Но ей было жарко не от огня в камине.

— Мне надо в туалет, и очень нужно встать и походить. Мышцы требуют движения — так же громко, как и гормоны.

Алекс поцеловал ее в щеку, отодвинулся и сел.

— Сейчас почти четыре часа, если тебе интересно, — сообщил он, — буря усилилась, и на улице уже темно.

Сара перекатилась на спину.

— Дома с Делани и Такером есть кто-нибудь?

— Все дома, — сказал он, и матрас качнулся, когда он встал. — Ну, ты уже решила?

Саре понадобилось с полминуты, чтобы понять, о чем он спрашивает.

— Еще нет, — сказала она, чувствуя себя не совсем готовой признать свои чувства к нему. Она села и протянула здоровую руку: — Поможешь встать?

Он взял ее за ребра и поднял, не обратив внимания на ждущую руку. И она снова почувствовала его теплое дыхание и лесной мужской запах.

— Ты не голодна? — спросил он и понес ее по комнате. — У нас сегодня в меню поджаренный на огне попкорн, топленый шоколад и зефир с крекерами из непросеянной муки с корицей, а еще сосиски на вертеле, медленно приготовленные на углях. Чтобы дополнить сегодняшний ужин из трех блюд, ваш шеф-повар выбрал игристый виноградный сок, импортированный из… Массачусетса, кажется.

Он посадил ее на твердый стул в помещении, где было намного прохладнее.

— Обслуживающий персонал дамской туалетной комнаты, кажется, пошел на перерыв в данный момент, — добавил он, при этом его голос звучал так, как будто он осматривается в поисках вышеупомянутого персонала. — Миссис будет удобно остаться одной?

— Да, все в порядке, — сказала она, отпуская его царственным жестом. — Я позову, когда мне понадобится ваша помощь.

Она услышала, как он пошел к двери.

— Не пытайся подглядывать через край повязки, тут нет света. Я нашел пару старых ламп на кухне, но керосин в них испарился. Однако я принес бензиновый фонарь. Хочешь, зажгу его?

— Нет, так нормально.

— Тогда достану для миссис свежее полотенце: оно будет ожидать ее, когда она закончит. Просто позовите меня.

Сара услышала щелчок двери. Боже правый, как она переживет ночь наедине с Алексом? С ним было очень здорово вот так дурачиться.

Вдруг у нее похолодело в груди. Она наконец поняла его истинные мотивы: у них было свидание! Он привез ее сюда, чтобы остаться наедине, а не для того, чтобы осмотреть домики. И можно поспорить, что с грузовиком все в порядке. А снег, наверное, уже не идет.

Застряли, как же! Да он подстроил соблазнение.

Итак… она позволит ему? Может она выйти туда и продолжить играть в его игру: съесть этот ужин из трех блюд и выпить этот игристый сок, и вести себя невинно, и приятно удивиться, когда он сделает свой ход?

Затем Сара вспомнила реакцию Алекса, когда она поцеловала его этим утром. Она застала его врасплох этим поцелуем, и он убежал в свой воображаемый снегопад, как перевозбужденный подросток. Почему бы не отплатить ему той же монетой и не разрешить увидеть все с другой стороны тщательно спланированного действа? В конце концов, насколько сложным может быть соблазнение мужчины, который уже признался, что хочет ее, и так славно потрудился, чтобы расставить декорации для нее?

Образы их первой ночи вместе неожиданно всплыли в голове, заставив ее задрожать, когда она вспомнила жар его тела, накрывшего ее, волнующие ощущения, которые отправили ее парить на головокружительной высоте, ощущение его глубоко внутри себя. Она была так близко… так близко…

Почему бы не оставить все эти их мучения и просто не увлечься? Она больше не может отрицать, что хочет Алекса так же сильно, как он ее. Сара думала, что взорвется от подавляемого желания.

И, ей-богу, она испытает это на этот раз и наконец станет полностью реализованной, всецело удовлетворенной женщиной. Сара подняла перевязанную руку и «дала пять» воображаемой Рейчел Фостер, когда услышала шаги, остановившиеся за дверью.

— Ты там в порядке? — спросил Алекс.

— В полном! Я даже чувствую себя бодрой после сна.

Последовало минутное молчание.

— Хорошо. Позови меня, когда закончишь, — сказал он и ушел.

Сара встала на здоровую ногу, перенесла вес тела на обе ноги и обнаружила, что колено почти не болит. Она поискала ощупью вокруг и нашла туалетное сиденье, сделала свои дела, затем расправила плечи, разгладила одежду и, улыбнувшись, как Чеширский Кот, подумала о том, как Алексу могло прийти в голову соблазнять женщину в старых спортивных штанах и еще более старом спортивном свитере.

Она фыркнула. Этого парня интересовало только то, что под одеждой.

— О’кей, — пробормотала она, — посмотрим, смогу ли я оставаться совершенно трезвой.

Сара нащупала дверную ручку и открыла дверь с невинной улыбкой на лице:

— Алекс, я уже.

Она услышала, как он подошел, и была готова к тому, что он подхватит ее на руки и прижмет к груди. Однако она не была готова, когда он сел, все еще держа ее на руках, и осторожно усадил себе на колени.

— Здесь только один стул? — спросила она, понимая, что игра, должно быть, началась.

— Я решил, что должен накормить тебя. И понял, что меню беспорядочное, когда снимал пробу.

— А мое свежее полотенце? — спросила она, протягивая руку.

Он мгновенно отклонился в сторону и положил теплую влажную салфетку в ее руку.

— Как колено? — спросил он, нежно поглаживая его. — Кажется, оно приходит в норму.

— Да. Думаю, что сон и покой помогли, — сказала она, неуклюже вытирая здоровую руку. Затем начала вытирать лицо, но Алекс взял салфетку у нее из рук.

Из всех этих романов она запомнила пару вещей о мужчинах. Она наклонилась к его руке, раскрыла губы, когда салфетка коснулась их.

— М-м-м-м… чудесно, — прошептала она, позволив кончику языка коснуться его пальцев. Вдруг салфетка исчезла, и слышно было, как ее бросили в миску с водой. Алекс откашлялся.

— Наше первое блюдо сегодня — сосиски, — сказал он чуть неуверенным голосом.

К ее губам поднесли теплую сосиску, и Сара снова приоткрыла губы, коснулась ее кончиком языка, затем медленно втянула ее наполовину в рот и замычала от удовольствия. Этот звук перекрыл приглушенный рокот, исходящий из груди, к которой она прислонилась.

Она откусила кусочек сосиски и почувствовала, как Алекс вздрогнул, и эта слабая дрожь воодушевила ее облизать губы и сказать медленным шепотом:

— М-м-м, это та-ак вку-усно.

Она услышала, что остатки сосиски упали на пол.

— Может, начнем с десерта, — предложил он, и на этот раз в его голосе отчетливо послышалось страдание.

Липкий кусочек зефира и крекер с растопленным шоколадом на этот раз засунули ей в рот более резко, и Сара быстро откусила кусочек, прожевала и повернулась лицом к нему:

— У меня на лице есть шоколад? — спросила она, быстро проведя языком по губам.

На этот раз она услышала не сдавленный рокот, но явный рык — предупреждение о надвигающемся ударе. Его губы полностью захватили ее, добавив к вкусу зефира и шоколада вкус виноградного сока.

Боже правый, она переусердствовала! Ее голова пошла кругом, и только когда она смогла снова дышать и почувствовала, что ее спина прижата к матрасу, она поняла, что происходит.

Алекс тяжело опустился рядом с ней, снова накрывая ее губы своими; одной рукой он скользнул ей под свитер и сжал ее грудь, а другой обхватил ее волосы, чтобы приникнуть глубже к ее губам.

Казалось, что все, включая время, вдруг остановилось, когда он неожиданно отклонился, тихо выругался и вытащил руку из-под ее свитера.

— Мне нужно видеть твои глаза, — зарычал он.

Подрагивая от растущего желания, Сара протянула руку и коснулась его сжатых челюстей.

— Нет, не обязательно. Я не сплю, честно. Люби меня, Алекс, — прошептала она, — на этот раз по-настоящему.

Он ждал этого. Он схватил ее свитер, потянул его к груди, приподнял ее и осторожно снял через голову. Сара тут же стала помогать ему вытащить рубашку из штанов и услышала, как несколько пуговиц отлетели и покатились по полу, когда он сорвал ее. У нее перехватило дыхание, когда она подняла руку и коснулась его обнаженной груди, покрытой мягкими волосками. Он прижал ее своим телом к матрасу и снова отыскал губами ее губы; ее тонкий кружевной бюстгальтер не спасал от жара его кожи.

Ее собственное тело тоже пылало. Пульс у Сары участился, когда она пробежалась пальцами по его сильному телу. Она захотела прикоснуться ступнями к его ногам и обвиться вокруг него. Ее нервы звенели от напряжения, а кровь шумела в венах, приливая к низу живота.

Значит, это и есть страсть — настоятельная потребность прикоснуться, ощутить вкус, стать частью кого-то. Сара почувствовала нечто удивительное, как будто ее поглощали. Она хотела попробовать на вкус каждый сантиметр его тела. Поэтому она пососала его язык и скользнула ступней по его ноге, пока ее тело извивалось в предвкушении. Она впилась неповрежденными пальцами в его обнаженные плечи и выгнула спину, прижимаясь грудью к его жару.

Его губы оставили ее так неожиданно, что она вскрикнула, но ее протест перешел в стон, когда его губы двинулись вниз по шее, найдя несколько чувствительных мест и посылая импульсы, волна за волной сотрясающие ее тело.

Алекс пробормотал что-то неразборчивое, и она почувствовала, как тонкое кружево ее бюстгальтера раскрылось, освобождая грудь. Она ахнула от изумления, когда он взял губами ее сосок. Он стал посасывать его, сотрясая ее волнами удовольствия, заставляя ее выгибаться дугой снова.

Кроме нескольких ругательств, когда его ищущий рот наткнулся на завязки ее штанов, и короткого рычания, когда она схватила его за волосы и попыталась направить его сладостное путешествие, Алекс не проронил ни слова.

Ему пришлось повозиться с ее спортивными штанами, а когда Сара попыталась помочь, то поняла, что только мешает. Она вытянула ноги, когда он стащил с нее штаны и носки одним длинным движением.

Ее тахометр прошел красную линию, когда Алекс оказался между ее бедер. Он снял джинсы, и между ними не было ничего — ничего! — кроме твердого восхитительного жара.

— Скажи еще раз, что ты хочешь меня, — зарычал он.

— Я хочу тебя.

— Скажи мое имя.

— Алекс. Я хочу тебя, Алекс.

Он протянул руку и коснулся ее в самом сокровенном месте, его пальцы посылали волну еще более направленного, более сильного удовольствия пронзающую ее.

— Держи меня за плечи, — приказал он, плотно прижимаясь к ней, а его пальцы продолжали проделывать невероятные вещи.

— Да, солнышко, расслабься и разреши мне войти в тебя.

Черт возьми, все происходит слишком медленно! Сара послала ему блаженную улыбку, подождала, пока она дойдет до него, и сказала полным страсти голосом:

— Я хочу тебя Алекс, — она подняла бедра, — сейчас, — зарычала она, притянула его ближе и лизнула его сосок. — Я хочу… ох, просто делай это!

— Я вполне уверен, что делаю это вот уже десять минут.

Проклятье. Алекс был почти в ней, черт подери, а она практически накричала на него, чтобы он поторопился! Она протянула руки, взяла его лицо в ладони и провела большим пальцем по его губам.

— Это только ты, я и наш ребенок, Алекс, — прошептала она, положив его руку на свой живот. — Я наконец приняла решение. Ты единственный мужчина, от которого я хочу ребенка.

Сара почувствовала, как дрожит его рука на ее животе, когда он мягко помассировал ее чувствительную кожу. Она выгнулась дугой, застонав от удовольствия, и слегка коснулась его стиснутых челюстей.

— Я хочу тебя, Алекс. Я умираю от желания почувствовать тебя внутри.

И это, очевидно, тоже было именно тем самым, что ему нужно было услышать, потому что он опустился, поставил локти возле ее головы и накрыл ее губы поцелуем. Искры удовольствия переросли в стремительно нарастающий шквал, воспламеняя Сару, и сосредоточились внизу ее живота. Затем он начал двигаться — обдуманно и раздражающе медленно проникал в нее, целуя каждый сантиметр ее лица. Ее мышцы напряглись, когда она вытянулась, чтобы принять его в себя. Его вес стал чуть легче, а его волшебные пальцы начали свой эротический танец снова, когда он начал двигаться в чудесном неспешном ритме.

Сара уткнулась лицом ему в шею, чтобы сдержать стон.

— Не сдерживайся, солнышко. Если я не могу видеть твои глаза, дай мне услышать, что ты чувствуешь, — услышала она его прерывистый шепот.

И Сара, наконец, перестала сдерживаться. Его тело отражало ее собственное яростное желание… Каждый нерв, каждый мускул, каждую клеточку ее тела вдруг потянуло пронзительное нарастающее наслаждение — и ее долгий, рвущийся наружу крик взлетел до потолка. Ответный крик Алекса грохотал, как гром, когда он с силой входил в нее, а каждый его властный толчок уносил ее дальше, чем она могла себе представить.