— Эй! Кто там? Помогите!

Щелканье и смех прекратились, но шуршание под дном шлюпки продолжалось. Лилит засунула два пальца в рот и свистнула.

Лодка сразу же подпрыгнула, как будто ее ударили снизу чем-то тяжелым, и замерла на месте. Все стихло. Лилит с досадой закусила губу. Кто бы это ни был, но она его спугнула.

Лилит вдруг почувствовала себя смертельно усталой. Глаза слипались, мысли путались, а она сама проваливалась в какую-то бездну…

Наверное, сон длился долго. Во всяком случае, когда Лилит проснулась, была ночь, потому что, когда, приподнявшись на локтях, посмотрела через крохотную дырочку в брезенте, то увидела яркую звезду на темном небе. Иногда до нее доносился какой-то тихий шелест. Вероятно, это пролетали птицы…

Никогда еще Лилит не чувствовала себя такой одинокой.

Но нет, она не хочет умереть! Не должна! Кто-то обязательно появится и спасет ее! Только бы поскорее! Спасите, спасите меня!

Неожиданно снаружи снова послышались какие-то звуки. На этот раз — сверху. Люди! Она слышала, как они переговаривались между собой на непонятном ей языке. Лилит набрала полные легкие воздуха и закричала:

— Эй, кто там? Люди! Не бойтесь меня! Я такая же, как и вы! Мой корабль утонул, а меня в этой шлюпке прибило к вашему берегу. Спасите! Умоляю вас!

И она принялась бешено молотить кулаками по брезенту. Неожиданно брезент, державший ее в плену, исчез. Лилит посмотрела вверх и увидела почти черный, усыпанный звездами небосвод. А прямо над ней склонилась чья-то голова с короткими курчавыми волосами и темным, расписанным белыми полосами лицом.

Лилит не отрываясь смотрела на эту голову, не в силах от страха произнести ни слова. То, что перед ней был один из дикарей, заочно знакомых ей по книгам и отцовским письмам, сомневаться не приходилось. Сейчас Лилит молила Бога только об одном: чтобы он не оказался людоедом.

Она хотела знаками объяснить этому человеку, что потерпела кораблекрушение во время страшного урагана. Что она не злой демон и не сделает ни ему, ни его соплеменникам ничего дурного. А еще, что ей ужасно хочется пить и она вот-вот умрет от жажды. Однако не смогла издать ни звука. Между тем туземец продолжал ее внимательно рассматривать.

Безделушки — вот что могло бы ее спасти! Но у нее ничего не было. Впрочем, почему же — ничего? А брошь? Пока не поздно…

Нечеловеческим усилием воли Лилит заставила себя пошевелить сначала одной рукой, потом другой. Сняв цепочку, на которой как медальон висела брошь, она протянула ее дикарю. Он повертел украшение в руках и вдруг, высоко подняв его над головой, закричал гортанным голосом:

— Ойе! Ойе! Ойе!

В тот же момент из-за бортов шлюпки выглянуло еще с полдюжины таких же голов. Первый туземец поднял Лилит на руки и передал другому. Судя по многочисленным ожерельям из акульих зубов, браслетам из костей, разноцветным перьям на голове и яркой татуировке, он был одним из вождей. Лилит в ужасе смотрела на него, уже почти не сомневаясь, что попала в руки к людоедам. Сейчас ее привезут на какой-нибудь остров, разожгут костер и под дикую пляску всего племени зажарят! В дневнике отца Лилит как-то читала душераздирающее описание подобного пиршества на одном из полинезийских островов. Тогда жертвой кровожадных дикарей стал какой-то неудачливый путешественник. По описанию отца, этого несчастного насадили на огромный вертел и долго поджаривали на медленном огне. А потом с аппетитом съели…

Однако татуированный великан просто бережно перенес ее в свою пирогу и что-то сказал сидевшим там женщинам. Те заулыбались и согласно закивали головами.

Двое из них расстелили на дне пироги циновку, покрыли ее сверху какими-то шкурами и осторожно положили на эту постель Лилит. К ним присоединилась еще одна женщина. Она опустилась перед спасенной на колени и улыбнулась, блеснув в темноте ровным рядом словно жемчужных зубов.

— Пить… Воды… Пожалуйста… — прошептала Лилит.

— Ойе, ойе! — закивала женщина и ласково погладила Лилит по плечу.

В руках у нее появился глиняный кувшин с водой. С улыбкой она поднесла его к губам Лилит, а когда та, жадно прильнув к горлышку, выпила все до дна, вдруг сказала на примитивном, но все же вполне понятном английском языке:

— Хейкуа! Меня зовут Хейкуа! Ты спасена! Спасена! Бояться не надо!

Хейкуа повернулась к другой женщине. Та дала ей широкий зеленый лист и небольшую чашечку с белой массой, похожей на творожную. Обмакнув в нее лист, она протянула его Лилит:

— Съешь! Будешь здоровой! Сильной!

Послушно положив листок в рот, Лилит принялась старательно жевать. Оказалось, экзотическое блюдо было не лишено приятности. Вслед за первым листом последовал второй, затем — третий… Наконец Лилит почувствовала, что наелась. И теперь ей хотелось лишь одного: спать, спать, спать…


Лилит спала крепким сном здорового человека, чудом спасшегося от смерти. Разбудило ее негромкое ритмичное пение. Она открыла глаза и приподнялась на циновке. Кругом, насколько хватало глаз, простирался океан.

Она с удивлением рассматривала пирогу, украшенную затейливой резьбой. На носу, выполненном в виде головы дракона, стоял старый туземец с морщинистым лицом и пристальным, исподлобья, взглядом. Он командовал пирогой, а заодно и дирижировал. Хор же состоял из пятнадцати мужчин, в такт песне опускавших в воду длинные весла, и женщин, разместившихся на перекинутых поперек пироги скамейках. Рядом с ними сидели дети.

Заметив, что Лилит проснулась, Хейкуа вскочила со скамьи и крикнула ей:

— Смотри! Рева Ра!

И показала рукой куда-то вдаль.

Почти у самого горизонта Лилит увидела струйку дыма, поднимавшуюся над вершиной выступавшей из моря горы. Рева Ра, повторила она про себя. Что-то было знакомое в этих словах. Может быть, они встречались в письмах отца? Или — Данрейвена к нему?

Над ней наклонилась одна из туземок. Лилит подняла голову и вдруг увидела среди акульих зубов, окружавших в виде своеобразного воротничка шею молодой дикарки, свою брошь. Боже мой! «Лили. Рева Ра. 1787». Ведь именно это было написано на оборотной стороне украшения!

— Рева Ра, — продолжала Хейкуа. — Там твой дом. Лили вернется туда!

Черные глаза Хейкуа светились бесконечной добротой и радостью. Она вновь подняла руку и показала в сторону дымившегося вдали вулкана.

— Там твой дом! Лили вернулась туда!

Надпись на броши объяснила все. Понимавшая английский Хейкуа, видимо, показала ее своим соплеменникам. И те решили, что на украшении указано место рождения. Теперь они везли ее туда, где, очевидно, жили и сами.

Раздался громкий всплеск. Совсем рядом с пирогой из воды выпрыгнул огромный дельфин и, описав изящную дугу в воздухе, нырнул обратно в океан.

— Рангахуа! — воскликнула Хейкуа. — Смотри, Лили! Рангахуа!

Дельфин вновь выпрыгнул и описал дугу еще шире первой. При этом издал громкий трубный звук и отрывистый щелчок.

— Рангахуа! Рангахуа! — закричали дети и радостно захлопали в ладоши.

И тут в мозгу Лилит молнией сверкнула догадка: трубные звуки… щелчки… Не их ли она слышала ночью в шлюпке? Конечно же их! Более того, безотчетное чувство подсказывало ей, что именно этот дельфин каким-то образом напрямую связан с ее чудесным избавлением. Каким? Да, она читала о том, что дельфины не раз спасали утопающих. Но не могло же животное догадаться, что на дне закрытой брезентом шлюпки лежит беспомощный человек. А потом, разве не эти туземцы избавили ее от ужасной гибели среди ревущих валов океана? При чем же тогда дельфин?

И все же Лилит не могла отделаться от мысли, что дельфин не просто так следует за пирогой.

Новый всплеск. И опять гибкое серебристое тело, описав кривую, исчезло в морской глубине. Хейкуа схватила Лилит за руку.

— Рангахуа! Понимаешь? Он добрый! Он спасает людей! Рангахуа спас тебя!

— Спас меня? — в волнении воскликнула Лилит. — Как?!

— Рангахуа привел нас к тебе. Жители Рева Ра знают: Рангахуа у берега и трубит, значит, что-то случилось. Рангахуа подплыл к нашей деревне и стал трубить. Мужчины сели в пирогу и поплыли за ним. Женщин взяли, чтобы они перевязывали раны, если это потребуется.

— А дети?

— Дети должны видеть все. Мы учим их жизни! Теперь мы все возвращаться на Рева Ра.

Приближающийся остров показался Лилит сказочно прекрасным. Потому что на нем жили эти удивительные добрые люди. В лучах утреннего солнца Лилит ощущала себя на пороге новой чудесной жизни, о существовании которой даже не подозревала.

Пирога мягко проскользнула между грозно торчащими рифами и очутилась в небольшой бухточке. На берегу стояли туземцы и приветливо махали руками. Трое из них вошли в воду и направились к пироге. Взявшись за борта, они изо всех сил толкнули лодку к берегу. Пирога уткнулась носом в песок и замерла. Гребцы проворно спрыгнули и помогли выйти женщинам. Когда Лилит осталась в лодке одна, уже стоявшая на берегу Хейкуа крикнула, обращаясь к высокому, могучего телосложения мужчине:

— Тайро!

Всего остального разговора Лилит, естественно, понять не могла. Но когда Хейкуа показала рукой в сторону пироги, догадалась, что та просит Тайро позаботиться о ней.

Тайро подошел к самому борту пироги, осторожно поднял Лилит на руки и, перенеся на берег, поставил рядом с Хейкуа. Та схватила ее за руку и с улыбкой воскликнула:

— Пойдем, пойдем! Сейчас будет большой праздник. И тебе дадут много еды! — Затем ткнула Лилит пальцем в бедро и рассмеялась: — Кожа и кости! Совсем худая! Наши женщины не бывают худыми! Пойдем! Будешь много есть!

Деревня располагалась неподалеку. Большинство хижин представляло собой навесы из пальмовых листьев, державшиеся на столбах. Тайро привел Лилит в самую большую хижину. В ее центре возвышался столб из красного дерева, покрытый затейливым резным орнаментом. Хейкуа пододвинула к столбу толстый мат и усадила на него Лилит.

Женщины, собравшиеся в хижине, приветствовали белую гостью восторженным криком:

— Иа ора на!

На каждой из них была только черная, до колен, юбка из какой-то плотной материи. И ничего больше. У женщин Рева Ра не принято было прятать свое тело, но Лилит стыдливо отвела глаза.

Подготовка к пиршеству шла вовсю. В глубокой яме пылал огонь. Над ним коптилась огромная рыба. Вокруг суетились женщины, завертывая рыбу поменьше в пальмовые листья и засыпая ее горячей золой.

Одна из женщин, высокая, широкобедрая, с прической из множества заплетенных косичек, что-то сказала трем стоявшим у входа девушкам. Они вошли в хижину, окружили Лилит и принялись осторожно вытаскивать шпильки из ее головы. Она поняла, что ей собираются сделать праздничную прическу. Девушки долго о чем-то спорили между собой, потом собрали часть волос в пучок на затылке, а остальные заплели в мелкие косички, концами пришпиленные к вискам. Затем в хижину вошла еще одна девушка с огромной, наполненной водой раковиной. Присев около, осторожно обмыла Лилит лицо и оголенные руки. Снять блузку и юбку Лилит отказалась. Это вызвало еще одну жаркую дискуссию. Но Лилит еще раз отрицательно мотнула головой, и юные туземки смирились.

В хижину вошла Хейкуа и, отослав девушек, сказала Лилит:

— Сейчас тебе надо спать. Спать. Отдохнуть. Скоро начнется праздник. Он будет долгим.

Лилит послушно улеглась, подложив ладонь под голову, закрыв один глаз и прищурив другой. Такая поза давала возможность на всякий случай следить за происходящим. Спать же ей совсем не хотелось. Здоровый сон в пироге полностью восстановил силы.

Все же Лилит задремала. Но очень скоро ее разбудил громкий треск барабана. Она вскочила и выглянула наружу.

Там, равномерно ударяя толстой бамбуковой палкой в большой барабан, в сопровождении двух юношей шагал старый туземец. Это возвещало начало празднества. Около хижины уже собралось почти все племя. К Лилит подбежали две молодые женщины и, взяв под руки, подвели к помосту, сооруженному для старейшин. Усадив гостью на почетное место, они украсили ее гирляндами из живых цветов. На голову надели искусно сплетенный венок из пальмовых листьев.

Перед помостом выстроился ряд рослых, очень красивых воинов. Там же была расчищена большая площадка для танцев.

На нее вышел Тайро. Поприветствовав всех, сидевших на помосте, он сделал знак воинам. Те начали плавно раскачиваться в такт ударам барабана. Стоявшие полукругом в глубине площадки сыновья точно повторяли движения отцов. На танцующих были юбки из длинных папоротниковых листьев, их головы украшали пышные уборы из перьев экзотических птиц.

Тайро задавал ритм и показывал новые движения, которые тут же подхватывались остальными. Темп танца постепенно ускорялся. И вот все закружилось в диком, неудержимом вихре. Но при этом ни на секунду не нарушалась синхронность движений. Наконец Тайро издал воинственный клич, вскинул вверх руку и застыл на месте. Все тотчас превратились в неподвижные изваяния, напоминающие античные статуи.