогда все замедлилось. Неистовая острота их страсти расплавилась, и каждое его прикосновение наполнилось благоговением и вниманием — как будто Эш боялся, что она может исчезнуть. Его пальцы заменили язык на ее плоти, только чтобы позволить языку проникнуть во влажный вход и попробовать ее, пока она трепетала под ним, дойдя до пика наслаждения.

И затем Эш был над ней, а его возбужденный жезл — внутри ее. Медленные, глубокие движения в сочетании с ее завершением продлевали удовольствие. Эш перебирал ее шелковистые волосы, шепча сладкие глупости на ухо, не делая ей больно и не позволяя уйти, и Кэролайн почувствовала, как ее сердце начало разрываться надвое.

Пик наслаждений Эша пришел следом за ее, и Кэрол зарылась лицом в его плечо. Горячие слезы смешивались с солено-сладким запахом пота и секса.

Их дыхание замедлилось, и спустя несколько минут Кэрол поняла, что сон начал одолевать Эша. Тогда она выскользнула из постели, чтобы собрать свои вещи.

— Кэролайн? — мягко позвал Эш, одна рука искала ее, чтобы вернуть в его объятия.

— Спи, Эш. Я должна пойти переодеться — не хочу, чтобы Годвин увидел меня за завтраком в бальном платье, — прошептала Кэрол.

Эш улыбнулся, его глаза были закрыты.

— Когда мы поженимся, я намерен заставить тебя завтракать, в чем мать родила. — Его голос затих, когда сон окончательно забрал его в свои объятия. — Я бы тогда хотел… увидеть его лицо… а ты?

«Когда мы поженимся…» Сердце нестерпимо сжалось, и Кэрол зажала рот рукой, чтобы не закричать. «Я слишком долго держала тигра за хвост, и неудивительно, что сейчас мне так тяжело отпустить его. Но если я не сделаю это, то думаю, что не выдержу… Прощай, мой дорогой Эш!»


Эш проснулся один.

Подгоняемый непонятной тревогой, он схватил свой халат и бросился в комнату Кэрол. Дверь была открыта. Услышав женский плач, он вздохнул с облегчением.

«Она еще здесь. Она расстроена, но слезы высохнут, и я извинюсь, пока она будет слушать и…»

Но это оказалась Дейзи, она безутешно рыдала, сидя на кровати хозяйки, где лежали платья Кэролайн.

Она не могла уйти. Ее платья все еще здесь…

Но потом обрушилась реальность. Книги исчезли с ее стола.

— Ее чемоданы?

— Мисс взяла только то, что привезла с собой, сэр.

— Она… не взяла ничего больше? — И тут Эш заметил ожерелье, лежавшее на покрывале, — свет падал на сверкающие голубые камни. — Она сказала, куда едет?

— Я думаю, в Беллевуд, а потом домой. Но если вы… остановите ее…

Дейзи громко всхлипнула.

«Зачем? Кто лучше Кэролайн сообщит худшее моему деду, чем моя шапероне? И как я могу остановить ее — после последней ночи? Что еще я должен был сказать, чтобы остановить ее?»

Дейзи вытерла нос, пытаясь взять себя в руки.